Где Цезарь кровью истекал
Шрифт:
— Бог мой, — пробормотал Осгуд. — Бог мой, я же сам видел быка, но мне даже в голову не пришло…
— Боюсь, что вчера вам было не до размышлений, — заметил Вульф. — Впрочем, от вас этого и не ожидалось. Но от полиции… хотя бы и от бедных провинциалов…
Прокурор согласился неожиданно миролюбиво:
— Пожалуй, вы правы, признаю. Но я хотел бы знать заключение врача по поводу крови…
— Кровь была на теле убитого и на траве. Целая лужа. Если желаете проконсультироваться с врачом, побеседуйте с тем, который видел рану. А если вы решили действовать, то приступайте сразу, не откладывая в долгий ящик. Все факты в ваших руках.
— Вы говорите очень убеждённо, мистер Вульф. Очень.
— Я убеждён в своей правоте.
— Не
— Нет, кровь сразу фонтанирует. Да и повадки быков иные. Они не отступают, а продолжают терзать жертву. Вам описывали рану?
Уодделл кивнул. Я заметил, что он старается не смотреть на Осгуда.
— Кстати, о ране, — сказал он, — если её нанёс не бык, то кто? И чем? Каким оружием?
— Орудие преступления валяется менее чем в тридцати ярдах от забора. Или валялось. По крайней мере, вчера я его видел. И внимательно осмотрел.
«Ага, — подумал я, — всё-таки мой проницательный толстячок решил подлить масла в огонь». Все уставились на Вульфа. Осгуд что-то воскликнул, а Уодделл переспросил внезапно треснувшим голосом:
— Что вы сделали?
— Я же сказал: осмотрел его.
— Орудие убийства?
— Да. Я взял у мистера Гудвина фонарик, поскольку сомневался, что Клайд Осгуд позволил быку забодать себя. Тем более что днём он уверял, что разбирается в скоте. Те же сомнения позднее высказал и мистер Осгуд. Так вот, я взял фонарик, осмотрел быка и пришёл к выводу, что общее мнение ошибочно. Бык не убивал Клайда Осгуда. Возникает вопрос: кто это сделал?
Вульф поёрзал в кресле — всё-таки оно было дюймов на восемь уже, чем ему требовалось, и продолжил:
— Как вы считаете, от чего зависит умение делать правильные умозаключения: от природных способностей или от тренировки? В моём случае, как бы щедро ни одарила меня природа, на становление моего таланта решающее влияние оказали длительные упорные тренировки. Одним из результатов стало то, что я выработал в себе способность забываться и полностью абстрагироваться от всего, что меня не касается. Так случилось и прошлой ночью. Благодаря этому всего секунд через тридцать после того, как я взглянул на морду быка, я пришёл к выводу о том, какое орудие могло быть использовано. Зная, где его искать, я нашел орудие, осмотрел и убедился в правильности своих догадок. Потом вернулся домой. По дороге я пришёл к окончательному заключению о том, как было совершено убийство. С тех пор я не изменил мнения.
— Но что это за орудие? Где оно?
— Обыкновенная кирка. Вчера днём, когда на нас напал бык, — незадолго до этого мистер Гудвин ухитрился разбить мою машину, — мисс Пратт вывезла меня с пастбища на автомобиле. Мы проехали мимо большой ямы — для барбекю, как я выяснил впоследствии, — где возле свежевыкопанной земли были разбросаны кирки и лопаты. Осмотрев морду быка, я предположил, что орудием убийства вполне могла быть кирка. Я отправился с фонариком к яме, и там моя гипотеза подтвердилась. Возле ямы лежали две кирки. Одна совершенно сухая, с присохшими комочками земли, а другая влажная. Металл снизу был ещё влажным на ощупь, а деревянная ручка просто мокрой. Ни частицы земли на кирке не было. Видимо, кирку тщательно вымыли, причём совсем недавно, не более чем за час до моего появления. Неподалёку от ямы я обнаружил садовый шланг, подсоединённый к водопроводу: когда я приподнял конец шланга, потекла вода. Трава вокруг была мокрой — я потрогал. Таким образом, моя догадка подтвердилась: смертельный удар нанесли киркой, которая испачкалась кровью, потом её ополоснули водой из шланга и положили обратно на кучу земли, где я её и обнаружил.
— Вы утверждаете, что… — Фредерик Осгуд стиснул зубы. Костяшки его сжатых кулаков, лежащих на коленях, побелели, — …мой сын… убит… киркой?..
