Героический эпос народов СССР. Том второй
Шрифт:
Согласился падишах и приказал выдать ей пятьсот золотых. Старуха взяла мешок с деньгами, и анбал отнес их ей домой. Деньги она отдала старику Ленгеру, себе купила осла за пять золотых и присоединилась к каравану, идущему в Гурджистан…
Долог путь, а слово коротко. В один из дней при наступлении темноты караванщики забеспокоились и стали передавать друг другу: "Тяни верблюда сильнее, говори тише!" Поняла она, что это неспроста, погнала своего осла к караванбаши.
— Эй, караванбаши! Что-то вы торопитесь сегодня!
— Проходим мы, милая бабушка, мимо Четырехгорного Чандыбиля. Им правит бек Гёроглы. Коль не минуем это место до восхода солнца, он разорит нас данью. Вот и хотим избежать поборов.
Услыхала старуха имя Гёроглы из Чандыбиля и стала придерживать осла, чтоб отстать от каравана.
"Даст аллах, выедет Гёроглы осматривать караванный путь: увидит мои следы, и, может, удастся мне заманить его".
Так подумала она, сошла с осла, сняла платье и начала двигаться, касаясь задом земли.
… На другой день говорит Гёроглы:
— Косе, иссякли деньги у нас, скоро нечего будет есть. Поедем-ка посмотрим караванный путь — кто проезжал, кто проходил!
— Э, Гёроглы! Сам поезжай, сам посмотри. А я думаю, вряд ли там сейчас чего найдешь…
— Ну, ладно, — ответил Гёроглы и поехал один.
Заметил он след большого каравана. Поехал Гёроглы по следу, погнался за караваном и тут увидел, что в сторону свернули следы осла. А рядом были еще какие-то странные следы.
Пустился он по этим следам. То поднимался в гору, то опускался вниз. Поднялся на холм, видит — стоит осел, а у его ног старуха лежит. Рот у старухи словно очаг, зубы — как клыки, жилы на шее как каркас кибитки, вся она в складках и морщинах, как старый кузнечный мех.
— Эй, милая бабушка, что ты тут поделываешь?
— Эх, сын мой! Ехала я с караваном, да не выдюжила, притомилась и отстала. Бросили они меня. По словам твоим вижу — добрый ты мусульманин. Умру я скоро. Похорони меня, сын мой, брось горсть-другую земли.
— Э, милая бабушка, умереть мы тебе не дадим. Садись-ка на осла, и я отвезу тебя в крепость.
— Силы нет на осла сесть. Коль найдется у тебя кусочек хлеба, брось мне.
— Не можешь сесть на осла — посажу позади себя. Давай-ка руку!
— Не подняться мне с земли, — отвечала она и протянула руку.
Гёроглы потянул ее, и тощезадая старуха легко вскочила на круп коня. Погнав осла впереди, Гёроглы направился к крепости.
Всякий раз, когда возвращался Гёроглы, Агаюнус встречала его; едва сходил он с коня, обнимала, чтоб не думал, не вспоминал, что нет ни сына у него, ни дочери. Вот и сейчас Агаюнус вышла встречать его, да остановилась, — сидит за спиной Гёроглы безобразная старуха, похожая на старую обезьяну.
— Эй, Гёроглы, кого это ты привез?
— О, Агаюнус, я привез тебе бабушку-помощницу.
— Пропади пропадом эта бабушка, да и ты вместе с ней.
Отвези старуху туда,
— Э, недаром, видно, говорят, что у женщин волос долог, а ум короток. Ну, какое зло может причинить эта старуха!
— Поступай как знаешь, но на женскую половину я ее не пущу. Веди ее, Гёроглы, куда хочешь!
Рассердился Гёроглы.
— Ладно, можешь не заботиться о ней, мы сами позаботимся, — сказал он и повел старуху за собой, поселил ее в каморке у Мейхане, туда и посылал ей объедки.
Когда Гёроглы пировал с джигитами, а потом, захмелев, засыпал, старуха времени не теряла — пойдет в степь, принесет охапку сочной травы, бросит коню, а сама убежит. Минул месяц — и она уже без страха протягивала траву коню; минуло два месяца — и конь дал ей погладить себя; минуло три месяца, и она совсем приручила коня к себе.
Однажды старуха расседлала коня, а затем снова оседлала его. Осмелев, вскочила она в седло и, словно ведьма, поскакала по конюшне… Привязав коня, вернулась в свою каморку и подумала: "Ну вот, я уже могу сесть на коня верхом. Но коли не придумаю какой-нибудь хитрости, мне не увести его". И начала бормотать заклинания…
Вдруг занемог Гёроглы, с ним и джигиты его. Хворь не оставила их ни на третий, ни на четвертый день.
— Эй, джигиты! Позовите старуху. Сдается мне, что понимает она в знахарстве — была у нее сумка хейкель, — повелел Гёроглы.
Позвали старуху.
— Ох, бабушка, одолела нас немочь. Голова болит. Не проходит хворь. Не сведуща ли ты в знахарстве?
— О, сын мой! В чем я не сведуща, скажи мне лучше. А ты оставил меня в холодной каморке.
— Исцели же нас поскорее, бабушка!
— Сейчас я прочитаю вашу судьбу, сын мой, — отвечала старуха и сняла с себя сумку хейкель. Пошептала, полистала страницы гадательной книги и спрашивает:
— В прошлый месяц довелось вам проезжать через кладбище, сын мой?
А Гёроглы постоянно проезжал через кладбище.
— Проезжал, — ответил он.
— Вот ваши головы и поразила тогда болезнь гайсар. Коли в самом начале болезнь начать лечить — наступит исцеление, сын мой, а не начать — погибнете.
— Болезнь ты распознала, бабушка. А исцелить ты нас в силах?
— Кто узнал болезнь, сын мой, тот и исцелит от нее. Есть у меня одно лекарство. Как выпьете его, так и здоровы будете.
Отправляясь в путь, старуха спрятала в своей одежде склянку сонного зелья. Вот этого-то зелья полпиалы она и подала сперва Гёроглы, потом Овезу дала и сорока джигитам во главе с Сапаром-Косе. Едва глотнув зелья, каждый падал без чувств. И вот уже все валяются вокруг.