Генерал-фельдмаршал Голицын
Шрифт:
— Венеция, Венеция! — ответил Михайло и приказал солдатам не стрелять. В раскоп кулем свалился человек. По виду турок — в чалме и при ятагане, но по говору человек наш, славянский.
Князь Михайло самолично доставил перебежчика сперва к полковнику семеновцев Чамберсу, а затем повели его к генералу Автоному Головину. Генерал, позевывая, вышел из палатки — оторвали от сладкого сна, черти, но, узнав, что доставили к нему перебежчика, тотчас учинил турку допрос. Перебежчик отвечал толково, по-словенски. Выяснилось, что родом он венецианец, жил на захваченном турками острове Кандия, откуда часто ходил на своей фелюге в Далмацию, где и выучил
— И зовут меня Доменико Росси.
— Что ты делаешь в Азове? — грозно вопросил Головин.
— Муртоза-паша был когда-то турецким наместником на Кандии и ведал, что я не только купец, но и добрый инженер-фортификатор. Когда Муртозу назначили комендантом в Азов, он захватил и меня подновлять укрепления крепости. А ведь Венеция в союзе с Москвой воюет с турком, вот я и решил перебежать к вам!
— Так ты, выходит, знаешь в крепости все слабые места? — В проеме палатки выросла гигантская фигура царя.
Как ни странно, Росси сразу узнал Петра и ответил почтительно, но смело:
— Да, государь, я и перебежал к вам, чтобы сообщить все об укреплениях неверных.
— Постой, а откуда ты ведаешь, что я царь? — поразился Петр.
При свете фонаря было видно, как усмехнулся Росси:
— Да ведь перебежчик-то с вашей стороны, Якоб Янсен, первым делом показал туркам вас, царь-государь. И Муртоза-паша сразу вызвал своих лучших стрелков. «Убьем царя, — сказал турок, — гяуры сразу снимут осаду Азова».
— Вот, Автоном, какая сволочь Якушка, а ведь прямой мой был наставник в метании бомб! Так его, мать! — выругался Петр.
— Я тебе говорил, Петр Алексеевич, со смертью играешь! А турок прав, убьют тебя, все войско сразу в Москву повернет. Беречь твою царскую персону надобно! — принялся выговаривать Головин царю. — Ой как беречь!
— Да перестань ты языком молоть! — отмахнулся Петр от генерала. — А ты, Росси, завтра объедешь со мной крепость, покажешь все ее слабые места! — И спросил Чамберса: — Чей караул-то перебежчика достал?
— Прапороносца моего, Михаила Голицына! — важно заявил Чамберс. — Да вот он наш герой, сам в углу мнется.
— А, барабанщик! Ну что ж, толковый из тебя офицер вышел, токмо не застрелил перебежчика с перепугу-то! — Петр потрепал Михаилу по плечу. — Будешь и дале отличаться, я тебя не забуду. За царем служба не пропадёт!
На другое утро Петр с перебежчиком Росси объехал все азовские укрепления.
— Самая слабая стена в крепости со стороны реки» государь, — показал Росси. — Поставишь батарею за рекой, весь Азов батарейцам как на ладони виден будет. Пушки легко пробьют проломы в старой стене у реки. Азов ваш!
Петр согласно кивнул головой. На другой же день три тысячи солдат во главе с князем Яковом Федоровичем Долгоруким переплыли на казацких челнах Дон и принялись устанавливать на правой стороне реки сильную батарею против Азова. Непрестанная пушечная стрельба требовала все новых и новых ядер и пороха, а речным портом было только устье реки Койсуги, впадающей в Дон, в двадцати верстах от Азова. Там стояли сотни стругов с провиантом и боеприпасами, которые дале доставлялись в русский лагерь степными обозами. А в степи на обозы постоянно нападали татары-ногайцы. Вся ногайская орда прикочевала, казалось, с Кубани под Азов. Легче бы, конечно, перенести пристань с Койсуги поближе к самому лагерю, но мешали две крепости-каланчи, поставленные турками выше Азова по обоим берегам Дона. От каланчи к каланче были протянуты через
— Полсотни лет назад донские казаки сами Азов штурмом без всякой осады взяли, а возвернули крепость туркам токмо по повелению царя Михаила Федоровича. А зловредные каланчи-то мы и подавно возьмем.
Ночью казаки подползли поближе к каланчам, подтащили две пушки. А на рассвете, не обращая внимания на жестокий огонь турок, выбили ядрами железные двери и ворвались в первую каланчу, частью перебив, частью полонив весь гарнизон. С другой каланчи, увидев на верхушке русское знамя, турки ушли сами. Тяжелые цепи, перегораживавшие Дон, были сняты, и речной караван передвинулся теперь вниз по реке, к укреплению Новосергиевску, возведенному поблизости от русского лагеря. Припасы теперь шли в армию по воде беспрепятственно.
Столь легкий успех, добытый к тому же малой кровью, снова вдохновил генералов Лефорта и Головина на мысль о немедленном штурме. «Уж коли простые казаки турок побили, то и мы Азов штурмом возьмем!» — твердили они царю. Хитрецы Лефорт и Головин — у Петра тоже взыграло честолюбие, и он дал согласие на штурм крепости, несмотря на все возражения Патрика Гордона.
Штурмовать Азов порешили не всей армией, а только отрядами охотников, по полторы тысячи солдат от каждой дивизии. Каждому охотнику было обещано, независимо от того, удачен или не удачен будет штурм, по десяти рублей награды. Гордон требовал атаки всей армией, но ему указали, что каланчи-то взяли казаки-охотники. Многие солдаты, которым надоело на страшной жаре копать землю в апрошах, согласились пойти на штурм добровольно. Но в стрелецких полках охотников не хватало, и часть их назначили по приказу. Михаиле Голицын вызвался в охотники среди первых в Семеновском полку.
5 августа 1695 года взвились ракеты, и колонны с охотниками пошли в атаку. Но при отсутствии единого командующего пошли на штурм в разное время. Первой к турецкому валу подошла колонна Гордона, но, встреченная жестоким огнем турок, залегла перед рвом. Колонна Головина, в составе которой шли охотники из гвардейских полков, застряла в обгоревших пригородных садах. Многие попрятались за деревья. Тогда Михайло Голицын со знаменем в руках бросился в ров, за ним пошли и остальные гвардеонцы. Но турки нещадно палили из-за уцелевшего палисада, лили на русских раскаленную смолу, скатывали тяжелые камни. И эта атака захлебнулась. Колонна же Лефорта вообще запоздала и попала под столь жестокий обстрел, что потеряла добрую треть охотников и, не дойдя до вала, откатилась.
Штурм не удался, и к вечеру насчитали едва ли не тысячу убитых, коим уже не понадобилась никакая царская награда.
На совещании в царской палатке на другой день Лефорт и Головин первыми посоветовали царю снять осаду Азова. Скоро, мол, осень, начнутся дожди и бескормица и лучше отступить на винтер-квартиры.
Петр слушал своих генералов-наставников мрачно. Один только Гордон внушал надежду.
— Как, Петр Иванович, возьмем крепость? — обращался к нему царь.
— Если будем поступать по системе Вобана, подведем подкопы под вал, пробьем со стороны реки крепость, можно взять и в этом году! — заключил Гордон.