Гибель всерьез

Арагон Луи

Грохот падения привел Омелу в чувство. Что с ней? Такая страшная слабость… но мало-помалу она вспомнила, из-за чего упала в обморок. Встала и заторопилась к закрытой двери, из-за которой виднелась полоска света. Господи! Господи! Кто же? Распахнула дверь и увидела распростертого на полу человека, старика с седыми волосами, текущую кровь и прямо перед собой звезду, паутину разбитого зеркала. Альфред, один, на полу — но испугала Омелу кровь. Она текла из руки по одежде, ковру. Омела распахнула двери в ванную, в коридор, закричала. Тишина. Квартира пустая, темная. Омеле его не поднять, а нужно — поднять, положить на кровать, нужно позвать на помощь: позвонить, но консьерж не отвечает на звонки

из квартир… она звонит, звонит, но консьерж, он, видно, куда-то вышел… и Соледад не придет… Омела вдруг сообразила: главное остановить кровь, полотенце, шарф, ну хоть что-нибудь, а-а, большой платок, подаренный Кристианом: она перевязала руку над раной — туго, еще туже, перетянула так, чтоб рука посинела… Стоя на коленях, Омела говорила с Альфредом, он застонал, она говорила, он шевельнулся. Но что же произошло? У нее было что-то вроде галлюцинации. Альфред один. В квартире никого. Она вздрогнула. Что делать? Вызвать врача?.. Омела поднялась. В дверь позвонили. В какую из двух, она всегда их путала. Похоже, в парадную. Омела почувствовала озноб и набросила на плечи теплый халат. Кто это может быть? Зажгла свет, открыла: Кристиан и с ним похожий на японца незнакомец, высокого роста, в черных перчатках, с портфелем. «Как? — спросил Кристиан. — Вы встали, Ингеборг? А где Антоан?» Ведь доктора вызвали для нее. «Доктор, прошу вас, пожалуйста, сюда, — сказала Омела, не отвечая Кристиану. — Какое счастье, что вы пришли…»

Кристиан, человек небольшого роста, постаревший, похудевший, но с животиком, лицо у него все в красных прожилках, толстый нос и волосы с проседью. Одет он очень небрежно, но, видно, ему неприятно, что обращаются с ним как с лакеем. Кристиан берет Альфреда под мышки, почему именно он появляется на сцене, когда Альфреда нужно вытягивать из беды? Доктор берет Альфреда за ноги. «Кровь испачкает постель, — говорит доктор без малейшего намека на японский акцент. — Нет ли у вас…» Омела с бесстрастным выражением лица, сжав губы, достает из шкафа кусок белой клеенки, бедная рука кровоточит несмотря на повязку, не слишком, правда, удачно сделанную. «Позвольте, я его осмотрю, — говорит доктор, и Кристиан включает свет. Он отводит Ингеборг в ее комнату, усаживает в красное кресло, ясно, что она едва держится на ногах. Кристиан повторяет: «Где Антоан? Он позвонил мне, сказал…» Ингеборг поворачивается к нему лицом и молчит, на руках у нее кровь. Тишина. Слышно, как вдалеке шумит бульвар Сен-Жермен. Кристиан не решается нарушить молчание. Но все же спрашивает, что за цветок? Омела: бамбергия, кажется.

Входит доктор: «Мадам…» Ингеборг встает и, жалко улыбаясь, смотрит на него: «Вы нуждаетесь в моей помощи?» Она отрицательно качает головой: все уже прошло, голова закружилась, пустяки. А…? Она поворачивается в сторону спальни.

— Вы правильно сделали, что перетянули ему руку, — говорит доктор, и его узкие глаза светятся как-то особенно нежно. — Мы отвезем его ко мне в больницу, машина внизу… если мсье Фюстель-Шмидт хочет остаться с вами…

Она не слушает его, ей надо знать одно: «А он не…»

Доктор отвечает не сразу, подбирает слова. Смотрит на мадам д’Эшер с почтительным состраданием. Она кричит: «Нет!»

— Конечно, нет, мадам, разумеется, нет… он будет жить. С этой стороны все в порядке…

— С этой стороны?

Последние слова произнес Кристиан. Доктор легонько повел рукой, глядя на Кристиана, и повернулся к Ингеборг: «Я хотел сказать… будьте мужественны, мадам: я знаю, вы мужественны… Жить он будет, разумеется, но, как вам сказать? Он… именно так и нужно сказать, он любил вас, мадам, постарайтесь понять, безумно… любил ДО ПОТЕРИ СОЗНАНИЯ».

Внимание!

Текст

предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

notes

Примечания

1

В тексте романа стихотворение-эпиграф дано во французском переводе Эльзы Триоле.

2

Анахронизм: понятно, что это написано гораздо позднее времени, о котором говорится. Подобное возможно и в дальнейшем. (Примеч. автора.)

3

Она — устроительница очага (англ.). (Здесь и далее все не оговоренные особо примечания принадлежат переводчикам.)

4

Лирическая песня, слова Клемана, музыка Ренара (1866).

5

В чудесном месяце мае… (нем.).

6

Этот трюк позволит нам ориентироваться во времени. Отныне, если мы будем писать «Антоан», значит, действие происходит после 1938 года, другая же орфография будет отсылать читателей к временам ресторанчика неподалеку от Чрева Парижа и всему, что было еще раньше. (Примеч. автора.)

7

В процессе работы (англ.).

8

Имеется в виду книга Роже Гароди «Реализм без берегов».

9

Пафос — город на Кипре. Арагон цитирует строку из стихотворения Стефана Малларме.

10

Род Лузиньянов правил на Кипре с 1192 по 1489 г.

11

Мелузина — героиня средневековой легенды, женщина-змея, считалась основательницей рода Лузиньянов.

12

Роман Эльзы Триоле.

13

Имеется в виду Михаил Кольцов.

14

Одна из центральных улиц Берлина.

15

Ларго Кабельеро Франсиско (1869–1946) — в 1936–1937 гг. военный министр республиканского правительства. Негрин Лопес Хуан (1887–1936) — министр финансов, преемник Ларго.