Глобальный треугольник. Россия – США – Китай. От разрушения СССР до Евромайдана. Хроники будущего

Винников Владимир

Впрочем, китайские власти и сами не скупятся на финансирование своей системы образования, прекрасно понимая, насколько она важна для будущего страны. Так, согласно докладу премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао, в 2008 году централизованные затраты на эти цели должны были составить около 3,5 % ВВП, или 85,9 млрд. юаней — рост в абсолютных цифрах по сравнению с предыдущим годом на 41,7 %. Однако в целом образовательную политику китайского государства можно считать еще более жесткой, нежели демографическую. Это касается и стандартов обучения на всех ступенях образовательной системы (унифицированные основные учебники по всем предметам с преобладанием в программе средней и высшей школы естественно-научных дисциплин), и стандартов отбора учащихся для продолжения образования.

«Систему образования в Китае часто квалифицируют как «прагматическую», «эгалитарную», «демократическую» (встречается

и не очень внятный эпитет «тоталитарная»). К этим определениям стоит добавить слово «селективная». Вероятность добраться до более высоких ступеней образования для среднего китайца невелика… в результате эту возможность реализуют, как правило, лишь самые способные ученики. Поступление же в ВУЗ — настоящий праздник для талантливого выпускника средней школы высшей ступени: конкурсы в отдельные университеты достигают 200–300 человек на место. Одаренные дети и молодые люди в Китае, как правило, пользуются различными льготами при продвижении по образовательной «лестнице» — к их услугам государственные стипендии, субсидии предприятий, организаций и тому подобное. Платное образование пока еще не получило слишком широкого внедрения, при этом в ВУЗы «платники» поступают на общих основаниях. Чаще встречается оплата учебы предприятием, на котором работал студент. Большинство же студентов получает высшее образование бесплатно. Избирательность системы высшего образования проявляется еще в одном пункте: ВУЗы страны разделены на несколько иерархических категорий. В зависимости от числа баллов, полученных на выпускном школьном экзамене (проводимом в Китае одновременно по всей стране), будущий абитуриент может претендовать на допуск ко вступительным экзаменам лишь в ВУЗ соответствующей набранным баллам категории (или более низкой категории, что, разумеется, не возбраняется). Перечисленные обстоятельства объясняют сохранение высочайшего престижа образования, свойственного китайской культурной традиции, а также особое положение так называемых ведущих ВУЗов и университетов страны. Дети и подростки ощущают ценность образования — это важнейший пункт их воспитания», — так охарактеризовал образовательную систему КНР Александр Салицкий .

Таким образом, если общую социальную структуру современного китайского общества условно можно представить в виде пирамиды с прямыми ребрами, то его образовательную структуру больше похожа на пирамиду с вогнутыми ребрами, то есть существует значительный разрыв между социальным и образовательным уровнем «среднего китайца». В целом властями КНР предпринимаются достаточно серьёзные меры для ликвидации такого разрыва — особенно на уровне перехода от обязательного девятилетнего к более высоким уровням образования, однако здесь успехи, несмотря на все достижения, выглядят всё-таки гораздо скромнее, чем в экономике.

Тем не менее, в целом образовательный уровень китайского общества за последнее десятилетие резко повысился, а при гигантском человеческом потенциале КНР это практически гарантирует, что очень скоро данная страна будет в состоянии не только освоить любые, самые передовые и современные, комплексы технологий, или совершенствовать их, но и начать разработку собственных технологических стандартов мирового уровня.

2. Здравоохранение

Образцом для китайской системы здравоохранения с начала 50-х годов являлась советская модель «профилактической медицины», разработанная еще в 20-е годы прошлого века. Однако её успехи в связи с особенностями послевоенного Китая (гигантское сельское, бедное и малообразованное население) были относительно скромными. К концу 70-х годов пекинским властям, опираясь на местные общины (коммуны), удалось почти полностью обеспечить население медицинской помощью только фельдшерского уровня. Но даже такой минимум в сочетании с централизованными санитарно-гигиеническими мероприятиями позволил ликвидировать целый ряд опасных инфекций и повысить среднюю продолжительность жизни в КНР с 35 лет в 1950 году до 65 лет в 2000 году. С 1985 года проведение рыночных реформ в экономике КНР затронуло и здравоохранение — начала внедряться модель страховой медицины, поскольку сеть сельских коммун была полностью разрушена, а государство сосредоточило свои инвестиционные усилия по преимуществу в производственном секторе. Темпы роста государственных расходов на здравоохранение в 1979–2004 годах были ниже темпов экономического роста, что вело к понижению доли этих расходов в ВВП. В результате государство к 2000 году финансировало только 38 % общих расходов на здравоохранение — остальное легло на плечи населения. В результате, если за 80-е годы Китай тратил на здравоохранение в среднем 2,5 %

своего ВВП, то в 90-е годы эта цифра снизилась до 1,7 %, а к 2005 году снова увеличилась до 4,7 %. Согласно последним данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ, WHO), в 2005 году в КНР работал 1,862 млн. врачей (14 на 10 тысяч населения) и 1,3 млн. средних медицинских работников (10 человек на 10 тысяч населения), среднедушевые расходы на охрану здоровья составили (по ППС) — $315, а число стационарных коек на 1000 населения достигло показателя 2,45, увеличившись на 25 % по сравнению с 1978 годом.

