Где-то поодаль от мира

Стрельников Владимир Валериевич

— Утопил, где еще, — махнул рукой Федор. — ладно, жив остался. Ничего, новую куплю, подержанная мосинка стоит недорого.

— У меня есть тут относительно неподалеку нычка. Там три карабина французских лежат. — Я забросил пробный камень. — Могу одолжить, или продать задешево. Но до нее пара дней хода.

— Не, Матвей, сейчас не выйдет. Тут до заморозков доработаем, и вниз пойдем. Бугор не согласится отпустить нас на полнедели, а после окончания работы опасно — шуга пойдет, и река может встать, Топай по холоду пешкодралом.

Потом. Если хорошо укрыл, то до следующей весны протерпит. — Федька махнул рукой.

Ну-ну. Вроде как парень свойский, надо его чуть получше узнать, а потом покажу ему шпагу. И расскажу про поместье. А пока револьвером обойдется.

— Возьми мой винтарь, Федь, — предложил Марк, вытащив одного рака, и рассматривая его на солнце. — Знаешь ведь, какой из меня стрелок из винтовки. Из револьвера я в подброшенную банку попадаю, а из винтовки на сотню метров по корове мажу.

Вскоре мы с Федором, с флегматичным осликом в поводу, снова потопали за очередной партией сосновых стволов. Дело есть дело.

Пара дней так и прошли. Бугор с ребятами валили лес, сучковали и перетаскивали бревна к речушке при помощи лошадок, мы с Федором сплавляли их до лагеря, и собирали плоты. Герда лежала на пригорке над лагерем, ловя пастью мух, Марк и Вера сновали по хозяйству, готовя завтраки, обеды и ужины. Все шло путем, пока…

— Федька, бросай бревно! — я сдернул с плеча карабин. В голове рисовались картинки сторожко и скрытно идущих по направлению к лагерю трех мужчин. Знакомых мужчин, тех самых, что поймали Веру.

— Ты чего? — закрепив конец линя на осинке, Федор тоже снял с плеча свою длинную трехлинейку, и передернул затвор.

— Людоловы. Погоди, не мешай, — я сосредоточился на просьбе к Герде увести от лагеря Марка и Веру. Надеюсь, у нее получится, все-таки Вера менталистка. Герда передала понятие и соскользнула из моего восприятия. Ненадолго, только на то время, пока мы с Федором взбежали на небольшой холмик. Один из тех холмов, который отделяет нас от лагеря.

— Куда теперь? — Федор с интересом поглядел на меня.

— Они идут снизу по течению, так что режем дистанцию, и занимаем холм над лагерем. Бегом! — держа в руках мосинку, я рванул вниз по склону. Сзади за мной затопал Федор.

Ломая небольшие осинки, перепрыгивая через старые пни и оббегая кучи сучьев, мы перебежали распадок, и взобрались на холм, откуда был отменно виден наш лагерь, и подходы к нему. Дистанция до лагеря была около двухсот метров, не больше.

— Откуда они взялись? Чего в свой город не потопали? — Федька, шумно дыша, плюхнулся возле молодой сосны, и передвинул подпружиненный целик на винтовке, устанавливая дистанцию. — И где Марк с Верой?

— Герда передала, что они заняли оборону в бараке. Ну, не самое плохое решение, лишь бы не начали палить раньше времени. — Я шарил взглядом по молодой поросли, выкрашенной осенью в охру

и багрянец. Герда мне транслировали направление перемещения людоловов, но одно дело примерно знать, где они, а другое видеть. Опаньки, их двое, где еще один. А вот он, пошел в нашу сторону. Ну-ну. А вот и остальные двое, перебегают от деревца к деревцу. А ведь их из лагеря близко не видать, грамотно двигаются. Даже веточка лишний раз не качнется.

— Федь, один идет в нашу сторону. Бери на мушку вон те кусты, когда он выйдет — сразу стреляй. — Я взял на мушку того, что постарше. Молодой хоть и опасен, но мне намного больше не понравился второй. А про их вожака и говорить не стоит, чутье прямо таки верещит об опасности.

Вожак, пригнувшись, глядя в сторону лагеря и держа в руках странным образом изменившийся карабин, осторожно вышел из кустов. Нормально вышел, с этой стороны гребня, от лагеря или с плотов никто его и не заметит. Шагнул еще разок, и получил от Федора пулю в живот. Блин, у Федьки патроны дымарем снаряжены, демаскировал позицию!

Матюкаясь про себя, я передернул затвор после выстрела, с удовольствием отметив осевшего кулем людолова. А молодой кошкой прыгнул в заросли лещины, успев выстрелить в нашу сторону. Причем достаточно точно, попав чуть левее Федьки, как раз в сосенку, осыпав парня корой и щепой. Выстрел был практически не слышен, вот почему карабины мне странными показались. Глушители на них установлены, читал я про такое.

Из барака по кустам орешника шарахнули картечью раз, другой, срезая ветки и сбивая листья. Потом еще и еще. Грохнула винтовка сменившего позицию Федора, пару раз зло рявкнул револьвер Марка.

— Эй, сдавайся! — зло и яростно крикнула Вера. Ну да, сдавайся, это она не знает еще, с кем имеет дело.

Бздинькув, осыпалось стекло в окошке, потом чуть пониже окна появилась отметина от пули. Стреляет, сволочь, надеется на лучшее. Впрочем, пусть надеется. Я углядел подошву сапога, торчащую из-под куста. Далековато, но ладно. Тщательно вложившись, на полувыдохе, я выстрелил примерно на полметра выше подошвы. И, похоже, попал куда надо.

В кусту взвыли, подошва дернулась и исчезла. А я выпустил всю обойму в этот куст, прочесывая. Пока загонял новую, рядом надымил выстрелами напарник, из барака бухало ружье и зло гавкал револьвер.

— Смотри! — Федька ткнул пальцем в расплывающееся пятно под кустом. — Кровь. Очень много крови.

— Да, — кивнул я. — Смотри, даже опад не впитал, хорошо приложили. Ждем, с такой кровопотерей долги не живут.

Впрочем, в кустах было тихо. Герда, как обычно спрятавшаяся по моему приказу за какое-то павшее дерево, передала, что живых в кустарнике возле барака не осталось.

— Верка, Марк, как вы? — крикнул я в сторону барака. — Не задело?

— Нет, — звонко ответила Вера. — Целые мы, только напугались.