Уодделл, явно выбитый из колеи таким поворотом событий, попытался перейти в наступление:
— Так вы знали об этом ещё
— Вчера я не представлял ничьих интересов.
— А интересы правосудия? Вы же гражданин! Вы знаете, что такое сокрытие улик?
— Ерунда. Я не скрывал ни бычьей морды, ни кирки. Не ставьте себя в дурацкое положение. Мои мыслительные процессы и умозаключения принадлежат только мне.
— Вы говорите, что деревянная рукоятка была мокрой, а на остром конце не было даже следов налипшей грязи. А вы не допускаете, что кирку могли вымыть по вполне естественным причинам? Вы кого-нибудь расспрашивали на этот счёт?
— Я никого ни о чём не расспрашивал. В одиннадцать часов вечера рукоятка кирки была мокрой. Если вы считаете разумным предпринимать поиски лица, моющего по ночам кирки, то что ж, действуйте. Если же вам нужно подтверждение моей версии, поищите-ка лучше следы крови на траве возле шланга для полива и отправьте кирку на экспертизу, чтобы рукоятку осмотрели под микроскопом. С деревянной поверхности невероятно сложно полностью удалить следы крови. Впрочем, для вас всё это, конечно же, очевидно, как и дальнейшие шаги.
— Не учите меня! — Окружной прокурор окинул Осгуда суровым взглядом, потом посмотрел на Вульфа. — Поймите меня правильно… И вы тоже, Фред Осгуд. Как прокурор округа, я знаю свой долг и выполню его до конца. Если было совершено преступление, то ни я, ни Сэм Лейк не станем закрывать на него глаза, но и шумиху на пустом месте подымать я тоже не собираюсь. И вы не вправе осуждать меня за это. Моим избирателям не нужна праздная суета. Что же касается вашей версии — пусть на морде быка и впрямь нет крови, и пусть я не знаю, кто вымыл кирку, — то она мне кажется высосанной из пальца. Вы считаете, что убийца с киркой в руках забрался на пастбище, где находился бык, затем туда залез Клайд Осгуд и покорно стоял и ждал, пока убийца замахнётся на него киркой? Другой вариант — Клайд уже находился на пастбище, а преступник последовал за ним с киркой и убил? Да как вообще можно убить человека в темноте таким тяжёлым и неудобным предметом? К тому же кровь должна была попасть и на преступника! Куда же он подевался, обагрённый кровью?
— Я же говорил, Вульф. Только послушайте этого проклятого идиота, — прорычал Осгуд. — Вот что, Картер Уодделл! Я вам кое-что скажу…
— Прошу вас, джентльмены! — Вульф поднял руку. — Мы зря теряем время. — Повернувшись к прокурору, он спокойно обратился к нему: — У вас неверный подход к делу. Вам не следует игнорировать факты… хотя они вам и не нравятся. Вы ведёте себя, как женщина, которая при виде пятна на скатерти спешит прикрыть его пепельницей. Это нелепо — кто-нибудь всё равно сдвинет пепельницу. А факты в том, что кто-то убил Клайда Осгуда киркой, и ваша обязанность — признать это и выяснить, как всё произошло, а не изобретать невероятные версии.
— Я ничего не изобретаю, я только…
— Нет уж, простите. Вы предположили, что Клайд перелез через забор на пастбище и стоял в темноте, покорно ожидая, пока ему нанесут смертельный удар. Я согласен, что первое маловероятно, а второе попросту невозможно. Я понял это ещё вчера вечером прямо на месте преступления. Но, как я упоминал, вернувшись в дом, я уже пришёл к твёрдому выводу о том, как было совершено убийство, и придерживаюсь его до сих пор. Я не верю, что Клайд Осгуд сам перелез через забор. Сперва его, по-видимому, оглушили ударом по голове, затем оттащили к забору и перенесли на пастбище. Стоя сзади, убийца размахнулся и нанёс сильный удар киркой — только не по земле, а по голове своей жертвы. Получилась глубокая рана, которая очень напоминает рану от бычьего рога. Кровь, естественно, испачкала кирку, но не попала на человека, державшего её. Затем убийца снял с забора верёвку и бросил рядом с телом, чтобы все решили, что Клайд принёс её с собой. Вымыв кирку водой из шланга, убийца отнёс её туда, где взял, и ушёл… — Вульф пожал плечами. — И ушёл восвояси.