Генерал-фельдмаршал Голицын
Шрифт:
Петр внимательно выслушал командира семеновцев и порешил быстро и решительно:
— Чаю, получив известие о подходе калмыков, швед атакует нас ежели не сегодня, то завтра! И, скорее всего, атакует ночью или на ранней заре, в расчете на обычный ночной беспорядок.
— Поступит, как и под Головчином? — вырвалось у фельдмаршала.
— Так, Борис Петрович! Но дабы не бежать в одних подштанниках, как бежала дивизия Репнина под Головчином, надобно держать с этого часа половину войска под ружьем. Окромя того, мы господам шведам на подходе некий сюрприз уготовим. — И Петр показал на боевую карту, на коей был отражен его ночной замысел.
— Шесть редутов поперек лесной прогалины и четыре к ним в ряд волнорезом…
— И разобьется та шведская волна у волнореза и редутов на отдельные ручейки!.. — сразу ухватил замысел Петра князь Михайло.
— Верно понял, камрад! — Петр был так доволен сообразительностью младшего Голицына, что даже простил ему побег Немчина.
— Мин херц, даже у дюка Мальборо и славного принца Евгения Савойского не было николи такой полевой фортификации! — разразился льстивыми похвалами и друг любезный Данилыч.
— Замысел великий, но успеем ли те редуты соорудить? — осторожничал, как всегда, Шереметев.
— Мы тотчас с Данилычем на ту лесную прогалину отправимся и место для редутов сами выберем. Ты же, Борис Петрович, поспешай немедля: пришли тысяч пять солдат с лопатами, думаю, к вечеру те земляные работы и закончим! — распорядился Петр.
— А как же с сермяжным полком быть? — смущенно напомнил Голицын.
Петр фыркнул:
— В сем деле самое умное — воинский машкерад! Распорядись, Борис Петрович, сермяжному полку поменяться платьем с новгородцами. Новгородский полк половину Европы прошел: бился со шведом и в Польше, и в Силезии, и в Германии. Солдаты там все один к одному, как каленые ядра. Шведы наверняка попытаются сломить сермяги и порвать там нашу линию, а вместо зеленых новобранцев нарвутся на ветеранов!
— Думают поцеловать молодку, а встретят усы солдата! — рассмеялся светлейший. — Здорово ты придумал, государь!
Петр и сам был доволен, что придумал сей машкерад. Но виду не показал — надобно было спешить строить полевые редуты.
Система полевой фортификации, созданная Петром I на поле Полтавской баталии, и впрямь была новиной для европейской тактики. Даже после наполеоновских войн французский военный теоретик Роканкур писал о Полтаве: «Следует отметить в этом сражении новую тактическую и фортификационную комбинацию. Это именно способом, до тех пор не употреблявшимся, хотя одинаково удобным для наступления и обороны, была уничтожена вся армия авантюриста Карла XII».
И Роканкур знал, что говорил, потому как Шевардинский редут, Багратионовы флеши и батарея Раевского при Бородине, на которых была перемолота в 1812 году половина наполеоновской армии, прямо восходили к полтавским редутам. Ведь Кутузов, проходя курс фортификации в военно-инженерном корпусе, прямо учился на опыте Петра Великого. А Петр был не только прирожденным корабелом, но и передовым фортификатором. Опыт искусного фортификатора он приобрел не только сооружая новые крепости — Северодвинскую, Петропавловскую, Кронштадтскую, — но и беря крепости неприятельские: Азов, Нотебург, Ниеншанц, Дерпт, Нарву.
— Встанешь за сими редутами со всеми 17-ю драгунскими полками, — наказывал Петр Меншикову после того, как они объездили всю прогалину меж Яковицким и Будищенским лесом и учредили редуты. — В редутах установим по батарее пушек, а гарнизоном в них посадим гренадер Ангустова. Чаю, вперед швед пустит рейтар, и те попытаются прорваться меж укреплений. Здесь ты их и встретишь со своими драгунами, как бы второй линией. Токмо смотри, друг любезный, не зарывайся. А как пойдет вперед у шведов пехота, отходи к третьей линии, к ретраншементу, и встань там на флангах.
Так Петр строил под Полтавой русскую оборону в глубину, намного предвосхищая в сем не только свой XVIII, но и век XIX.
Давая Полтавскую баталию, Петр конечно же помнил нарвскую неудачу, где русская армия была построена в одну тоненькую линий длиной в семь верст. Помнил он и опыт первых викторий при Добром и Лесной, убедивших его, что русское войско лучше бьется в лесной местности: русский мужик веками был приучен считать леса своими природными крепостями.
