Глобальный треугольник. Россия – США – Китай. От разрушения СССР до Евромайдана. Хроники будущего

Винников Владимир

Таблица 1. Основные показатели естественного движения населения КНР в 1950–2007 годах.

1 — данные переписи 1953 года.

2 — следствие массового голода, жертвами которого стало около 40 млн. человек.

3 — данные переписи 1964 года.

4 — данные переписи 1982 года.

5 — данные переписи 1990 года.

6 — данные переписи 2000 года.

7 — оценочные данные.

Подобная картина наглядно иллюстрирует грандиозность тех социально-демографических сдвигов, которые происходят сегодня в континентальном Китае. Можно сказать, что человеческая история еще не знала процесса урбанизации таких объемов и скорости — разумеется, если брать абсолютные, а не относительные цифры. Однако, учитывая традиционный характер китайского сельского хозяйства с высокой долей ручного труда, можно прогнозировать, что дальнейшие темпы урбанизации серьёзно замедлятся, и доля городского населения в обозримом будущем вряд ли превзойдёт 50 %-ный рубеж.

Впрочем, во всём, что касается китайской статистики, не исключая и демографические показатели, необходимо делать неопределенную «поправку на местную специфику» и понимать, что публичный «образ Китая» далеко не всегда совпадает с реальным положением вещей.

Например, объявленная руководством страны еще в 1979 году политика «одна семья — один ребенок» (рожать двоих детей разрешено жителям сельской местности — если первым ребенком оказалась девочка, а также представителям национальных меньшинств, составляющим менее 8 % населения) привела к тому, что за годы её осуществления в Китае не появилось на свет свыше 400 млн. детей. В 70-х годах прошлого века на китайскую супружескую пару приходилось в среднем 5,8 детей, а сейчас — 1,8, причем официально средняя фертильность (количество рождений на одну женщину) снизилась до 1,7. Стоит заметить, что для простого воспроизводства населения необходим показатель фертильности не ниже 2,1–2,2. Снижению рождаемости способствует также установление минимального возраста вступления в брак: 22 года для мужчин и 20 лет для женщин, а также целая система материальных «кнутов и пряников» под общим лозунгом: «Чем меньше детей, тем быстрее богатеешь». Однако в сельской местности, где особенно сильны традиционные «конфуцианские» ценности с культом большой семьи, практически повсеместно распространена практика «скрытых детей», когда новорожденные просто не регистрируются, а впоследствии всеми правдами и неправдами, зачастую по фальшивым документам, эмигрируют из страны, пополняя всемирный «чайна-таун». Сегодня численность «хуацяо», согласно оценкам экспертов, превышает 200 млн. человек, представляя собой своеобразный «внешний контур» китайской государственности. Понятно, что этот «нелегальный» человеческий ресурс эмиграции, составляющий несколько миллионов человек ежегодно, активно используется как китайскими этнокриминальными структурами, так и работающими в тесной кооперации с ними спецслужбами КНР.

Таким образом, официальная политика «ограничения рождаемости» во многом способствует формированию «теневого» Китая, который весьма активно проявляет себя в мировой экономике и политике.

Хотя ускоренная урбанизация, модернизация и вестернизация страны, несомненно, ведет к смене модели демографического поведения — особенно у городской молодежи, которая вот-вот начнет определять лицо современного Китая. В настоящее время средний возраст жителя Поднебесной составляет 32,9 года, при этом 20,8 % населения КНР моложе 15 лет, 71,4 % — в возрасте от 15 до 64 лет и 7,8 % — от 65 лет и старше.

Однако поколению «маленьких императоров», как называют единственных детей в современных китайских семьях, в случае сохранения нынешней демографической политики государства, уже через 10–15 лет придется нести на себе весьма тяжелую социальную нагрузку в виде так называемой «перевернутой семейной пирамиды» с формулой 4:2:1, то есть когда на четверых родителей приходится двое детей и всего один внук. Подобная демографическая модель приводит к ускоренному «старению» населения — согласно большинству экспертных оценок, уже к 2015 году средний возраст жителей КНР преодолеет планку 35 лет, а количество людей старше 60 лет превысит 200 млн. человек. К 2040 году пенсионеров должно стать уже свыше 400 млн., а средний возраст китайца окажется около 42 лет, как у современной Японии (сегодня мировую «пальму первенства» здесь держит карликовое европейское государство Монако — 45 лет). Поскольку действующая в КНР система пенсионного обеспечения не может быть эффективной при соотношении работающие/ пенсионеры ниже, чем 4 к 1, это потребует от руководства страны не позднее 2025 года осуществления кардинальных социальных реформ. При этом стоит заметить, что именно на 2025–2030 годы Академия общественных наук КНР прогнозирует «экономически обоснованный» максимум населения — 1,45 млрд. человек, после чего должно начаться его сокращение. В противном случае, по мнению ученых, произойдёт необратимая деградация всего китайского «жизненного пространства», уже сегодня испытывающего жесточайшую экологическую нагрузку, что с высокой долей вероятности может привести к масштабным социально-политическим потрясениям — как внутри КНР, так и за её пределами. Видимо, именно поэтому, выбирая в середине 70-х из двух зол: перенаселением завтра и старением/депопуляцией страны послезавтра, — китайские руководители предпочли более отдаленное и управляемое зло.

