Франкенштейн (илл.)
Шрифт:
Я жадно разорвал конверт и прочитал:
Женева, мая 12 дня.
Мой дорогой сын!
С печалью и слезами призываю я тебя домой. Но до приезда твоего я Должен тебя приготовить к ужасной Новости. Твоего милого братишки Уильяма отныне нет среди нас. Доброго невинного ребенка убили!
Не стану пытаться тебя утешить, расскажу тебе только все по порядку.
В прошлый четверг, под вечер, Элизабет, я и оба твоих брата пошли гулять в тот лесок, где и ты так любил бегать, когда был еще мальчиком. Эрнест и Уильям
Стало темнеть. Мы с Элизабет сели на скамью, поджидать мальчиков. Эрнест скоро вернулся, спрашивая, не видели ли мы Уильяма: он спрятался и не отвечает на его крики.
Мы тотчас вскочили на ноги и побежали его искать. Мы искали долго. Стемнело, а он так и не нашелся, и Элизабет пошла будить соседей, чтобы вместе, с факелами, искать Уильяма.
И вот, в пять часов утра я наконец нашел его. Страшная находка! Холодное безжизненное тело Уильяма лежало в траве, и на его горле были следы от пальцев убийцы…
Эрнест не может найти Уильяма.
Я бережно принес его домой, положил на постель. Склонившись над ним, увидев его шейку, Элизабет вдруг вскрикнула:
— Боже правый! Я убила своего брата!
И она без чувств упала мне на руки.
Когда ее привели в себя, она вся в слезах рассказала, что перед самой прогулкой Уильям стал ее упрашивать, чтобы она дала ему поносить цепочку с медальоном, в котором был портрет вашей дорогой матушки. Элизабет любила его и ни в чем не могла ему отказать.
Когда она увидела, что на шее Уильяма нет медальона, она поняла, что убили его для того, чтобы ограбить.
Убийцу до сих пор не нашли. Элизабет плачет день и ночь и себя винит в смерти Уильяма. Мы ждем тебя, Виктор, не для того, чтобы ты отмстил убийце, но чтобы ты разделил наше горе и помог исцелить наши безутешные сердца.
Твой любящий отец, Альфонс Франкенштейн.
Элизабет дарит Уильяму медальон.
Я бросил письмо на стол, закрыл лицо руками и залился горькими слезами. Генри обнял меня за плечи и спросил: — Друг мой, что стряслось? Отчего ты так безутешно плачешь?
Я не мог говорить. Я захлебывался от слез. Я мог только без слов показать ему письмо на столе.
Генри взял письмо и начал читать. Слезы хлынули из его глаз, когда он тоже узнал ужасную новость.
Друг мой, что случилось?
ГЛАВА 8. Опять чудовище!
Городские
Я нанял лошадь с повозкой и немедля отправился в Женеву. Печален был мой путь. Я непрестанно думал о бедном братишке и том горе, которое мучило моих близких.
Настала ночь, я приближался к Женеве, и печаль моя постепенно сменялась тоской и страхом. Вскоре после десяти часов подъехал я к городским воротам. В расстройстве своем я и позабыл, что ворота в десять уже запирают. В город я въехать не мог, а потому нанял комнату на ночь в небольшой гостинице на берегу Женевского озера.
От волнения я не мог заснуть, а потому взял лодку у лодочника и решил переплыть озеро. На другом берегу был тот роковой лес, в котором убили братишку, и мне почему-то вздумалось самому поглядеть на место убийства.
Приближалась гроза из-за гор, перекатывался гром, и, когда я достиг берега, начался проливной дождь. Сверкнула ослепительная молния, все озеро озарилось и будто занялось пламенем.
Едва я вытащил на берег лодку, в полутьме мелькнула какая-то смутная фигура. Вот она выдвинулась из-за деревьев, и я замер от ужаса.
Новая вспышка молнии подтвердила мою догадку. Огромное отвратительное существо никем другим быть не могло. Передо мной было чудище!
Что он делал тут? И тотчас меня пронзила другая страшная догадка! Не причастен ли он к убийству моего брата?
Огромное страшное чудище.
Едва я задал себе этот вопрос, я уже знал ответ. Да! Только такое страшное чудище способно убить невинного ребенка!
У меня стучали зубы, подгибались колени. Я вынужден был прислониться к дереву, чтобы не упасть.
Когда я снова поднял глаза, я увидел, что он удаляется. Я пошел было за ним, но при следующей вспышке молнии я увидел, что он взбирается на отвесный утес. Еще минута — и он исчез за вершиной.
Сам не свой от ужаса, я стоял возле дерева и думал про ту ненастную ночь два года тому назад, когда я подарил жизнь этому существу. Раскаяние меня мучило, я спрашивал себя:
— Неужто я выпустил в мир это страшное существо, способное убивать? И какие еще страшные преступления успело оно совершить?
Всю ту ночь провел я на берегу, мокрый, окоченелый, терзаемый раскаянием и ужасом. А когда занялся день, я въехал в ворота и направился к дому отца.
Он взобрался по крутому склону и скрылся.
Я думал о том, что надо бы поднять на ноги полицию, направить по следу чудища. Что я им расскажу? Что я, студент университета, два года назад создал это существо у себя в лаборатории, и вот вчера увидел это самое существо на берегу озера среди гор? Но кто, кто поверит такой истории, к тому же рассказанной человеком, много месяцев пролежавшим в горячке, на грани безумия?