Глазами, полными любви
Шрифт:
Знала бы она, на что подписывается, повязывая треугольный лоскуток на шею! Во-первых, галстук требовалось постоянно гладить. Во-вторых, он то и дело норовил вымазаться в чернилах. Шелковую тряпицу приходилось стирать едва ли не через день. Но главным мучением стало другое. В минуты задумчивости или внутренней тревоги юная пионерка принималась, сама того не замечая, грызть концы галстука. Через месяц-другой на них появлялись дырки, которые приходилось зашивать и штопать до тех пор, пока изделие полностью не приходило в негодность. Родители, вынужденные то и дело покупать новый, если можно так выразиться, предмет гардероба, по головке ребенка за это, конечно не гладили. Красный клочок стоил вполне ощутимых денег.
…Много-много
Приобщением старшей внучки к рукоделию бабушка Нюра занималась регулярно и методично. Только став совсем взрослой, Натка осознала всю пользу тех занятий. Не раз с благодарностью вспоминала она свою пылкую бабусю. Тогда же, в юные года, учеба давалась трудно, сопровождалась слезами, желанием бежать куда глаза глядят от нудной трудовой повинности. Осваивая вязальные спицы, постигая тонкости вывязывания пятки шерстяного носка, девочка нередко ощущала себя самым разнесчастным человеком. Учитывая горячий характер наставницы, то и дело разражавшейся энергичными тирадами в адрес неумехи, это легко понять.
Другим источником их с Маринкой мучений являлись козы. Поселившись в доме старшего сына, бабушка настояла на разведении пуховых коз. Ослушаться решения домоправительницы вряд ли бы кто решился. Прошло какое-то время, и в загончике для домашней живности замекали-забекали несколько представителей рогатого племени.
Поначалу новые обитатели хлева сестрам понравились. На огромном смирном козле Ваське Натка научилась кататься верхом, как на настоящем ослике. Мучения начались позже. Весной отец специальной большой гребенкой счесывал с козьих боков пряди пуха. Бабушка расчесывала их на специальной чесалке. Потом начиналось самое муторное: из расчесанных пушистых куделек требовалось выбирать грубые черные волоски, негодные для дальнейшей переработки. Более утомительной и нудной работы Натка в жизни не видывала. Волоски выбирали практически ежевечерне в течение бесконечно тянувшихся зим. В работу вовлекалась вся семья за исключением вечно занятого Алексея Михайловича да маленькой Валентинки.
Каждый вечер после завершения дневных дел бабушка выдавала участникам процесса по приличной кучке расчесанного пуха. Покуда все отходы не оказывались удаленными, об освобождении от трудовой повинности не приходилось и думать. Перебранный почти невесомый пух бабушка пряла на ножной прялке. В дальнейшем они с Зоей Максимовной на тонких, как проволока, стальных спицах вязали из пряжи красивые пушистые шали. Вывязать затейливую узорную кайму, обрамлявшую полотно платка, могла далеко не всякая вязальщица. Дело требовало не только мастерства, но и завидного упорства.
Мода на пуховые шали в то время существовала почти в каждой деревенской семье. Они отличались симпатичным видом и вдобавок (немаловажный аспект для суровых сибирских зим) потрясающей теплотой. Зимы Наткиного детства шутить не позволяли. Мороз относился к своему делу предельно добросовестно – жарил на всю катушку без каких-либо там оттепелей и прочих глупостей. Если холода ненароком ослабевали, им на смену спешили
Один из таких чудо-платков согревал сначала бабушку, затем перешел к Зое Максимовне, от нее – к Натке, от нее – к ее дочери Нюте, а та стала укутывать в теплющую пушистую «шкурку» своего малыша во время зимних прогулок. Столько поколений согрели плоды трудолюбивых бабушкиных рук! Хорошо сказал о такой преемственности Арсений Тарковский: «Живите в доме – и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий, войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети и жены ваши за одним столом. – А стол один и прадеду и внуку: грядущее свершается сейчас…»
Всё так. Но как же было тошно выбирать грубые колючие чертовы волоски из нежной плоти невесомо-легкого пуха. Особенно по выходным, когда так хотелось побегать с ребятней по улице. Бегать, само собой, бегали, но прежде требовалось выполнить «урок».
Бабуся никакого отлынивания от дела не признавала. «Балуйте ваших детей» было сказано уж точно не про нее. Может быть, поэтому все четверо выращенных бабой Нюрой в одиночку ее «кровиночек» состоялись в профессиях, стали достойными людьми. Выше всех подняться посчастливилось Алексею Михайловичу. Остальные его братья и Наткина тетушка Аля всю жизнь тоже честно зарабатывали свой хлеб. Средний, дядя Нестор, много лет проработал машинистом тепловоза, младший, всеми любимый безотказный дядя Миня, до конца своих дней сидел за рычагами трактора. Тетка Аля с пятнадцати лет встала к прилавку. Золотых гор на торговле она не нажила, но самостоятельно построила крепкий собственный дом, вырастила после развода с мужем-алкашом двух детей, дала им высшее образование.
* * *
В молодом целинном поселке семья прожила неполных четыре года. В 1963-м Натка пошла в четвертый класс, Маринка в первый. Мозгов в ее голову природа вложила, видимо, в большем количестве, чем в голову старшей сестры. Учеба давалась Маринке легко, никаких эксцессов на почве постижения школьных премудростей с ней не случалось.
Перед новогодними праздниками все классы готовились к елке. Вырезали после уроков традиционные снежинки, учили песенки про елочку, зайчиков, белочек и прочих представителей флоры и фауны. Костюмы для школьного карнавала предписывалось иметь всем и каждому, особенно в младших классах (очередные заморочки для родителей).
В семействе директора совхоза накануне утренника тоже ломали голову, кого как обрядить. Номер со снежинками и зайчиками не прокатывал. Во-первых, среди первоклассников этого добра хватало, во-вторых, шитье костюмов приличного вида требовало значительных усилий. Выкрутились за счет фантазии. Маринке отец соорудил из картона огромную конусообразную шляпу типа вьетнамской, раскрасив ее пятнами под мухомор. Надев спортивный костюм, водрузив на голову колпак, расцвеченный белыми горохами по алому фону, ребенок вполне мог сойти за крепенький гриб. Ядовитый, но нарядный.
Натке бабушка накануне сшила нарядное ситцевое платье ромашковой раскраски, поэтому папа предложил ей стать ромашкой. Для этого он также соорудил соответствующую шапочку в виде цветка. Поговорка «дело в шляпе» в данном случае приобрела конкретное значение. Помелькав в своих скромных нарядах в толпе мишек, хрюшек, снежинок и Красных шапочек, получив от Деда Мороза объемистые кульки с подарками, довольные сестры удалились на зимние каникулы.
Наступивший 1964-й год принес новые перемены. Семье опять предстояло менять место жительства. Алексею Михайловичу в очередной раз было предложено возглавить новый совхоз, образованный на сей раз путем слияния нескольких замшелых захудалых деревень. Хотя хозяйство находилось не в степной, а в симпатичной лесной зоне, его руководителю фактически предстояло осваивать очередную целину – жизнь в деревушках, которым предстояло стать отделениями совхоза, едва теплилась.