Соответственно, увеличилась и средняя ожидаемая продолжительность жизни — до 71 года. Однако при этом наблюдалась значительная разница в этом показателе между городом и деревней (82 и 65 лет соответственно), в 2003 году медицинская страховка полностью отсутствовала у 44,8 % городских жителей и у 79 % жителей села. Из системы медицинского страхования были исключены учащиеся, лица, не имеющие постоянной занятости, безработные, а также приезжающие на работу в город жители села. Вплоть до недавнего времени обязательное медицинское страхование не распространялось на работников негосударственных предприятий. Новый закон о трудовых контактах обязал предпринимателей обеспечивать своих работников медицинской страховкой. Но многие из них уклоняются от этой обязанности, нанимая на работу преимущественно мигрантов и не заключая с ними трудового договора.

В то же время, когда примерно 80 % госрасходов шло на обслуживание социальных «верхов», основу которых составляли 8,5 млн. государственных чиновников и партийных функционеров, свыше половины населения КНР не могло получить никакой квалифицированной медицинской помощи в случае болезни. В стране наблюдалась практически неконтролируемая эпидемия гепатита С (120 млн. больных, причем в «группе риска» находилось свыше 600 млн. человек, не имеющих доступа к чистой питьевой воде), угроза взрывного распространения СПИДа и атипической пневмонии (SARS), с которой удалось справиться только ценой усилий всего китайского общества.

Медицинские риски оценивались настолько высоко, что министр здравоохранения КНР Гао Цян (Gao Qiang) заявил о «полном провале» реформ в этой отрасли, а в рамках провозглашенного октябрьским (2005 г.) Пленумом ЦК КПК перехода от концепции «обогащения» к концепции «всеобщего процветания» началось резкое увеличение государственного финансирования системы здравоохранения и возврат к модели «профилактической медицины». В 2008 году расходы из центрального бюджета на медицину и здравоохранение должны составить 83,158 млрд. юаней, или на 25,2 % больше, чем в 2007 году. В том числе 56 млрд. юаней были выделены целевым образом, на углубление реформы системы фармацевтики и здравоохранения: совершенствование систем общественной гигиены, медицинского обслуживания и обеспечения медикаментами.

По сообщениям Синьхуа, в китайской деревне за последние три года была создана (или, вернее, воссоздана) система медицинского обслуживания — теперь на кооперативных началах, которая к концу 2007 года охватила 730 млн. человек, или 86 % сельского населения КНР. Вступая в эту систему, крестьянин вносит в фонд сельского кооперативного страхования годовой взнос в размере 10 юаней, а центральные и местные власти доплачивают еще по 20 юаней на человека. Намечено завершить распространение этой системы на территорию всей страны к 2010 году. Однако даже такая «кооперативная страховка» не в состоянии оказывать поддержку жителям деревни в случаях серьёзных заболеваний, требующих стационарного лечения. Причем доходы медицинских учреждений растут очень быстрыми темпами — только за 2005–2007 годы они составили 70 %, примерно вдвое выше темпов роста китайского ВВП и доходов населения.

То есть полного отказа от рыночной концепции «медицинских услуг населению» и страховой медицины пока не произошло. И это понятно, поскольку система здравоохранения не может существовать и функционировать совершенно обособленно от других сфер экономической и социальной жизни страны. Следует сказать, что статус медицинского работника в современной КНР чрезвычайно высок: как правило, эти люди относятся к «средне-высшим» общества, среднегодовой доход врача начинается от минимума в 100 тысяч юаней (примерно 40 тысяч долларов США по паритету покупательной способности), плюс ему сразу после начала работы предоставляется государством бесплатная квартира, а среднего медперсонала — от 40 тысяч юаней. Однако получение медицинского образования, совмещающего принципы современной «европейской» и традиционной китайской медицины, занимает 10 лет, чрезвычайно дорого и в целом доступно лишь детям из очень обеспеченных семей — к тому же, как правило, врачебных, поскольку нормы корпоративной солидарности здесь чрезвычайно сильны.