Геймер. Тетралогия
Шрифт:
– Ты прав, прав.
– Кияма приподнялся на локтях, пытаясь усесться.
– Никогда ничем не болел, вот и расклеился...
– Он сел на пятки, прикрыв ноги накидкой.
– Я, собственно, вот о чем, дети-то наши, мне кажется, понравились друг другу.
– Гендзико на седьмом небе от счастья!
– улыбнулся Ал.
– Спасибо тебе.
– Этот зал не слишком располагает к откровенной беседе, - Кияма неприязненно повел плечами, - пойдем-ка в мой личный кабинет, балкон там выходит прямехонько на сад, мы будем разговаривать и вдыхать цветочные ароматы.
Ал поднялся, ожидая, что Кияма сейчас кликнет служанок одеваться, но тот только накинул на плечи накидку и, вежливо пропуская перед собой гостя, повел его в другую комнату.
Они прошли на лестницу, причем князь выбрал не главную, а черную лестницу для прислуги, и, спустившись на пару пролетов, оказались в коридоре, застланном татами. Около каждой двери стояли вооруженные воины, которые приветствовали даймё.
Когда они входили в кабинет, служанка как раз приготовила постель и теперь ждала, когда хозяин устроится поудобнее, чтобы укутать его мягкой накидкой.
Крохотная комнатка была очень светла, два ее окна, выходящие на восток и юго-восток, открывали вид на крохотный садик, полностью засаженный разноцветными цветами, некоторые из которых располагались причудливыми узорами, радуя глаз.
– Здесь нет ни одного дурно пахнущего цветка, ни одного растения, способного вызывать насморк или головную боль.
– Кияма позволил Алу осмотреться и, подойдя к окну, выходящему на изящный балкончик, теперь давал свои разъяснения.
– Не боишься, что балкон так низко от земли, второй этаж - семечки для шпионов и тайных убийц?
– Ал как завороженный смотрел на буйство красок за окном.
– Это внутренний садик, он охраняется семью постами самураев, через которые обычному шпиону не пройти, если же это не обычный воин, а синоби...
– Кияма присвистнул.
– Синоби вряд ли что-то может остановить. Так что и переживать не стоит.
– Он скривился от внезапно поразившей его боли и был принужден опереться о стену.
Ал помог ему добраться до постели.
Какое-то время оба молчали. Ал старался смотреть в сторону открытого окна, за которым благоухал сад, болезненное, похожее на маску трупа лицо Кияма пугало его, наводя на скорбные мысли. А ведь еще совсем недавно Ким принимал его во всем блеске своей славы, пышущий здоровьем и силой. Впрочем, теперь он понимал, что это была лишь видимость. Временное улучшение, дающееся умирающему, короткий отдых перед смертью. Что же за болезнь гнетет его, от чего человек может состариться за несколько дней? Рак? Цирроз? И как все это лечить в семнадцатом веке?
– Меня не станет, возможно, наши дети проживут вместе еще пару-тройку лет.
– Кияма смотрел в потолок, думая о чем-то своем.
– Пару-тройку?
– Ал напрягся, нехорошее предчувствие стайкой мурашей поползло по позвоночнику.
– Ах да, ты же не знаток истории, - усмехнулся Кияма, губы которого начинали уже приобретать покойницкую синеву.
– Ким, о чем это ты?!
– Ал впился взглядом в помутневшие глаза приятеля.
– Я обманул тебя, Ал.
– Кияма выдержал взгляд.
– Ты хотел, чтобы я спас Гендзико, а я столкнул ее, а заодно и тебя в новые проблемы. Ты, должно быть, уже слышал о том, что три года назад на Кюсю все вассалы Токугава, являющиеся христианами, получили безоговорочный приказ отречься от их религии?
– Что-то слышал...
– Ал задумался. Постепенно до него начало доходить то, что пытался сказать ему Кияма.
– Но это касается лишь личных вассалов Токугава-но Иэясу и только на Кюсю. Я слышал, что это сделано, чтобы сосредоточить торговлю с иностранными державами в одних руках - руках сёгуна. В то время как прежде этим вопросом в основном занималась христианская община Японии.
– Но все мы его вассалы.
– В голосе Кияма прозвучала горечь, а за окошком внезапно потемнело, и пошел дождь.
– Дело не только в отказе от Христа? Так?
– Ал слушал дождь, бьющий по листьям деревьев в саду, шелестящий по внешним ставням амадо в соседних комнатах, звенящий на каменном балкон-чике.
– В 1616 году, то есть уже через год, почти сразу же после смерти Токугава-но Иэясу число открытых для торговли с иностранцами портов уменьшится буквально до двух - Нагасаки и Хирадо, что к северо-востоку от Кюсю.
– Кияма поморщился от резкой боли в животе, по его лицу стекали крупные капли пота, старому даймё вдруг сделалось холодно, пальцы ног онемели, но Ким и не думал растирать их. Все его существо рвалось поскорее передать Алу мучившее его знание.
– В 1622 году сегунат казнит сто двадцать миссионеров и новообращенных.
– Новый болезненный приступ заставил Кияма согнуться, Ал помог другу улечься в постель.
– Может, доктора кликнуть?
– Ал попытался подняться, но Кияма удержал его, схватившись за рукав куртки.
– Слушай сюда. Я умираю и должен рассказать тебе все, что случится после моей смерти, потому что теперь это не только мои проблемы, это проблемы Гендзико, а значит, и твои.
– Ошибаешься, уважаемый!
– Ал был взбешен.
– Сейчас я заберу Гендзико и вместе мы отправимся в мой замок и...
– Это ты ошибаешься, - лицо Кима сделалось зловещим, - Гендзико теперь замужняя женщина, а замужняя женщина принадлежит своему мужу, отец, равно как все ее другие родственники, не имеет больше над ней ровно никакой власти. Мы в Японии, брат.
Ал сжал кулаки. Больше всего на свете в этот момент ему хотелось дать Киму в его толстую княжескую морду.
– Успокойся, если хочешь, попроси принести себе выпивку и выслушай меня.
– Кияма скрестил мощные руки на груди.
– В 1624 году будет запрещена торговля с Испанией.
Ал присвистнул. С испанцев он имел твердый процент, не много, буквально на содержание пятидесяти самураев. Основной доход давали контакты с англичанами. Но все равно это была неприятная информация.
– А в 1629 году будут казнены тысячи христиан! Тысячи - это значит с семьями, женами, наложницами, детьми... с нашими детьми и внуками, Ал!.. Христиане в этой стране обречены, выживут сейчас, погибнут в течение пятнадцати лет - это к гадалке не ходи.
Какое-то время Ал смотрел на Кияма невидящими глазами. Борясь с единственным желанием - зарубить предателя на месте.
– Ты все это время искал, как отомстить мне? И отомстил?!
– Ала трясло.
– Нет, Ал. Считай, что таким ужасным манером я попросил у тебя помощи.
– Кияма смотрел на Ала с надеждой.
– Хочешь, на колени встану.
– Я и сам перед тобой на коленях. Мы в Японии, кретин.
– Хотелось ходить из угла в угол, но тень на седзи могла привлечь внимание замковых слуг и навлечь их на недобрые мысли.