Где-то поодаль от мира
Шрифт:
Так вот, на трех плотах из этих двух десятков поставили шалаши, два для мужиков и один для Веры Круз. Кроме того, на двух плотах сделали добротную коновязь, ограждения для лошадей. Их стало больше в два раза, если еще моего ослика считать. На ослика положила глаз девушка. На лошади она кататься побаивается, а на осле вполне себе. И тот, зараза, ее слушается.
Для лошадей и осла накосили стог травы и выметали его на следующем плоту, все-таки несколько дней по воде шлепать. Сделали поилки под руководством Хика. Вообще, с лошадьми оказалось весьма прилично хлопот. На втором плоту сделали очаг, чтобы сухомятью не давиться. И на одном из дальних плотов собрали нужник. Гадить в реку с плота занятие хитрое и опасное, тут могут и половину задницы откусить, а могут и всю целиком, вместе с обладателем оной проглотить. Я пару раз видел всплески на реке, офигеть, какие тут рыбки водятся.
После окончания работ я перетаскал с Федоровой помощью свое шматье, и увязал его на втором, нашем плоту. Вере отдал пару пледов, а то ночи обещают холодные. Ну, к ней Герда перебралась, будут спать вместе, не замерзнут.
Переночевали в практически опустевшем бараке. А утром сняли гамаки, свернули их и уложили в ларь, собранный очень аккуратно, из очень плотного дерева. От мышей, как мне объяснили. Кроме того, в бараке оставили меру муки в большой крынке, топленое свиное сало, крупы. У порога на полку положили старый, но острый топор, пару источенных ножей. И повесили на колышек древнюю, но вполне рабочую и хорошо смазанную одностволку, с двумя дюжинами патронов в брезентовом патронташе.
Ко мне посмеиваясь, подошел Хик. Поглядел на меня, еще раз усмехнулся.
— Ну что, Матвей, я тебя поздравляю. Скорее всего, ты станешь обладателем мула!
— Чего?! — Я вообще ничего не понял, просто абсолютно.
— Чего-чего. Проспали мы, у твоей кобылы течка началась. Если бы одни кобылы и наши мерины были бы, то никаких проблем, а твой осел — мужик! Ну и того, воспользовался. — И, оставив ошарашенного меня, ушел к плотам, ведя в поводу пару меринов.
— Ну, блин, транспорт здесь, саморазмножающийся, — я хотел было сплюнуть, но вспомнил про Маркову поварешку, и просто махнул рукой на все это. По крайней мере, прямо сейчас это решения не требует, а потом разберемся. Нужно будет полазить в имплантах, может там и про животноводство есть.
— Дым! — Это Мих Мих орет, показывая рукой на темный столб, показавшийся над поросшей невысоким кустарником косой. Вскоре из-за нее вышел колесный пароходик. Блестя на солнце мокрыми досками колес, он неторопливо направился в нашу сторону.
— Ну, вот и буксир. — Сергеич встал неподалеку от меня. Выколотил из трубки старый табак, поковырялся в ней кончиком ножа. Забил новую порцию, и прикурил от звонко щелкнувшей бензиновой зажигалки. — К вечеру выйдем отсюда.
Повернулся было к бараку, но, что-то вспомнив, вернулся ко мне.
— Матвей, с меня хороший банкет в «Царь-Рыбе». С этим людоловом я мечтал поквитаться семь лет. Очень долгих семь лет. — Тут бригадир глянул на Веру, которая благоустраивала свой шалаш, и на Герду, которая сидела рядом с ней. — И это. Береги свою девушку.
— Вера не моя девушка, — вздохнул я. — А жаль.
— Ну да, можешь считать, что я тебе поверил, — усмехнулся бугор, и, пыхтя трубкой направился к бараку. Видимо, что-то забыл.
