Гамбит смерти
Шрифт:
Олег вернулся.
– Ни единой живой души, - криво усмехнулся он.
Нимисов загасил фонарь. Никталоп. Не оборачиваясь, он скрылся в проеме двери. Олег прикрыл ее, и мы почтительно удалились. Там, во мраке ледника- склепа решалась наша судьба.
Я отошел в сторонку, сел на пенек. Сыро.
Люди хотят чуда - их право. Я портить компанию не стану.
Отдает трагедией голубого Отелло. Никаких доказательств. Но так славно укладывается: изменники наказаны, а в финале - самоубийство
Подошел и Олег, устроился на корточках.
– Думаете, у него что-нибудь выйдет?
– Как знать... Что-нибудь всегда выходит.
– Если и есть тут пришелец, так это он сам, - огорошил меня Олег.
– Гипнотизирует, видения вызывает.
– Так уж и видения?
– Я видел, знаю. Только говорить не хочется, - он сорвал травинку, разглядывая ползущую по ней гусеницу.
– Дождя не будет. К вёдру.
– Ты уверен, что русские приметы действительны здесь, на Кавказе?
Но сбылось бы. Очень хочется вернуться в город, оставить позади колдовство в набитом трупами погребе, озверевший Желчуг. В горы больше ни ногой. До будущего лета.
Дадут летом отпуск, нет? Вряд ли. Или плюнуть на больницу и окончательно перейти в "Нистру" шеф- поваром? Ионел давно зовет.
Как же я про Мехико забыл, я ведь теперь - основная команда. А за Мехико - Кейптаун, Токио. Личный повар чемпиона. Личный ассистент великого Нимисова. Личная фистульная собака академика Павлова. Разбогатею. Обзаведусь частной собственностью. "Каса Марэ" господина Денисова. Только по предварительной договоренности. Я такой!
Деньги сыпались к деньгам, и лишь открывая шикарный ресторан в кратере Тихо на пару с Денисом Тито, я спохватился. Полтора часа сижу на пеньке, солнышко успело одарить ультрафиолетом сверх всякой меры. А Нимисова нет.
Блицкриг затягивался.
Олег дремал, Александр Борисович переговаривался с Аркашей. Заметив мой взгляд, они подошли.
– Валерий Васильевич говорил мне, что ему понадобиться минут сорок пять.
Олег открыл глаза.
– Я пойду, гляну.
– Вам не стоит. Лучше я.
Не быть мне богатеньким. С каждым шагом Стачанского рушилась моя кулинарная империя, пропадали рестораны, закрывались котлетные. Последней канула Каса Марэ. Ларивидери.
Скрипнула дверь, и Александр Борисович сошел вниз, в холод и мрак, сошел для того, чтобы через несколько секунд предстать извергнутым и растерянным.
– Опять, - меланхолически вторил моим мыслям Олег.
Стачанский жестом призвал нас.
– Он... лежит... не шевелится...- произнося эту короткую фразу, Александр Борисович дважды проглотил слюну.
Со вновь зажженным фонарем Олег нырнул в проем первым, я за ним. В кильватере.
–
Взяв фонарь из его рук, я осветил Нимисова. Багровое, налитое кровью лицо, синюшно- красный язык, пальцы, зарывшиеся в опилки. Пламя отражалось в бездонных зрачках.
Никаких признаков жизни. Тело быстро остывало - ледник же. Во всяком случае, он мертв не менее часа. А то и все полтора.
Рядом с Нимисовым лежали золотая рюмка и хрустальный флакон, раскупоренный, опрокинутый, но сохранивший часть содержимого.
– Олег, одолжи носовой платок.
Своим я осторожно заткнул пробочкой флакон и переложил его и рюмку в платок Олега. Вещественные доказательства.
Нагрудный кармашек льняной рубахи Нимисова оттопыривался. Не было этого, когда мы шли сюда. Обреченно обернув руку платком, я вытащил черного слоника. Еще один любитель игры в чапаевцы. В остальных карманах пусто.
Я опустил веки на глазах Нимисова. Больше для него ничего нельзя сделать.
Холодная рука легла на мое плечо. Я вздрогнул, но это был только Стачанский.
– Ужасно.
Я не ответил. Повезло, что ледник вместительный. Заложили льдом в расчете на охоту. Но сей сезон - охота на людей.
– Идемте отсюда.
Я поднимался последним. Оглянувшись, бросил взгляд назад. Обернешься - не вернешься.
Солнечный, ослепительный свет, теплый, ласковый воздух.
Облегченный вздох Аркадия.
– Я боялся, вы все...
Стачанский не выказывал ни малейшего следа давешней растерянности.
– Ваше мнение, Петр Иванович?
– Какое мнение. Умер. Как спустился вниз, так и умер.
– Причина?
– Пришельцы достали, - саркастически ответил за меня Олег.
Аркаша нервно посмотрел на дверь погреба. Уж как повылазят, такое начнется!
– Давайте пройдем в дом, - предложил он.
– Я кое-что нашел, - я поднял руку с узелком.
– Посмотрим в спокойной обстановке.
В спокойной - значит, в обеденном зале, светлом, просторном. За столом - четыре человека. Половины уже нет.
Я поставил узелок на стол.
– Не прикасайтесь, пожалуйста, я сейчас вернусь.
На кухне у меня были перчатки - латексные, хирургические. Восемь с половиной, мой любимый размер. В них пол удобно мыть. Но по такому случаю я взял новую пару. И - глоток-другой коньяка, мягкого, нежного. Дева босиком по душе прошла.
На левую руку перчатка налезла с трудом - мешал бинт.
– Вот мои находки, - я развернул узелок.
– Шахматный слон черного цвета, флакон с таинственной жидкостью и рюмка. Натюрморт. Почти каламбур, - коньяк ударил в голову.