Глобальный треугольник. Россия – США – Китай. От разрушения СССР до Евромайдана. Хроники будущего
Шрифт:
При этом, если не произойдет никаких форс-мажорных обстоятельств, степень цензового и регионального расслоения китайского общества, достигнув максимума в 2009–2010 годах, скорее всего, начнет снижаться, а «социальные матрёшки» — более тесно срастаться друг с другом. Однако всё это лишь создаст более приемлемые условия для выхода Китая на позицию доминирующего «мира-экономики», но ни в коей мере не решит данную задачу. Главную роль здесь должна сыграть политическая элита КНР.
Политическая власть и специфика государства в КНР
Система политической власти в КНР по-прежнему остается
Именно Центральный военный совет (ЦВС), в состав которого входят самые авторитетные и опытные политические деятели страны, порой не занимающие никаких других публичных постов, определяет баланс между разными «данами» — так называются группировки в партийных и правительственных органах КНР, объединенные личными, родственными, деловыми и прочими связями. Типичным примером такого «дана» можно считать пресловутый «дан четырёх», более известный нам как «банда четырёх», в состав которой входили члены Политбюро ЦК КПК, вдова Мао Цзэдуна Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань и Ван Хунвэнь.
В КПК, которая насчитывает в своем составе около 64 млн. членов, число таких «данов», действующих на высшем уровне, не слишком велико — около полутора десятков, и за каждым из них стоит немалый административный, экономический и политический ресурс, который определяется «сферой ответственности» каждого «дана», определяемой негласными решениями ЦВС. Однако «своей территории», наподобие той, что существовала у национальных и региональных группировок позднесоветской «элиты», «даны» не только не имеют, но при малейшем поползновении в эту сторону они будут выброшены из большой политики — КНР представляет собой унитарное, а не федеративное государство, и печальный опыт Гоминьдана, не говоря уже о еще более печальном опыте Советского Союза, здесь помнят и знают очень хорошо.
В любой ячейке власти, будь то на региональном или общекитайском уровне, непременно оказываются представленными члены трех-четырех «данов», которые осуществляют не только прямые функции управления, но обеспечивают также взаимный контроль и «обратную связь» снизу доверху.
Судя по всему, именно такого элемента управляемой кадровой конкуренции не хватало для политической стабильности Советскому Союзу, поскольку за последние четверть века в Китае произошло уже две смены высшего политического руководства (Ху Яобан-Цзян Цземинь-Ху Цзиньтао), в ходе которых созданный Дэн Сяопином механизм передачи (трансфера) власти продемонстрировал свою гибкость и эффективность.
В остальном политическая система КНР весьма похожа на политическую систему «сталинского» Советского Союза 30-х-50-х годов: та же практически полная подконтрольность государственных органов управления в центре и на местах органам партийным, та же подчиненная роль общественных организаций по отношению к КПК. Впрочем, с конца 40-х годов в КНР, помимо правящей компартии, официально существуют еще восемь мелких политических партий, не играющих самостоятельной роли, что роднит современный Китай с послевоенными режимами «народной демократии» в странах Восточной Европы. Тем более, что попытки создать новые политические партии достаточно жестко пресекаются, а прецедент с поставленным буквально вне закона в 1999 году движением «Фалуньгун» показывает, что любая реальная политическая оппозиция КПК или даже намек на возможность её создания рассматриваются в руководстве китайского государства и китайской компартии как недопустимые.
Следующим после партии (если смотреть сверху вниз) уровнем политической власти в Китае является Всекитайское собрание народных представителей (ВСНП) и его Постоянный комитет (ПК). В функции ВСНП и его ПК входит не только принятие законов, включая изменения Конституции, но и контроль за их исполнением со стороны правительства, Верховного народного суда (ВНС) и Верховной народной прокуратуры (ВНП) КНР. Точно так же местные Собрания народных представителей и их ПК обеспечивают соблюдение и исполнение на местах Конституции, законов и административных законоположений, а также резолюций СНП и ПК СНП вышестоящих инстанций. С данной точки зрения институт СНП является единым универсальным органом власти, аналогичным институту Советов в СССР, не только сочетающим в себе законодательные, исполнительные и контрольные функции, но также обеспечивающим единство политической и государственной власти в стране. Именно Всекитайское собрание народных представителей утверждает кадровые назначения в правительстве КНР, включая ключевой пост председателя Центрального военного совета.
К числу важнейших общественных организаций, одновременно выполняющих политические функции, относятся Всекитайская федерация профсоюзов (создана в мае 1925 г., насчитывает 145 млн. членов), Всекитайская федерация молодежи (основана в мае 1949 г., базовая структура — Коммунистический союз молодежи Китая, около 73 млн. человек), Всекитайская федерация женщин (основана в апреле 1949 г., 17 млн.), а также Всекитайская ассоциация промышленников и торговцев (создана в ноябре 1953 г., 1,4 млн. членов).
Если проводить аналогии между Китаем и СССР дальше, то XVII съезд КПК, который проходил в Пекине 15–21 октября 2007 года, можно с полным правом назвать таким же «съездом победителей», каким был XVII съезд ВКП(б) 1934 года. Кстати, переизбранный генеральным секретарем КПК Ху Цзиньтао именно такими словами и охарактеризовал прошедшее партийное мероприятие: «съезд сплочения, побед и мужественного движения вперёд». Он также зафиксировал полное решение задач, сформулированных в 1979 году Дэн Сяопином как программа «четырех модернизаций» и официально утвержденных на XII съезде КПК в 1982 году. За прошедшую четверть века Китай увеличил свой ВВП в шесть лишним раз, став главным «драконом» Юго-Восточной Азии и уже всерьёз претендуя на мировое лидерство.
На съезде перед китайской компартией и правительством была поставлена задача к 2020 году увеличить свой ВВП на душу населения еще в четыре раза по сравнению с годом 2000 и «стать одной из ведущих экономических держав мира». В переводе с китайского это означает как минимум утроение нынешнего ВВП Китая за 13 предстоящих лет и его единоличное доминирование в мире 2020 года, поскольку ни одной другой крупной стране мира, включая Индию и США, очевидно, не удастся не то что опередить заданные «красным драконом» темпы экономического развития — 10–11 % ежегодно, но даже приблизиться к ним. Тем более — в условиях вступившего в открытую фазу глобального финансово-экономического кризиса.