Героический эпос народов СССР. Том второй
Шрифт:
— О сын мой, салам-алейкум! Будь гостем, давай поздороваемся, как заведено исстари.
Они крепко пожали друг другу руки… Что ж, сами знаете, каково бывает захваченному врасплох человеку.
— Из такой дали ты пришел, сын мой, столько тягот перенес. Стоило ли так утруждать себя? Я ходила за Гыр-атом, кормила его, холила. Как раз завтра я собиралась оседлать его и привести к тебе. А еще я хотела привести двух верблюдов и девушек-невольниц.
И старуха начала болтать без умолку все, что приходило ей на ум.
— Милая бабушка! Я пришел сам, чтобы не затруднять старого человека.
— О сын мой! Ты говоришь "чтобы
— Эх, милая бабушка! Неужто я пешком пришел из Чандыбиля, чтобы петь тебе песни?! — возразил Гёроглы, но, подумав, запел:
"В мой родной Чандыбиль тебя я привел, Над мнимой нищетою сжалился я. В доме своих отцов дал я тебе приют, Богато одарил, старуха, тебя. За все за это, в ответ на мое добро, Терзания и муки дала ты мне, Вероломно Гыр-ата украла моего, В тайной твоей норе нашел я тебя. Это ль твои медоточивые уста? Это ли воровские руки твои? Бежать тебе некуда, старуха. Сейчас По справедливости убью я тебя. Где, говори, спрятан мой конь Гыр-ат? От гнева моего тебе не уйти, Убью я тебя, вырву твои глаза, Это, старуха, аллах карает тебя. Долго тебя искал, нашел наконец, Врагом твоим стал, напал на твои следы. Уши и нос я теперь отрежу тебе. Будут смеяться люди, глядя на тебя. Гёроглы, наконец я цели достиг. Наконец утешилось местью сердце мое, О возвращении Гыр-ата я Истину молил, До моего жилища он доведет меня".Когда он допел, старуха, закрыв уши, сказала:
— Сын мой, твоя песня мне неприятна…
— А ты покрепче заткни себе уши, милая бабушка, — сказал Гёроглы и ножом отрезал ей уши. — Милая бабушка! На очаге у тебя жарился кебаб. В этой крепости у меня нет другого дома, нет родни, поэтому я его съел. Прости мне мое прегрешение, милая бабушка. — Он протянул ей уши и продолжал: — Но чтобы и ты не осталась без кебаба — на, это самый мягкий кебаб, поешь!
Словно бродячая собака скаля зубы, старуха металась в разные стороны.
— Не вертись, бабушка, или я убью тебя!
И начала старуха жевать уши беззубым ртом — челюсть то и дело упиралась в нос.
— Милая бабушка, да тебе, вижу, нос мешает. Я помогу — уберу и его! — сказал Гёроглы и отрезал нос вместе с верхней губой. — Милая бабушка, смотри-ка, и нижняя губа у тебя отвисла, надо и ее убрать.
Он отрезал губу, и лицо старухи стало совсем гладким, как ось маслобойки. Схватив старуху за плечи, поволок к очагу, толкнул ее в грудь так, что она
Гёроглы выдернул вертел и перевел дух. Но сердце, распаленное гневом, ничто не могло успокоить…
В стене он увидел дверь. Толкнул ее — она была заперта. Ударил ногой — дверь раскрылась. Тут увидел Гёроглы сокровища старухи — золото, серебро, деньги, увидел золотую эгретку Юнус, прижал ее к груди и окропил слезами. Взял он эгретку, собрал все сокровища, вернулся назад, покурил, а затем опрокинул кальян, пододвинул труп старухи головой к огню, чтобы подумали, что она умерла, одурев от курения.
Приставив к стене лестницу с сорока перекладинами, перебрался на другую сторону и перед рассветом воротился в дом деда.
— Сын мой, нет на тебя погибели! Ну и сына мне бог послал! Чем таким сокровищем обладать, лучше уж по уши быть в долгах.
— Почему это, дед?
— То в полночь ты возвращаешься, то на рассвете. Видать, ты вор, промышляешь воровством. Когда-нибудь проведают об этом, и шах казнит меня.
— Э, не бойся, дед! Какое там воровство! Получай вот деньги, золото, расходуй без опаски, сколько надо.
И он отдал деду все сокровища старухи.
— Коли ты не грабитель, то откуда у тебя такое богатство?
— Я добыл все это, промышляя как каландар.
На другой день дед подумал: "Отдам-ка я ему в жены свою дочь".
— Бери в жены мою дочь, — сказал.
— Пусть твоя дочь пока побудет в невестах, дед!
— Ой, сын мой, страх меня берет, что ты уйдешь, покинешь меня. Я хочу навек породниться с тобой.
— Да что ты, где это видано, чтобы приемный сын покинул приемного отца?.. — заверил его Гёроглы.
… Ну, ладно… О ком теперь пойдет рассказ?
Спустя десять — двенадцать дней в крепости стало известно о смерти старухи. Доложили об этом падишаху.
— Мой падишах! Старуха твоя, тагсыр, угорев от кальяна, упала в огонь и умерла. Служили у нее пять скороходов и две служанки. Они выломали двери, похитили все сокровища и убежали…
Падишах приехал во дворец старухи и своими глазами увидел, что возле трупа валяется кальян. Голова старухи вся обуглилась, лишь плечи уцелели.
— Да, видно, она действительно упала в огонь, угорев от кальяна, — решил падишах.
… О ком теперь пойдет рассказ?
Никто не мог подойти к Гыр-ату. Падишах через глашатаев объявил: "Кто будет ходить за Гыр-атом, холить и кормить его, того я награжу так же, как старуху".
Гёроглы услыхал эту весть. Притворившись, будто ничего не знает, спросил старика:
— Дед! О чем это глашатаи вашего хана кричат? Хан собирается в набег или на охоту?
— Сын мой, да ты ничего не понял.
— Не понял, дед…
— Тогда слушай: одна старуха увела у суннита Гёроглы коня Гыр-ата и отдала падишаху. И вот старуха то ли вчера, то ли позавчера скончалась — упала в огонь, угорев от кальяна. У нее было пять скороходов и две служанки. Они разграбили ее сокровища и убежали.
Гёроглы про себя подумал: "А чье же добро ты проживаешь?"
— И вот никто теперь не может подойти к этому коню. "Кто сможет ходить за конем, холить, кормить его, того я награжу так же, как старуху", — сулит падишах.