Гера
Шрифт:
– Ана?
– Дарко?! Где ты? – она так сжимает трубку, что внутри что-то трещит.
– Я в Австралии, дома. Мне сказали, чтобы я позвонил тебе, когда прилечу…
– Тебя отпустили?
– Да. Даже отвезли в аэропорт. Сказали, что произошло недоразумение.
– Тебя не били?
– Нет, все нормально. Расспросили просто.
– Мне так жаль.
– Ты не виновата.
Немного придя в себя, Аня начинает смеяться. Кто-то вытащил Дарко из ее постели и отправил обратно в Австралию. Хорошая шутка.
После этого слежка за Аней прекращается. Не мелькает на перекрестках серебристая «лада», никто не ходит по пятам и не косится на нее в супермаркетах. Апрель заканчивается заморозками. Иней покрывает тротуары, и Аня чувствует себя так, словно живет на Северном Полюсе Одиночества.
Среди коллег по работе много приятелей. Есть, наконец, Света. Но все они, и Света в том числе, помнят о том, что она – хозяйка этого шоу и платит за их участие. Все ровны и приветливы. Сестрички услужливы. Но это – стерильные, больничные отношения. Это сотрудничество в общем деле. Не больше.
Больше – и не нужно, но общения не хватает. Элементарного, человеческого, живого общения – не в Инете и не по телефону. А за чашкой чаю, к примеру. И Аня чувствует, что продолжает оставаться чужой городу и никак не может с ним сродниться.
Иногда даже начинает присматриваться к пациентам: годятся ей эти люди в друзья или не годятся. Есть же постоянные клиенты. Некоторые беременные, которые ходят к ней так часто, что она уже побаивается, как бы ей не пришлось принимать роды в собственном кабинете. Она охотно поддерживает беседу с ними, но все они – так или иначе – остаются посторонними.
Так и идет время. То, которое однажды уже останавливалось во всех часах. В тот момент, когда Дарко нашелся, часы пошли заново, но какими-то рывками. Время то несется галопом, сметая целые месяцы, то замедляется на сутки – когда Аня рыдает в своей квартире так громко, что потом еще с неделю соседи по площадке смотрят на нее странно, случайно столкнувшись с ней у подъезда. В доме слишком тонкие стены. С такими стенами нужно уметь держать себя в руках. Или переезжать в другой дом…
21. ПУТЕШЕСТВИЕ
Так все говорят: когда устаешь от будней и нет сил надеяться на лучшее, нужно резко сменить обстановку. Лучше всего – отправиться в путешествие, желательно – в кругосветное или свадебное, но можно куда поближе и без марша Мендельсона.
Аня сидит в бюро путешествий и рассматривает каталог с картинками. Мексика – текила и кактусы. Испания – коррида и кастаньеты. Италия – пицца и спагетти. Не гондолы почему-то, а тарелка с макаронами нарисована. Предлагают еще экзотические туры с сафари…
– А ничего нет… поближе? – Аня, ничего не выбрав, откладывает красочный каталог. – В Москву или в Питер?
– Вы что
– Была. Совсем недавно. Когда с Шубиным прощалась.
В последнее время Аня не утруждает себя тем, чтобы причесывать свои мысли или сортировать их, деля на правильные и неправильные, красивые и некрасивые, тактичные и бестактные. Все это вдруг перестало ее тревожить. Она уже не пытается производить какое-то впечатление, не стремится никому понравиться, не боится показаться странной. Может, подобное безразличие пришло с возрастом, а может, она настолько потеряла интерес к людям, что их реакция перестала быть для нее значимой.
– И вы хотите снова в Москву? – переспрашивает девочка-менеджер туристического бюро.
– Нет. Но в Питер я бы съездила.
– Есть зимние туры в Финляндию.
– В мае?
– Нет, в декабре. Путешествие в страну Деда Мороза…
– Что он финн?
– Кто?
– А весной… ничего никуда нет? В Польшу, например?
– Есть тур в Болгарию.
– Когда?
– Через два дня.
– Я успею?
– Если сегодня сдадите документы и все оплатите…
В каком-то тумане Аня летит в Болгарию и слоняется по улицам Софии вместе с группой туристов. Там и своих русских много, но очень красиво.
– Великолепно, вы не находите? – пристает к ней сосед по лайнеру, бизнесмен Приходько.
– Нахожу, – хмуро соглашается Аня.
Бизнесмену Приходько все вокруг кажется одинаково великолепным, хотя его загородный дом не уступает по размерам многим софийским музеям. Просто он надеется, что Аня составит ему компанию ночью в одиноком номере отеля.
– А вы Шиллера читали? – спрашивает вдруг Аня.
– Шиллера?
– Вы знаете, это великолепно. Я вам очень рекомендую.
В Софии солнечно и сухо. Кафе изысканны, цены приемлемы. Но прежняя тоска продолжает кусать сердце изнутри, и Аня довольна только тем, что не поехала с этой тоской в сердце за тридевять земель, чтобы чувствовать на краю света, как ее обкусанное по краям сердце сочится кровью.
Через неделю она уже сидит с ногами в кресле перед телевизором в своей квартире, словно и не бродила по болгарским тротуарам. Рассказывает приятельницам по телефону, что Болгария великолепна и не зря наши бизнесмены покупают там дома.
– Может тебе стоит еще куда-нибудь съездить? – находчиво предлагает Света. – Путешествия бодрят.
– Все страны одинаково чудесны. Но мне от этого не легче.
– А от чего легче?
– Не знаю.
– Нужно как-то развеяться!
– А что мне развеивать? У меня ни одной мысли в голове. Пусто…
По телевизору показывают цунами и тайфуны, которые иногда случаются в чудесных странах. А у Ани в квартире тихо-тихо. И в эту тишину звонит бизнесмен Приходько.