Гадюка в сиропе
Шрифт:
– А вы мне исповедайтесь, – предложила я. – Никто не узнает, а вам легче станет. Так всегда случается, когда горе выплеснешь. Вот я сама иногда расскажу подруге про неприятности, и сразу легче становится.
Галя закурила еще одну сигарету и пробормотала:
– Ну тогда уж с самого начала.
В семье Разумовых было пятеро детей, Галя – четвертая. И детство свое она вспоминает с тоской. Вечно пьяный отец, постоянно закладывающий за воротник старший брат, такой же средний; сестричка, приходящая домой около часу ночи с весело блестящими глазами, и мама, вечно пытающаяся свести концы с концами. Между детьми отчего-то была большая разница. Володю и Галю разделяло десять лет, поэтому, естественно, ни о какой дружбе речи не шло. Конечно, такая разница в возрасте не является уникальной. Во многих семьях складывается подобная
Степан родился через десять лет после Гали, и девочка сразу возненавидела братца. Мальчишка орал ночью и днем, захлебываясь нервным криком, и именно ей вменялось в обязанность качать кроватку. Полгода бедная девочка не спала спокойно, вскакивая за ночь по восемь-десять раз. Но потом умер Николай, ее отец. Выпил с мужиками на работе спирта и отравился. Татьяна перекрестилась и вздохнула свободно. Через две недели после похорон в доме появилась тетя Рая, жена Виктора, брата Николая.
В отличие от брата Виктор и близко не подходил к бутылке. Работал дальнобойщиком, водил фуры в разные концы необъятной Страны Советов – Прибалтику, Молдавию, Узбекистан… Другие шоферы после рейса расслаблялись, потягивая пиво или иные более горячие напитки. Витя же бежал по магазинам, рачительно прихватывая домой все: в Средней Азии – рис, сухофрукты и хлопковое масло; в Прибалтике – красивую посуду, кухонную утварь и электроприборы; в Белоруссии – отличного качества белье… По прежним временам, когда в тотальном дефиците было все – от продуктов до трусов, Витя и Рая Разины жили припеваючи. Начальство заметило положительного, непьющего мужика и двинуло его на повышение. Скоро Виктор начал гонять по странам социализма – Венгрии, ГДР, Болгарии, и благосостояние семьи взметнулось на недосягаемую высоту. Все было у Вити и Раи: отличная квартира, забитая чешским хрусталем и немецкими коврами, дача в Апрелевке, новенький «Москвич», вот только детей у них не случилось. Раиса в молодые годы бегала от врача к врачу, пытаясь узнать причину своего бесплодия, но тщетно. Специалисты лишь разводили руками – вроде здорова, а ребеночек не получается. Татьяна, регулярно рожавшая отпрысков, страшно завидовала невестке и, окидывая дочь взглядом, порой говорила:
– Везет же некоторым. И средствов полно, и забот никаких, живи в свое удовольствие.
После этих слов Галя, сама не зная почему, начинала рыдать, а мать моментально отвешивала ей затрещину. Так что тетю Раю Галочка не любила. Правда, та приходила к ним редко, в раздражающе красивой одежде. Даже большая коробка конфет и красивая игрушка не смягчали, а скорей усугубляли детскую неприязнь. Но в тот памятный день мать и Раиса заперлись на кухне, а потом тетка убралась вместе… со Степаном.
– Своих господь не дал, – коротко пояснила мать. – Хотели из детдома брать, да там больного подсунут, вот и попросили Степку на воспитание, все-таки родная кровь, племянник.
– Повезло парню, – позавидовала Рита. – Все богатство получит. А девочку она не хотела? Я бы с удовольствием к ней переехала…
Мать молча грохнула чайник на плиту и вышла.
– Девочка, – заржал пьяный Сашка. – Ну, насмешила. Это ты, что ли, девочка?
– Дрянь, – завопила Рита.