Сравнивая русскую и шведскую армии, один из лучших полководцев Франции Мориц Саксонский, младший современник Петра I, писал в своей работе «Мои мечтания»: «Шведы никогда не спрашивали, сколько русских, но только — где они? Царь Петр, величайший человек своего века, противодействовал с постоянством, ровным величию его гения, неудачам этой войны и не переставал давать сражения, дабы дать боевую опытность своим войскам». Он знал, что «шведы пылки, хорошо дисциплинированны, хорошо обучены и искусны…» Сделать бесполезными эти преимущества Петр I, по мнению Морица Саксонского, сумел, соорудив вдоль фронта пехоты несколько редутов с глубокими рвами, которые он снабдил пехотою и усилил палисадами. Чтобы атаковать эти редуты, шведы должны были разорвать «ярой. Понести потери, ослабеть и прийти в беспорядок, после чего их можно атаковать. Добавим, что, сооружая свой знаменитый волнорез, Петр действовал, хорошо изучив своего противника — он ведал не только о горячности Карла XII, но и о силе первой атаки шведов. Армия Карла XII состояла из ветеранов, безжалостных в рубке, и в то же время отличалась такой выучкой и спайкой, что могла не растеряться и в ночном бою. Она действовала как хорошо заведенный механизм, и сорвать ее атаку могла Лишь такая неожиданность, как линия укрепленных редутов. Напротив, в русской армии было много новобранцев, и хотя Петр и старался приучить их к стойкости, давая частные баталии и штурмуя в Прибалтике крепость за крепостью, но опыта рекрутам еще не хватало. Правда, и солдаты ведали, что Петр сам стоит в первых рядах, и знали его заботу о простом солдате. Всем было известно, к примеру, что царь прожил пару месяцев на солдатском рационе, после чего определил давать солдату каждый день буханку хлеба, два фунта мяса, две чарки юна и кружку пива. Кроме того, на месяц солдат получал два фунта соли, муку и полтора гарнца круп, а на квартирах ему давался сервис: уксус, дрова, свечи, постель. Ежегодно солдату выдавалось и денежное довольствие в шесть рублей, если учесть, что на шесть рублей тогда можно было купить добрую лошадь, то солдат был далеко не самым обделенным человеком в России. По петровскому уставу офицеры должны были смотреть на своих солдат, как родители смотрят на своих детей, и с отцовской попечительностью заботиться о нуждах солдата.
Но и солдат был обязан в учении быть смирным, от пороков удерживаться, в постое хозяев не обижать, стоя в карауле, мушкеты из рук не выпускать и на землю не класть и в руки своему брату солдату и иным посторонним не давать, хотя бы сам генерал иль полковник стали мушкеты просить. Была и жестокая мера: «Кто с караула уйдет перед неприятелем, тому смертная казнь». Но тому же наказанию подлежали и струсившие офицеры. Самым тяжким наказанием для солдат было то, что они, как и офицеры, обязаны были служить «вечно». Но с годами и солдат ждал гарнизонный полк, где они могли жениться и получать даже добавочное жалованье на жену.
Конечно, служба в армии в петровское время была особенно тяжелой из-за Северной войны, затянувшейся на 21 год. Здесь в баталиях и походах солдаты гибли тысячами. Но гибли и офицеры. В офицерах была вечная нехватка, и оттого брали наемников. Но уже к Полтаве, когда офицеров из дворян не хватало на добрую треть, Петр все чаще брал в офицеры и выходцев из солдат и сержантов. В своем регламенте о рангах он закрепил это правило, записав: «…воинским чинам, которые дослужатся до обер-офицерства не из дворян, то когда кто получит вышеписаный чин, оный суть дворянин, как и его дети, которые родятся в обер-офицерстве…» Те же выходцы из солдат, которые получали младшие офицерские чины, получали личное дворянство и стремились отличиться, чтобы стать старшими офицерами. Словом, про петровскую армию времен Северной войны можно было говорить то же, что говаривали потом про армию Наполеона: в сумке каждого лежал ежели и не маршальский жезл, то офицерский патент. И не удивительно, что младшие офицеры поддерживали все Начинания Петра. И когда пишут, что вот-Де Петра в его делах поддерживали только «птенцы гнезда Петрова», то ошибаются. Петра I поддерживала вся его молодая армия и флот.
Конечно же создатель новой армии был ее наставником, но и сам в то же время крепко доверял своим молодым офицерам, прошедшим школу войны. Отсюда и его наставления, что «устава не надобно держаться, яко слепой стены, а поступать по обстоятельствам».
Перед Полтавой царь счел нужным объехать все полки, понимая, что простые солдаты и офицеры в конечном счете и решат поход баталии. Боевой дух войска — залог виктории, и Петр с радостью убедился, что войска уже не боятся неприятеля, как боялись его под первой Нарвой. Когда Петр, выступая перед офицерами, призвал твердо постоять за Отечество от имени всей гвардии, ее командующий генерал-лейтенант Михайло Голицын ответил твердо: «Ваше царское величество изволил труд наш, и верность, и храбрость добрых солдат видеть на Левенгауптской баталии, а ныне войско то же и мы те же и уповаем таков же иметь подвиг!»