Гера
Шрифт:
– А мужа ты любила? – вдруг спрашивает ее Сашка.
– Любила. Но не так, как тебя. Совсем иначе. Он в Канаде вырос, хоть и русский. Мы только по-английски говорили. Сложно все было. Не из-за языка, а вообще.
Она умолкает и снова дарит ему поцелуи.
– Но он хоть привлекал тебя?
– Сначала – безумно. А потом – нет. Потом мы начали разводиться, и много всего всплыло нехорошего.
– Изменял тебе?
– И я ему тоже.
Она усмехается, обнажая острые
Снова отсутствие теплого чувства к ней стискивает сердце.
– Не вспоминаешь о нем?
Она взглядывает недоуменно.
– Нет. Никогда.
А если он не выдержит этой семейной жизни, что будет тогда? Очередной скандальный развод? Лучшие адвокаты и худшие истории? Подсчет измен и шантаж детской любовью?
Что будет тогда? И что будет вообще? Дети, похожие на нее смуглой кожей и карими глазами? Ежесекундный контроль за его жизнью и чувствами? Ревность? Недоверие? Подозрения? Упоительный секс? Или бесконечная осенняя влага?
Что угодно, только бы прекратить ожидание невозможного. Прекратить, прервать – оборвать свой пульс. Анна – далекий призрак, ушедший в небытие. Нет никакой Анны…
– А как его звали?
– Макс Веллер. И сейчас зовут. Он какой-то приз получил недавно – об этом писали. Я раньше очень следила за этим всем: за всеми соревнованиями, кубками. А потом бросила.
– Сейчас ни за чем не следишь?
– Ни за чем. Кроме того, что отец рассказывает о криминале в стране.
– Интереснее?
– Чем Уимблдон?
Она усмехается. Целует Сашку в губы и прижимает ладошки к его груди так, что он ощущает покалывание ее острых коготков. Он сковывает ее и отрывает от себя ее руки. Накрывает собой и сам теряется в ней. Что угодно, только бы сменить ритм тягучих дней и разорвать паутину ежесекундного отчаяния.
Лека – его женщина. Она живет для него. Она его любит. Пусть так и будет. Пусть у них родятся дети. Пусть… Почему нет?
Опасности не будет больше. Лека всегда останется под надежной крышей своего отца. И для Сашки – это лучший вариант из всех возможных. Он уже принял его. Он уже кивнул.
– Все равно я чувствую себя виноватой, – говорит она вдруг. – Из-за меня ты убил друга…
– Не думай об этом. Просто… вместе с Громом я и в себе что-то убил. Уже не оживет. Он не предполагал, что я это сделаю, не верил, что смогу. И я сейчас чувствую, что предал. Не он предал, а я…
Сашка поднимается и закуривает.
– Ты не виновата, – повторяет Леке. – Но больше никогда мы не будем говорить об этом. Тем более – в постели.
Она согласно кивает. Сашка отворачивается.
ЧАСТЬ
1. СНОВА ТУРЦИЯ
Из окон видно что-то зеленое. Сливается и плывет. – Где я? Где мы? Почему мы здесь? Хочется спросить обо все сразу: где мы, где все остальные, где война. Может быть, нас уже убили, и мы в раю…Весна улыбается и закуривает. Когда-то в школе она учила русский, но по-английски ей ответить проще. Потому что английский – ее будущее.– Разве ты не помнишь, как мы уехали? – Нет. Аня качает головой, отчего темная зелень из окна наплывает еще больше.
– Ана?
– Не помню.
– Я получила визу в Австралию. Я и мой брат. Я не могла тебя там оставить, поэтому забрала из госпиталя.
– Где мы сейчас?
– В Турции. В Измите. Здесь живет Дарко. Мы собираемся через две недели лететь в Мельбурн.
– Значит, мы в Турции? Здесь тепло...
– Тепло. Кипарисы. Очень красиво. Дарко работает в отеле, в рецепшне. Но теперь, конечно, увольняется.
– А там?
Весна понимает, о чем Аня хочет спросить.
– Там за тобой никто не ухаживал бы. Они с радостью помогли тебя перевезти.
– Спасибо...
Весна вглядывается в нее, замолкает, но потом все-таки решается напомнить.
– Тот парень... он звонил в госпиталь.
– Какой парень?
– Высокий, в очках. Большой такой.
Аня садится в постели. Воздух в комнате кажется чистым и свежим, несмотря на сигаретный дым. Входит Дарко и останавливается в дверях. Весна гасит окурок.
– Теперь можно вас по-настоящему познакомить. Это мой брат Дарко. А это Ана из Украины, медсестра.
Дарко – худощавый, темноволосый, белозубый парень. У него смуглая кожа, щетина на щеках и вид клерка, у которого не очень успешно идут дела. Но глаза сияют надеждой. Он едет в Австралию, найдет там хорошую работу, почувствует себя новым человеком на новом месте. И Весна сияет радостью – прежде всего за него, а потом уже за себя. Аня от всего сердца желает им обоим счастья.
– Что ты будешь делать? – спрашивает ее Весна. – Потом?
– Не знаю.
Она, действительно, не знает. Перед ней лежит много дорог. И получается, что она выжила для того, чтобы пойти по одной из них.
– Я не знаю. Не успела подумать об этом.
Дарко смеется.
– У тебя еще есть время подумать. Есть время для того, чтобы позвонить родным.
Она улыбается... Боли нет. Докторам все-таки удалось ее починить: залатать на скорую руку. У них это получилось. И как хорошо жить! Какой свежий воздух! Сигареты Весны пахнут розами...