Сашка вскочил, началась привычная потасовка. Про Степку забыли, словно и не было младенца. Только Галя, впервые за полгода проспавшая спокойно ночь, тихо радовалась и мысленно благодарила неприятную тетю Раю.
Побежали годы. В Галиной семье
– Мои погибли в автокатастрофе – отец, мать, братья и сестра. Живу в чужих людях, знакомиться с ними не надо.
Костя ужаснулся и больше не расспрашивал ее, считая, что ей больно вспоминать о родителях. Десятого июня Мамонов получил распределение, да не куда-нибудь, а в жуткий город Кушку, по тем временам самую южную точку СССР. Пятнадцатого числа Галочка с небольшой сумкой села в поезд. Поженились они с Костей утром, без всякого шума и веселой свадьбы. Начальник училища помог молодому лейтенанту – позвонил в загс и попросил заведующую сделать исключение ради специалиста, отправляющегося служить Отечеству. Расписали их в день подачи документов.
Так началась ее семейная жизнь. Брак, заключенный сгоряча, оказался удачным. Костя был изумительным мужем – заботливым, ласковым, рачительным хозяином. Но главное, он не пил вообще, ни капли. Правда, в первые годы иногда баловался пивком, но Галочка, завидя бутылки, начинала судорожно рыдать. И парень, горячо любящий жену, перешел на лимонад. Прежде чем стать молодым, успешным генералом и осесть в Москве, Мамонов помотался по гарнизонам. Вместе с ним всегда была Галя, сначала одна, потом с дочерью и сыном. Непьющего, исполнительного специалиста любило начальство, повышало в званиях, и в конце концов Мамоновы оказались в Москве. Шел 1984 год, предтеча кардинальных перемен. В те времена военные еще были элитой, и без особых проблем Костя, вернее Константин Петрович, получил в столице отличную четырехкомнатную квартиру в доме сталинской постройки.
Но судьба – большая шутница. Не успела Галя разложить вещи, как раздался звонок в дверь. На пороге замаячила худая, оборванная баба с пропитым лицом.
– Слышь, соседка, – занудила она хриплым басом, – с новосельем тебя. Будь другом, одолжи двадцатку. Кошелек у меня скоммуниздили.
Галя, органически не переносящая пьяниц, хотела ответить резким отказом, но что-то в лице незваной гостьи показалось ей странно знакомым. Впрочем и алкоголичка уставилась на генеральшу, а потом всплеснула руками и взвизгнула.
– Итить твою, чистая Санта-Барбара! Не узнаешь? Рита я.
По ужасному совпадению, квартиру генералу дали в том подъезде, где жила вконец опустившаяся Маргарита, похоронившая мужа. Сначала Галя перепугалась и, радуясь, что ни мужа, ни детей нет дома, втащила вновь обретенную сестру в квартиру. Рита окинула взглядом новенькую плиту, сверкающий холодильник и завела слезливый рассказ о болячках, невозможности работать и полном безденежье. Но жизнь офицерской жены тоже не сахар, и у Галочки сформировался резкий характер.
– Хватит выть, – велела она. – Меньше нужно к бутылке прикладываться. Я не пью и здорова. Ко мне не ходи, денег не дам. Языком про наше родство не трепи. Муж мой человек при чинах, начнешь его фамилию полоскать, запросто в легавку угодишь.
– Поняла, поняла, – жалобно закивала Рита. – Молчу, как рыба об лед.
Потом сморщилась и попросила:
– Ну дай хоть десятку. Не могу, сейчас умру.
Галя протянула купюру. Сестра подхватилась и улетела.
Впрочем, слово свое она сдержала. Язык не распускала и скреблась в дверь к Мамоновым, только убедившись, что муж и дети ушли. В 1998 году Галя заставила Риту оформить дарственную на квартиру. Жилплощадь после смерти сестры должна была отойти дочери Мамоновых. За бумагу она стала платить сестре ежемесячное содержание. Может, была благодарна, а может, думала, что Ритка, получая деньги, быстрее сопьется и уйдет на тот свет.