Героический эпос народов СССР. Том второй
Шрифт:
— Ну, джигиты, от этих людей проку мало, пошли к другим, — сказал Гёроглы.
Двинулись дальше. А пока шли, повсюду уже разнесся слух, что среди каландаров есть один бесноватый. Дашь мало зерна — голову прошибет. Вышли навстречу каландарам почтенные старцы, аксакалы:
— О каландары! Остановитесь, сделайте милость! Коли зерно вам нужно, мы дадим вам, сколько надо. Не ходите по домам, не пугайте малых детей!
И понесли люди зерно — кто пять батманов несет, кто шесть. И вот уже в ряд выстроились мешки с зерном.
Потом отправились к баям-скотоводам, — те вернулись, мол, с летних пастбищ, и у них можно взять и козленка, и ягненка. Слава каландаров и сюда долетела. Навстречу им уже гонят скот: каждый второй козленок из двойняшек каландарам достался, каждый козел, что для стада негож, — тоже им; коза со сломанным рогом — им; больная, с паршой и чесоткой — тоже каландарам! Пригнали каландары домой целое стадо.
Расположились они в мейхане и занялись дележом. Каждому досталось по паре коз, а одна пара оказалась лишней.
— Ша-каландар, что сделаем с этой парой?
— Заколем и съедим.
Так и сделали.
Потом Ша-каландар сказал:
— Эй, джигиты! Тощие в этом году козы. Будем по очереди пасти их. Станут они жирными, тогда и поедим мясца в свое удовольствие.
Так и пасли каландары стадо по очереди сорок дней. На сорок первый день пришла очередь Ша-каландара.
— Ша-каландар! Мы тебя выбрали вожаком и пасти стадо не дадим. В твой черед один из нас пойдет со стадом, — сказали каландары.
— Это негоже. Я в своем селе очередь полива никому не доверяю. В свой черед сам буду пасти.
— Ну, коли так, паси сам! — согласились каландары.
Погнал он коз перед собой. А они, задрав хвосты, разбежались в разные стороны — за эти сорок дней, что их откармливали, уже привыкли бродить по посевам.
— Стой, стой! — кричит Ша-каландар, да не тут-то было. — Ну, Гёроглы, до чего ты дошел, окаянный, в козьего пастуха превратился, — ругал он сам себя.
Подошел Гёроглы к тальнику, отрезал толстый сук в полтора геза длиной и острогал один конец — ручку сделал. Стал этой палкой сгонять коз.
— Это ты, что ли, коза со сломанным рогом, уводишь всех в посевы, ты не даешь передышки? — приговаривал он и бил коз палкой. — Или это ты, рыжий козленок? А может, это ты, чесоточная коза? — и снова бил коз палкой, пинал их ногами, валил, убивал. Немного коз в живых осталось. Да и сам Гёроглы притомился.
"Загублю и последних, — решил он и загнал коз в посевы. — Чтоб вам обожраться и лопнуть!" А двух коз, причитавшихся ему, схватил за уши и поволок в крепость.
Ну, а если схватить мужчину за бороду, женщину за волосы, а козу за уши — они становятся жалкими и беспомощными. Козы кричали так пронзительно, что хоть из крепости беги.
Каландары сидели в мейхане и вдруг услышали шум, двое из них выбежали наружу. Видят — тащит Ша-каландар за уши двух коз.
— А куда он подевал остальных коз? — удивился один каландар.
— Наверное, продал с выгодой какому-нибудь торговцу, — сказал другой.
Не могли они дождаться, пока он подойдет, и еще издали закричали:
— Эй, Ша-каландар! А где остальные козы?
— Чтоб вы пропали, да и козы ваши и ваша проклятая страна! Что ж вы меня не предупредили, не сказали ничего, когда я погнал коз пасти?
— О чем не предупредили?
— Не сказали, что у вас в стране волки водятся. Любовался я козами, глядел, как они щиплют травку, а потом, по оплошке, перегнал их с берега реки в пески. А там на стадо напала стая волков. Только и успел я спасти своих двух коз. Остальных сожрали волки.
— Э-э, выходит, что он нас сделал нищими, голодными оставил, — пожаловался один каландар.
— А кто дал нам коз? — возразил другой.
Гёроглы оставил коз у двери и вошел в мейхане. Там он повторил свой рассказ. Каландары то выходили на улицу, то входили, — совещались между собой. Один предложил:
— Давайте-ка отберем у него этих двух коз, а ему под зад коленкой. Не будет от него нам проку.
Другие возражали:
— Нет, друг, так негоже. Заведем-ка лучше с ним беседу и будем почтительно называть его "ага-бий". Будем так называть его и скажем: "Правда твоя, ага-бий! Хорош у тебя чай, хорош твой табак. Так засыпь чаю в чайник, положи табак в кальян". Съедим все, что он сможет дать, а потом он и сам уйдет.
И сказали они Гёроглы:
— О Ша-каландар! Да будут эти козы жертвой ради тебя. Есть у нас игра, которую называют "беседа-меджлис". Мы хотим выбрать тебя ага-бием и начать игру.
— И у нас играют в эту игру, часто играют. Приезжего простака называют "ага-бий, ага-бий", пока не оберут его до нитки. Ну, что ж, если хотите, чтобы я был ага-бием для вас сорока, я согласен.
Каландары зашептались:
— Да он, выходит, и у себя дома такой же неудачник, проклятый!
— Ну-ка, расскажите об обычаях вашей страны, — сказал Гёроглы.
— Обычай наш таков: кого выбирают ханом "ага-бий", тот вначале устраивает угощение, а в конце — другое.
— В нашей стране такой же обычай. Ну, пусть это будет первым угощением, — сказал Гёроглы.
Зарезал он коз, только внутреннее сало оставил себе, а все остальное пошло каландарам на угощение.
— Друзья! Вот мое первое угощение. Но раз вы меня выбрали ага-бием, то придется вам выполнять все, что я скажу. Нет у меня дома, и я всем чужой. Не могу я валяться в мейхане, ожидая, пока мне дадут миску рисовой каши раз в неделю или в базарный день. Поэтому пусть один из вас кормит меня при заходе солнца, другой, когда стемнеет, третий — в полночь, четвертый — на рассвете, потом утром, в обед и снова вечером.