Через час буксир привязался к нашему причалу, с него спустился невысокий бородатый мужик в капитанской фуражке. Переговорив с нашим бригадиром, он поднялся было на борт, но вскоре спустился оттуда вместе со всей командой. Как оказалось, для завершающего это сезон обеда. Это такая традиция у них, выработанная за несколько сезонов.
Экипаж буксира состоял из шкипера, старпома, и одновременно лоцмана, механика, двух кочегаров и боцмана с двумя палубными матросами. В движение его приводила примитивная паровая машина, для которой мы заготовили хорошую гору чурбаков, из всяких некондиционных кривых деревьев, срезанных рядом с лагерем. И после обеда нужно будет помочь закидать эту гору на борт буксира, в его трюм.
— Понимаете, барышня, недостаток паровой машины тут искупается ее ремонтопригодностью и всеядностью. Можем топить углем, дровами, можем даже под сырую нефть переделать. Ремонт прост. Ну, недостатки низкий КПД, маленькая скорость. Но нам ведь не рекорды ставить, а просто тягать баржи и плота, так что нормально. — Перед Верой заливался старпом, оказавшийся крепким блондином лет тридцати. Как он увидел девушку, так и ходил вкруг нее, хвост распушив. Ну-ну, ладно. Почему-то мне это здорово не нравится, да и Герда передает, что Вере этот тип надоел уже, буквально за полчаса. И с какого-то перепуга вызывает крайне отрицательные эмоции.
Улучив момент, когда он свалил из-за стола, и порулил в сторону расположенных за бараком в отдалении мест уединения, я подкараулил его на обратном пути.
— Слышь, старпом, отвянь от девушки. — Подпирая плечом потемневшею от времени стенку барака, вежливо попросил я. Ну, просто очень вежливо. А то, что у него рука случайно на болевой попала, так это совершенная случайность, он поскользнулся на чем-то, и чуть не упал, хорошо я его подхватил. — Ты навязываешься. Парень ты может и неплохой, но не лезь к моей девушке, хорошо? А то мы, абордажники, народ простой. — Про абордажные команды морской пехоты ходит куча страшилок, одна другой мрачнее. Почему бы ими не воспользоваться?
— Понял, отпусти! — Прошипел старпом. Потирая руку встал и сказал. — Мог бы и предупредить, чего на людей бросаешься?
— Я и предупредил. — Улыбнулся я. — Просто в следующий раз дослушай, а потом кулаками махай. Идет?
— Идет! — Блондин подал руку. — Меня зовут Павел, фамилия моя Романов. И это, я неплохой боксер, мало кто от моего левого уворачивался.
— Матвей Игнатьев. Капрал, в запасе. Так сказать. — Я усмехнулся. Уже просто, горечь прошла. Что было — то быльем поросло.
— Да уж, запасли так запасли. Чего такого натворил, что сюда попал? Впрочем, не мое дело. — Павел пошел рядом, беспрестанно разговаривая. — Меня-то за спекуляции.
— Это что ты спекульнул? — Недоуменно уставился я на старпома. — Сюда же с простыми статьями не посылают?
— Ну да! — Махнул рукой старпом, подходе к умывальнику, и моя руки. — Всех подряд гребут. Просто предлагают выбор — срок на двое срежут, но ссылка на осваиваемой планете. Какой и что, не говорят, все здесь узнаешь. А мне тридцатник вкатали, вот я и повелся. Впрочем, ни разу не жалею. Здесь жизнь! Здесь мое хобби стало моей профессией.
Тем временем мы вышли к столу. Вера коротко глянула на меня, на Павла, и фыркнув, отвернулась. Похоже, поняла, в чем дело. Или, что скорее, ей Герда передала. Эта хвостатая меня читать начинает, когда ей угодно. Впрочем, если учесть коннектор на руке, с помощью которого за мной постоянно следят с орбиты, то считывание моих мыслей моей же голованой такой пустяк.
Так что я подошел к своему месту, и сел неподалеку от девушки. Герда положила тяжелую башку мне на сапог, довольно зажмурилась. Ну просто невероятно довольная голована.