Гнёт ее заботы
Шрифт:
Кроуфорд неуверенно втянул носом холодный воздух. Он больше не чувствовал вибрацию воздуха, но был уверен, что она все еще здесь, просто частота ее столь чудовищно выросла, что стала неразличима.
– Я не уверен…, - начал он.
Вдруг, все его первоначальное оживление испарилось. Что-то зловещее разлилось в воздухе, что-то огромное и равнодушное, заставляющее его чувствовать себя жалким и бренным, угасающим с каждым мигом. Взглянув на Байрона, он увидел, что юный лорд чувствует тоже самое. Веселье Байрона растаяло как дым - его губы были плотно сжаты, а глаза вновь поблекли.
Небо темнело и приобретало
В небесах угадывались линии, слабо светящиеся полосы, протянувшиеся через небосвод от северного горизонта до Итальянских пиков на юге. И, хотя от этого сверхъестественного зрелища на макушке зашевелились волосы, оно было странно знакомо. Он чувствовал, что уже где-то все это видел, когда-то немыслимо давно… и что тогда этот эффект был гораздо отчетливей, линии были ярче… и несмотря на депрессию, что нарастала с каждой секундой и теперь давила на плечи словно физический гнет, он был безотчетно рад, хотя бы ради остального человечества, - ради младенцев, что рождались в этот миг - увидеть что линии с тех пор потускнели.
Непонятно почему, он вдруг вспомнил про компасные карты, подрагивающие в витринах магазинов в лондонских доках, и свою причудливую догадку, что они трепетали от невидимого магнитного ветра.
Он попытался воскресить в памяти образ этих небесных полос - что-то связанное с солнечными частицами - частицы могли достигать земной поверхности, когда полосы были слабыми, и были губительными для… другой разумной расы на земле, расы…
Он позволил мысли уйти. Попытка мыслить внезапно показалась вопиюще дерзкой для столь малого и презренного существа, каким он являлся.
Байрон что-то говорил странным приглушенным голосом. Когда Кроуфорд взглянул в его направлении, в лицо ему хлестнул резкий порыв ветра. Но он заметил, что голос Байрона немного не попадал в движения губ.
И даже несмотря на приглушающее влияние воздуха, Кроуфорд услышал свинцовый ужас сковавший голос Байрона.
– Позади тебя, сказал Байрон.
– Ты видишь ее?
Кроуфорд обернулся, не обращая внимания на снова ударивший ветер, и его плечи в отчаянии опустились, когда он узнал женщину, стоящую в нескольких ярдах вверх по склону.
Это была Джулия, его жена - но она была полупрозрачна, словно слабо окрашенное стекло. Он не мог сказать, от чего перехватило дыхание в груди, было ли это следствием изменившейся природы воздуха или испытанного им потрясения.
– Это призрак, - прохрипел Байрон.
– Призрак моей сестры Августы. Боже, когда же она могла умереть? Я ведь меньше месяца назад получил от нее письма!
Джозефина глянула поверх уступа на Майкла Кроуфорда и потащила пистолет из-за пояса. Она сдвинула очки на лоб, когда свет стал слабеть и окрашиваться красным, и видела теперь прекрасно - хотя дышать становилось трудно.
Всю свою жизнь она жила в тени ненависти к себе, поэтому психическое поле вершины никак на нее не повлияло.
После того, как она избавилась от своего неумолимого проводника, подъем как ни странно, вскоре сделался легче - ближе к концу она, казалось, почти плылапо крутому склону горы - так что теперь ей достало сил, даже с поврежденной левой рукой, взвести курок. Она подняла пистолет и нацелила его в центр тела Кроуфорда.
Он и Байрон стояли чуть ниже, в каких-нибудь восьми ярдах, так что промахнуться было сложно, но она все же, на всякий случай, оперла ствол пистолета о камень. В конце концов, она вздохнула и спустила курок.
Несмотря на слепляющую вспышку выстрела, она увидела, что ее цель словно испарилась - затем она увидела человека стоящего дальше вверх по склону и узнала в немКроуфорда. Она что стреляла в кого-то другого?
Хотя теперь она видела, человек наверху не был плотным - свет, сияя, струился прямо через его тело. «Господи, - подумала она с облегчением, - это не Кроуфорд; это всего лишь его призрак».
Кроуфорд услышал выстрел и обернулся - и тотчас же прыгнул в сторону, так как увидел блестящий шарик, словно рассерженная пчела быстро несущийся в его сторону.
В тот же миг он почувствовал, будто прыгнул в невидимый стог сена. Он слышал, как пистолетная пуля, жужжа, пролетела мимо, и почувствовал ударную волну, ласково, словно гладя, набежавшую на его тело. Но на миг все это вылетело из головы. Совершенно ошеломленный, он в изумлении уставился на свои ступни, которые парили в ярде над поверхностью скалы. Он плавал, поддерживаемый лишь желеобразным воздухом.
Ему потребовалось несколько долгих секунд, чтобы вернуться на землю; и только когда он приземлился, ему пришло в голову взглянуть в направлении, из которого прилетела пуля.
Сквозь пламенеющий свет он различил человека, стоящего за выступом скалы в восьми ярдах от него. Кроуфорд не мог разобрать, кто это был, но предположил, что у незнакомца будут такие же трудности с передвижением, как и у него, так что можно какое-то время не обращать на него или нее внимания.
Если же у него есть еще один пистолет, и в следующий раз он прицелится чуть удачнее, что ж, будет ли это на самом деле таким уж плохим концом?
Он снова повернулся к Джулии. Она шла вниз по склону, направляясь к нему и Байрону, и каким-то образом быласпособна идти свободно в сгустившемся воздухе… хотя Кроуфорду казалось, что она становилась все более прозрачной. Он спросил себя, не были ли подкатывающая к горлу тошнота и странная легкость в голове признаками надвигающейся паники.
Байрон, похоже, вовсе не слышал выстрела.
– Мне не нужно знать, как она умерла, - сказал он задыхающимся голосом.
– Это яубил ее. Я совратил ее, будь я проклят! Вот что я пытался сказать тебе в тот день, когда посадил тебя в мою карету. Инцест… в этом не было еевины, она никогда не отличалась твердостью, но вначале пыталась мне отказать. А затем я бросил ее одну в Англии с нашим ребенком… и моей ужасной бывшей женой.