Еще одним фактором, определившим столь жесткую демографическую политику, был и остается растущий дефицит пахотных земель. Если в 1953 году на душу населения КНР приходилось 0,18 га пашни, и это был один из самых низких показателей в мире, то в 1987 году — 0,09 га, в 2000 году — 0,075 га, и в 2007 году, за счет массового распахивания новых низкоплодородных земель в центре и на севере страны — 0,09 га.

Стоит заметить, что дополнительную демографическую проблему создаёт жесткий конфликт традиционных гендерных предпочтений китайского общества с государственной политикой ограничения рождаемости. Мальчик здесь рассматривается как будущий наследник и кормилец семьи, в то время как девочка должна из неё «уходить». Поэтому, сталкиваясь с требованием «одна семья — один ребенок», китайцы всеми правдами и неправдами стараются рожать себе сыновей, а не дочерей. В результате к концу 2007 года китайских мальчиков в возрасте до десяти лет оказалось на 13,1 млн. больше, чем девочек того же возраста, а соотношение между новорожденными составляло примерно 119:100 в пользу «сильного» пола. Итогом данного демографического процесса становится нарастающий «дефицит невест», который, в свою очередь, сильно понижает демографический прогноз для Китая. По этой причине до 2030 года примерно 30 млн. молодых мужчин не смогут создать собственную семью и обзавестись детьми. Каким образом будет решаться данная проблема — пока совершенно неясно.

Проблемы межэтнических и межконфессиональных отношений для современного Китая не являются сколько-нибудь острыми, хотя ситуацию в Синьцзян-Уйгурском и Тибетском автономных районах трудно считать благополучной. Однако, поскольку численность уйгуров и казахов, вместе взятых, согласно переписи 2000 года, составляет около 10 млн. человек, а тибетцев — около 5 млн. человек, для центрального правительства в Пекине не представляет никакой сложности осуществлять полный контроль над этими территориями.

Помимо непосредственной численности и этнического состава населения, важнейшую роль для демографической ситуации в стране играет его распределение по территории (плотность населения). В этом отношении КНР обладает весьма выраженной спецификой, поскольку подавляющее большинство населения страны сосредоточено в его центральной и юго-восточной части, а остальные регионы, в географическом отношении представляющие собой высокогорья, полупустыни и пустыни, заселены относительно слабо. В результате 90 % жителей Китая, в основном этнические ханьцы, сосредоточены всего лишь на 20 % его территории.

Плотность населения по административным районам КНР в 2005 году (ru.wikipedia.org)

Как можно видеть по данной картограмме, средняя плотность населения Китая в 2007 году (~138,5 чел/км², что выше показателя Азии в целом — 91,72 чел/км²) уменьшается по общему вектору «юго-восток -> северо-запад», причем наиболее населенные районы, расположенные на тихоокеанском побережье, одновременно выступают и в качестве главных «локомотивов» социально-экономического развития страны.

Иными словами, в демографическом отношении Китай по-прежнему развернут лицом к Тихоокеанскому бассейну и повернут спиной к Монголии, республикам Центральной Азии и России, хотя огромные потоки российского сырья, идущие прежде всего через провинции Хэйлунцзян и Цзилинь, способствуют ускоренному экономическому развитию этих территорий, в том числе за счет положительного сальдо внутренней миграции. То же самое на ближайшую перспективу можно сказать о Синьцзян-Уйгурском автономном районе, пограничном с «постсоветскими» республиками Центральной Азии, которые обладают значительными и привлекательными для КНР запасами сырья, в первую очередь — энергоносителей (нефть, газ, урановая руда, гидроэнергоресурсы)

Исходя из приведенных выше данных, можно сделать вывод, что угроза «демографической агрессии» Китая, особенно в российском направлении, о которой достаточно много говорят как в нашей стране, так и на Западе, выглядит сильно преувеличенной. Никаких десятков, а тем более — сотен миллионов китайцев, жаждущих переселиться в российскую Сибирь и на Дальний Восток, просто не существует в природе. Единственным относительно свободным демографическим потенциалом КНР на период 2010–2030 годов являются те самые 30–40 миллионов «лишних женихов», которые если частично и выйдут за пределы Поднебесной, то, скорее всего, будут направлены по преимуществу в страны Юго-Восточной Азии, Австралию, США и Латинскую Америку. Что касается собственно китайской диаспоры в России, то её численность к этому времени, если не произойдет никаких неожиданностей, увеличится максимум до 7–8 миллионов человек.