Гера
Шрифт:
В машине оба молчат. И от тишины становится неловко, словно вина Ани вырастает еще больше.
– У нас сейчас осень, – говорит Дарко.
– Красиво?
– Да, Мельбурн – очень красивый город. Много людей. Парки...
– Не жалеешь о...
– О чем?
– О Турции?
– О Турции? – удивляется Дарко. – Нет. Хотя Турция ближе к дому. А ты жалеешь?
– Да, – признается Аня. – Жалею...
В ее квартире Дарко даже не осматривается.
– Я могу переночевать в отеле, – говорит, глядя в пол.
– Не надо, – Аня берет его за руку. – Я тебе очень рада, правда...
– Ты странная, – говорит он, подходя к окну. – Мне кажется, ты очень жестокая. Не к другим, а к себе самой. Именно поэтому ты вернулась в Киев.
В комнате уже вечер. Теплый апрельский вечер, тонкий и прозрачный, как Дарко. Нет никакого страха. Не слышно ничьих шагов на лестнице. И она не одна.
– Я хочу тебя, – говорит Аня.
Он пожимает плечами. Похоже, не очень-то ей верит, и ему самому непонятно, зачем он ехал так далеко и что делает в чужой стране.
Он продолжает молча смотреть на Аню. А она расстилает постель и начинает раздеваться. Тогда, наконец, и Дарко сбрасывает пиджак. Снимает одежду неторопливо, словно нехотя, но, оказавшись рядом с ней в постели, приникает к ее телу.
– Я так ждал этого, Ана. Я так хотел тебя...
И вдруг шаги возвращаются в ее сознание. Словно кто-то стучится снаружи...
Она отстраняется резко.
– Ты слышишь?!
С лестничной площадки, действительно, доносится шум. Но это не стук в дверь, потому что дверь открывается без стука. И в ту же секунду в комнату вваливаются трое, один из которых приказывает напарникам:
– Вяжите этого кренделя! Это он!
В одном из непрошеных гостей Аня узнает водителя серебристой «лады». Ей не привиделось, не померещилось. Именно этот сосредоточенный парень первым делает шаг к перепуганному насмерть Дарко.
20. ЗАХВАТ
Она буквально цепенеет. Их главный бросает Дарко его одежду и приказывает громко:
– Давай, давай, шевелись! В другой раз потрахаетесь! Мы тебя сколько по свету ищем, а ты тут в постели кувыркаешься!
Дарко кое-как натягивает рубашку.
–
– Серб он или не серб, на месте разберемся!
И она, поборов свой испуг, наконец, понимает, что произошло.
– Это не Герасимов, говорю вам! Вы ошиблись!
Но на нее уже никто не обращает внимания. Водитель «лады» тащит полуодетого Дарко к двери. И старший тоже разворачивается, чтобы исчезнуть из ее квартиры.
– Вы... вы же не бандиты! – Аня, прикрывшись простыней, вскакивает следом. – Вы не имеете права так поступать! Это ошибка!
И уже на пороге «главный» оглядывается.
– Не верещите, Анна Михайловна! Сам знаю, что поломал вам кайф, да что ж теперь верещать?
– Подонки! Я все расскажу Шубину!
Пожалуй, она бросает это наугад. Не знает наверняка, украинские или российские это ребята. Но фамилия Шубина не производит никакого впечатления.
– Хоть Господу Богу! – парирует тот и выходит.
И наваливается тишина. Не та, которая мешала им с Дарко в машине, а совсем другая, похожая на тишину после землетрясения.
Аня без сил опускается на пол. Кто бы они ни были, они должны понять, что Дарко – не Герасимов. Они должны разобраться…
До утра она ждет, не вернется ли Дарко. Но ничего не происходит. Больше не слышно ни звонков, ни шагов на лестнице. И только утром она набирает номер, который не думала никогда вспоминать.
– Игорь? Это Анна. Что происходит?
– Где? – спрашивает он спокойно.
– Что происходит с Дарко?
– С кем?
– Не говори, что ты ничего не знаешь. Я замечала слежку постоянно. У меня чутье на такие вещи. Но это такая глупость… такая ошибка…
Он кладет трубку. И снова она остается в недоумении. Шубин, может, и непричастен к этому инциденту. Мог вообще посчитать ее сумасшедшей. Или того хуже – подумать, что она хочет его вернуть.
Снова Аня замирает в ожидании. Страшно за Дарко, и стыдно перед ним, словно она виновата в случившемся.
Оцепенение не проходит. Время исчезает, словно все часы мира останавливаются одновременно. И вдруг в этой пустоте без времени раздается телефонный звонок.