Футбол. Искушение
Шрифт:
– Ну да, играют, - охотно поддержал бородач.
– Что ж, стараются, бегают... Будущее, так сказать, нашего футбола.
– Ой, и не говори, - цыкнул зубом в черную с сединой бороду мужик, недовольно скривившись.
Еще помолчав, Тяглов решился:
– У меня проблема.
Прозвучало неожиданно жалко.
– Что-нибудь хочешь? Денег надо? Так это ты не по адресу, - хохотнул мужик.
– Да нет, какие деньги. Дело в том, что я по мячу никогда не промахиваюсь.
Борода повернулась к Матвею:
– Ну и что? Я тож... никогда не промахиваюсь. По мячу. Если трезвый.
– Нет, вы меня не поняли. Я всегда бью туда, куда я хочу, точно. Вот надо попасть в гвоздь, я попаду в гвоздь, с любого расстояния. Надо в угол - в угол, в штангу - влеплю в штангу... ну там, в левое ухо вратаря - так в левое ухо вратаря. Куда угодно - вот бью и... не промахиваюсь. Ва-абще... Больше ничего не могу. Что делать с этим, я не знаю. Может, подскажете?
– жарко, запинаясь и сбиваясь на скороговорку выпалил Тяглов.
Мужчина молча, из-под бровей продолжал изучать Матвеино лицо.
– Штрафную, к примеру. Ну, пацаны бьют, мажут периодически. Я вот положу мяч туда, куда вы скажете. Причём даже не из десяти десять, а из ста - сто. Пока сил хватит. Куда угодно там, левый угол, правый угол, верхний, нижний там, штанга, сетка... Куда угодно... Вот так...
Повисла тишина. Прерывали её только звонкие шлепки по мячу и резкие вскрики резвящихся на поле юношей. Мужик молча смотрел Матвею в лицо. Матвей старался не дышать и не отводить глаз.
– К слову, мажут не периодически, а чаще, чем попадают. Гораздо чаще, - борода пожевала губами и отвернулась, пробормотав в сторону, - можно сказать, только и делают, что мажут.
И всё. Это было всё. Мужик замолчал и уставился в поле. Матвей сидел, не шевелясь. Что делать дальше, он не знал. Что говорить, тоже. С каждым уходящим мгновением нарастало чувство, что попытка не удалась.
Ну и что?
– подумалось Тяглову - может он и к футболу никакого отношения... так, зритель. Или фанат вообще.
Посидев ещё немного, попялившись невидящими глазами на удивительно чистое поле с мельтешащими сквозь пелену на глазах силуэтами бегающих, он прокашлялся - Ну... извините, если что. Я пошёл?
– и потянулся привстать.
– Да не суетись ты. Не спеши жить, - буркнула бородатая фигура, поплотнее запахнувшись в тулуп.
– Никогда не промахиваешься, говоришь? Так посиди, погоди малёха... А в сумке амуниция, что ли?
– борода усмехнулась.
Матвей обмер. Мысли заворочались медленно и тупо. Солнце понемногу клонилось к горизонту, тени удлинялись, еще немного похолодало.
Действо на поле очевидно подходило к концу. То ли тренер замёрз, то ли программа была выполнена, но спортсмены выстроились в одну неровную, подпрыгивающую на месте шеренгу и старательно внимали вещающему им что-то тренеру. Затем тренер коротко свистнул в свой свисток, шеренга разом повернулась в колонну и бойко побежала с поля. Часть из них остались, шустро собирая конусы и мячи в длинные сетчатые авоськи.
– В раздевалку, наверное, греться, - подумал Тяглов.
– Иваныч, погоди, - бородач тем временем неожиданно оказался уже на поле и приблизился к тренеру, - пяток мячиков оставь, я позже сам занесу.
– Кузьмич, ты что? Размяться решил? А как же чайку?
– Ты пока чайник ставь. Плюшки с меня будут, - гоготнул бородач, - а я с приятелем чуток попинаю.
Затем развернулся ко мне и махнул рукой - Чего сидишь, болезный? Давай, спускайся.
– Смотри, без фанатизма. Не май-месяц. Жду в тренерской, - Иваныч велел мальчишкам оставить одну сетку с мячами и бодро потрусил прочь.
Мужик дождался, пока Матвей рысцой спустится к нему, затем оглянулся вокруг. На поле уже никого не было.
– Ну давай, показывай, как не мажешь, - бородач кинул передо мной мяч и махнул в сторону ворот, - пробей.
До ворот на глазок было метров 25. Тяглов сбросил с плеча лямку сумки, она упала на поле. Прикрыл глаза. На него неожиданно нахлынула волна спокойствия, даже безразличия, точнее, некоего фатализма. В голове крутилось где-то читанное: "Делай, что должно, и будь, что будет".
– Куда бить?
– В ворота, куда ещё. Обуви нормальной нет? Про бутсы и не спрашиваю, пуховик хоть скинул бы.
– Обойдусь так. Конкретно, куда надо попасть?
– Таак, - протянул мужик, шагнул ко мне ближе и глянул в глаза. Ростом он оказался пониже Матвея на полголовы, но фигурой неожиданно стройнее и крепче как-то, - бей в правую штангу.
– В верхнюю часть, вниз или в середину?
– В крестовину бей, - мужик начал вскипать.
– Если крестовина - это, то место, где соединяются боковая и верхняя штанги, то я бью.
– Не верхняя штанга, а перекладина. В правую крестовину. Не умничай, а бей!
Упрямо не снимая пуховика, Матвей вытянул ногу в своём китайском ботинке и коснулся мяча. Мяч с готовностью дрогнул. Матвею ярко, в красках вспомнилась дворовая площадка, десятилетние пацаны, глазеющие на взрослого дядьку, яркий мячик в нашлепках под ногами. В ногах потеплело. Матвей чувствовал мяч, площадку, поле, ворота и траекторию, по которой непременно полетит снаряд. Он отошёл на пару шагов назад, развернулся, как мог быстро рванул вперёд и ударил. Нога самостоятельно проделала необходимое движение. Спортивный снаряд сорвался с места, стремительно достиг крестовины, ударился, со смачным чмоканьем отскочил, докатился обратно почти до той же отметины, с которой стартовал и замер. Получилось великолепно.