Галопом к столбу
Шрифт:
человеку в голову взбредёт?
– Василий Петрович Ильюшин, у которого
служил убитый, подозревает не мифического, а
вполне конкретного человека, - вступил в разговор
Малинин.
– Он предполагает…
Кейзер перебил его:
– Господин пристав, почему на служебном
совещании присутствуют посторонние?
– Сергей Сергеевич Малинин не посторонний.
Он временно зачислен на службу внештатным
полицейским надзирателем, - не моргнув
соврал Степанов.
– Хорошо. А что здесь делает господин
Лавровский? Сведения для пастуховского листка
собирает? Или платным сыском опять занимается?
Вот зараза, подумал Алексей, до сих пор
забыть не может, как лопухнулся с кражей на
выставке. А может, помнит, как я в беговом отчёте
написал: «Проиграл не Уголёк, а Кейзер». А всё-
таки хорошо, что я сам по себе, а не служу - с
разными Кейзерами можно не церемониться.
Кейзер не унимался:
– Так позвольте узнать…
– А вот и не позволю! - Лавровский
решительно поднялся из-за стола. - Чин и
201
должность ваши слишком незначительны, чтобы в
государственные дела нос совать… До свидания,
господа! Серёжа, я тебя на улице подожду.
У порога он остановился:
– Вам по должности «на зубок» полагается
знать все документы полиции, а в «Инструкции
городовым Московской городской полиции», будет
вам известно, записано, что «заступая на дежурство,
городовой обязан знать или иметь под рукой,
записанными
в
«памятной
книжке»,
местонахождения камер участкового мирового судьи
и судебного следователя, а также местожительство
проживающих
вблизи
его
поста
высокопоставленных лиц…» Нет там о вашем
домашнем адресе ни слова. Не знаете вы сударь,
инструкций… А может, передёргиваете…
Выйдя на улицу, Алексей с наслаждением
закурил сигару. Мелькнула запоздалая мысль: язык
мой - враг мой… Вскоре мимо него, отвернувшись в
сторону, прошёл Кейзер. А потом из здания
участкового управления вывалились хохочущие
Эффенбах, Степанов и Малинин.
– Подвёл я вас, Михаил Аркадьевич, -
вздохнул Лавровский. - Жаловаться Кейзер на вас
будет.
– Не будет, - заверил Эффенбах. - Приезд в
Москву Ширинкина для него не секрет. Вот я ему и
намекнул, что вы выполняете особо важное
поручение Евгения Никифоровича…
его просто замечательно! До сих пор душа радуется.
202
– И вмешиваться в розыск лишний раз не
будет, - добавил Степанов. - Действуем, как
договорились, Михаил Аркадьевич?
– Конечно. С меня рыжий рысак, а за вами
Мотя.
Глава 19
По советам Муравьёва
Муравьёв, выслушав доклад Степанова о
поездке в Петровско-Разумовский участок, пришёл
в благодушное настроение. Не любил он Кейзера.
Тот не раз писал на него жалобы обер-
полицмейстеру и прокурору Московского
окружного суда «о получении признательных
показаний с помощью рукоприкладства и других
недозволенных способов, в частности - запугивания,
шантажа и даже скрытия преступных деяний
свидетелей обвинения».
– Зарвался ты, Вася, - шутливо пригрозил
пальцем полковник.
– За меня уже решаешь кого на
службу принимать… А что же ты и господина
Лавровского во временные сотрудники не
определил? Не пришлось бы ему тогда со
следователем сцепиться.
– Не успел он, - засмеялся Алексей.
– Кейзер
на меня, аки тигра лютая, набросился, а я его сразу
дуплетом.
– Славно вы его инструкцией в нос ткнули! Но
имейте в виду, Алексей Васильевич, опасного врага
203
нажили, - голос Муравьёва стал серьёзным. - Он
обид не прощает. По себе знаю.
– Ничего. Бог не выдаст, а свинью мы и сами
съедим.
Муравьёв, потирая бок, принялся расхаживать
по кабинету. В молодости он служил на Кавказе,
воевал с горцами, был ранен. Рана давала о себе
знать перед переменой погоды.
– Ноет?
– участливо спросил Малинин.
– Немного, - поморщился полковник.
– Ну и
зима, мать её… На Рождество капель, как в марте.
На Крещение мороз за тридцать градусов. А завтра-
послезавтра, чувствую, опять ручьи потекут.
– Нездоровая погода, - сказал Степанов. - У
нас из двенадцати надзирателей четверо с
инфлюэнцей слегло.
– Шестеро, - поправил Муравьёв. - Сегодня
Смолин и Лещинский заболели… А дел, как назло,
навалилось. Утром обокрали квартиру редактора
«Русских ведомостей» Соболевского. Потом Вера
Ивановна Фирсанова приезжала, умоляла помочь.
Горничная у неё сбежала вместе с камешками её
знаменитыми.
Бриллиантовые серьги-росинки и солитер
молодой миллионщицы Фирсановой были известны