Главред: назад в СССР 4
Шрифт:
— Погоди, Жень, а о чем ты? — Арсений Степанович опомнился и теперь пытался сделать хорошую мину при плохой игре.
— Я о том, что ты Никите угрожал, — я пошел ва-банк. — Что его девушку изуродуют, если он не бросит дымовую шашку…
— Нет! — Бродов сорвался на писк и закашлялся. — Я только рассказал, сам ничего не делал!
Капкан захлопнулся. А внутри у меня будто нагадили.
Мы сидели в моем кабинете. Я, мрачный как туча. И обильно потеющий Бродов, скукожившийся и мечтающий провалиться сквозь пол. Ведь так все хорошо начиналось… Помог мне, поддержал, получил заслуженное направление в будущую свободную
— Кому рассказал? — я, наконец, прекратил пытку молчанием.
— Женя, прошу, не губи, — голос толстяка дрогнул. — Я не думал, что все настолько зайдет… Он ведь молодой, глупый, из-за него меня за расклейкой поймали.
— Так, стоп! — я даже головой потряс и помассировал виски. — Кого поймали? За какой расклейкой?
Вся стройная картина, выстроенная у меня в голове, рассыпалась как карточный домик.
— Сын мой, Васька, — руки Арсения Степановича затряслись. — Дурачок, по моим стопам решил пойти. Только с системой бороться, а не прислуживаться, как он говорил. Ничего ты, мол, папа, не понимаешь, и весь ваш совок скоро сгинет… Он же в Калинине у меня учился, а там людей с разными взглядами, сам понимаешь. В Москву нацелился, да не взяли. А с тобой, говорит, не хочу работать. Еще, мол, в Москву попробуюсь.
— И… что? — я все еще не понимал, хотя понемногу паззл вновь начал складываться.
Я вспомнил, как на прошедшей планерке мой зам вдруг сослался на кого-то, кто говорил, что «может быть по-другому». Получается, это его сын? Инакомыслящий в семье журналиста районки?
— Он создал эту «Молнию», — продолжал причитать Бродов. — Практиковался. Мы сначала с ним разругались вдрызг. А тут ведь совпало, что «Правдоруб» появился, и он загорелся. Вот, говорит, папа, нормальные люди газету делают для таких же нормальных. Рвался, чтобы его туда взяли…
— А ты? — я пристально посмотрел на него.
— Уберечь его хотел, дурака, — толстяк отвернулся. — Листок-то его я клеил… С утра пораньше, чтобы никто не видел.
— Поэтому он так неожиданно появлялся, — понимающе кивнул я. — И кто же тебя поймал за расклейкой?
Бродов замолчал. Было видно, что он боролся с собой. А потом, спустя томительные минуты, выдавил.
— Хватов. Богдан Серафимович.
Вот я и узнал следующее имя. Наверно, случайно… С другой стороны, тот же Хватов взял Бродова, поставив на ту же слабость. И сегодня я фактически прошел по его следам.
— Рассказывай дальше, — я вытащил из пальцев Бродова сигарету, которую он не выпускал еще со двора, и бросил в урну.
Все оказалось настолько просто, насколько ужасно. Хватов и Бродов были давно знакомы — Богдан Серафимович же возглавлял «Андроповские известия» и воспользовался старыми знакомыми, чтобы собрать информацию на новых сотрудников… Стоп! Я неожиданно осознал, что сам Хватов сейчас тоже в больнице. И непонятно, это Синягин случайно дал так невовремя задание Никите или старик решил уловить момент, чтобы состряпать стопроцентное алиби?
— Он меня убеждал, что надо потерпеть, — рассказывал Арсений Степанович. — Что скоро многое станет можно… Но до этого Васька может запросто получить уголовку. А если мы поможем, то он и сына отмажет, и меня не забудет.
— А подождать чего? — глухо спросил я.
— Твоих предсказаний, — усмехнулся Бродов. — Точнее момента, когда они сбудутся. Ты ведь про гласность всегда говорил, еще в Калинин ездил, чтобы Зойку продвинуть и новую газету открыть.
— И дальше?
— Богдан говорил, что ты очень умный парень.
Арсений Степанович заговорил сбивчиво, но я прекрасно его понимал. Бизнес существовал в стране и до этого, только был нелегальным. Чтобы взять под контроль нетрудовые доходы, Верховный Совет в прошлом ноябре принял закон «Об индивидуальной трудовой деятельности». Об этом я как раз и рассказывал Вовке Загораеву, обещав ему, что скоро можно будет легализоваться. Потом напомнил еще раз, уже при его коллегах — Рокки и Монголе. То же самое говорил и Сивому недавно. В силу этот закон вступит 1 мая этого года, 87-го. Правда, поначалу предпринимательством можно будет заниматься в свободное от основной работы время, а к труду привлекать только родственников. Но первый камешек уже понесет за собой лавину — всего через год, уже в мае 88-го, государство позволит вновь, как во времена НЭПа, создавать частные предприятия. Кооперативы и их «экономическая состязательность» с традиционным сектором будут признаны движущей силой развития. А деятельностью станет можно заниматься любой, главное, чтобы она не противоречила законам СССР и союзных республик.
Хватов, будучи хитрым приспособленцем, правильно почуял ветер перемен и подкрепил свою уверенность моими словами. Тем более что я настолько резво принялся строить новые СМИ, что не поверить в это было бы попросту глупо. А если в этой реальности нужные законы появятся раньше, чем в моей прошлой, то и зарабатывать на газетах станет гораздо проще и быстрее. Хватов, конечно же, об этом не знал, но он наблюдал за мной, за моими идеями, в том числе аудиогазетой. И мотал на ус. А еще учел опять же мои слова о том, что лучше сразу застолбить за собой поляну. Вот и решил так сделать, пригласив Бродова в будущую редакцию. Его самого и непутевого Ваську.
А еще у меня сложился в голове очередной паззл. К моменту, когда я работал журналистом в лице Женьки Кротова, Бродов-старший уже умер. А Василий Бродов был редактором столичного немного желтушного сайта, рассказывавшего о «неожиданных» и «скрытых» страницах истории. Я не придал этому значения, хотя ресурс этот почитывал. И мне в голову тогда не могло прийти, что человек по фамилии Бродов появится в моей новой жизни…
Но это все будет потом, уже после распада Союза. Или, если перестройка пройдет как задумано, то просто позже. Когда та самая «информационная поляна» очистится. А Хватов тогда, выходит, решил зачистить ее от меня? Получается, он и есть тот самый влиятельный человек из Калинина, способный заказать убийство конкурента? Или есть кто-то еще, повыше, чем он?
— Что теперь со мной будет, Жень? — от раздумий меня отвлек Бродов. — И что будет с Васькой?
Хороший вопрос. Что теперь в принципе будет со всеми нами?! И тут меня неожиданно взяла злость. Не на Бродова, нет, хотя и он был в значительно степени виновен в происходящем. Весь этот цирк устроил человек, который всего пару месяцев назад отстранял меня от редакторской должности за недостаточную лояльность советской власти. Насколько же лицемерным он был!
Вот кто на самом деле убил страну, неожиданно понял я. Идейные коммунисты в моей прошлой жизни любили винить Горбачева. Мол, продался Западу, даже анекдоты на эту тему ходили. Афган, Чернобыль, надрыв в гонке вооружений — все это было ничто по сравнению с гнусью, которой занимались такие вот Хватовы на ключевых постах.