Глубынь-городок. Заноза
Шрифт:
осваивать: сто га осушить, двести выкорчевать. За осень канаву до Глубыни доведем.
Ключарев посмотрел на всех лукаво, исподлобья.
— Говорят, вы все по Блищуку плачете, просите его обратно?
Снежко, тотчас подпадая под его тон, начал вслух прикидывать:
— Тогда я опять в райком или подыскивать какую другую работу, Федор Адрианович?
Хотя все понимали, что шутка, кто-то обеспокоенно крикнул:
— Да никто не жалеет!
Ключарев закурил от лампы; все его лицо осветилось, глаза стали совсем прозрачными, плутовскими.
— Не знаю, как вам, а мне ваш новый председатель нравится, а?
— И нам нравится, — отозвались с облегчением.
Снежко вдруг густо покраснел и, сам рассердившись на себя за это, буркнул, хмуря густые брови:
— При чем я? Все помогают.
И, повернувшись к Ключареву, словно эта похвала вызвала его на честную откровенность, сказал:
— Одно у нас плохо, Даже докладывать совестно: распахали шесть га клевера. Направляли тракториста в
одно место, а он на другое попал. Недоглядели.
— И силос недоглядели? — спросил секретарь райкома, улыбаясь своей самой доброй, самой лучезарной
улыбкой.
Большанцы крякнули, переглянулись.
— Мне сказали, я удивился! Как так большанцы ботву картофельную потеряли: шестьсот га было — и ни
одной тонны силоса! А ведь как говорит постановление сентябрьского Пленума? Буквально все превращать в
молоко, мясо.
— Ошиблись, — сказал Снежко, опуская глаза.
— Если так ошибаться, товарищ Снежко… Ведь ты сам председателей ругал за это, когда сидел в
райкоме.
Кругом заулыбались.
— Э! Там легче было!
— А почему легче?
— Так, за вашей спиной. А здесь сам хозяин!
— Он за моей спиной, а я за чьей? Э-э, нет: так не пойдет работа, товарищи. И еще хочу об одной ошибке
напомнить, — сказал Ключарев. — Как сажали весной картофель? Рядками? Трудитесь зря, урожаи низкие. Вы
партии верите? То, что она делает, это для блага народа?
— Для блага! — согласно выдохнули все разом, глядя на Ключарева неотрывно.
— Так если она рекомендует квадратно-гнездовой способ, значит, он лучший? А кое-кто и сейчас шипит,
что по старому способу больше собирали. Вы на это не поддавайтесь!
Ключарев вдруг задумался, медленно обвел всех глазами и натолкнулся взглядом на Василия Мороза,
завуча школы. Тот вошел позже всех, сидел у самой двери, сложив руки с тонкими нервными пальцами на
коленях.
— И жить нам надо тоже интереснее. Вот хор в Большанах неплохой. А пусть будет и оркестр! Вы ведь
сможете, товарищ завуч, руководить оркестром?
Мороз поспешно приподнялся, утвердительно наклонил голову. Мужики зашевелились, стали
прикидывать: сколько это? Пятнадцать тысяч?
— Нет, меньше. Тринадцать с половиной. Сам поеду, достану. Ведь у нас дети растут. Съездит ваша дочь
в Минск, в Москву, посмотрит, — скучно ей потом здесь покажется! Вот сын у Семенчука выучится — тоже с
нас спросит. В каком он у тебя классе, Антон Иванович?
Антон Семенчук побагровел, хохолок его прилип к вспотевшему лбу.
— А он уже не ходит… — просипел через силу.
— Я потому и говорю. Ты его взял из школы. Чего жизнь парню калечишь? Ведь он учиться хочет.
Способный мальчик. Теперь картошку сажать квадратно-гнездовым способом, и то надо знать горизонтали и
вертикали. Кончилась темная крестьянская жизнь, товарищ Семенчук! С завтрашнего дня чтоб мальчик был в
школе, понятно? — И посмотрел на Семенчука в упор сузившимися глазами. — Ну, так что вы там еще строить
собираетесь? — спросил Ключарев спустя минуту. — Баню? Ясли? Правление?
— Свинарник у нас будет замечательный, — торопливо, облегченно похвастался Снежко, — в области
нет такого. Куда там Братичам!
— Это потому вам кажется, что кроме Городка ничего не видали, а в кинохронику не верите.
— Так мы в масштабе района пока в люди выходим, — скромно отозвался Снежко и прибавил хитро,
мечтательно: — Нам бы лесу еще кубометров пятьдесят и шиферу…
— Шифер дадим, а лес будет вам из Карело-Финской республики, — пошутил Ключарев, — вот ваши
сельчане поехали, напилят.
Снежко смущенно зачесал голову, все опять зашевелились: на лесозаготовки отправили только троих, а
надо одиннадцать человек. Сидят уполномоченные, дожидаются…
— Как же так: сами строитесь, а лес заготовлять не хотите? Стали вы в Большанах жить хорошо,
миллионы зарабатывать, но ведь надо и о других подумать. В ближних местах лес рубить нельзя: его сто лет
потом растить. А на севере гущины! Что ж, мы в своем государстве не договоримся, не спланируем?
Снежко сидел, уже помрачнев.
— Двигатель у нас на боку лежит, Федор Адрианович, надо на МТС воздействовать, чтоб
восстановили…
Ключарев опять усмехнулся.
— А сколько вы человек на курсы трактористов отправили? Опять ни одного? Что же, вам их все из
Москвы и Ленинграда по почте будут присылать? Вы, может, думаете, что и коров скоро будут на заводах
делать? Нет, товарищи большанцы, вы решения Пленумов, видно, только в той части читаете, где сказано, что