Гнёт ее заботы
Шрифт:
Издав бессловесный вскрик, он очертя голову прыгнул вниз, вслед за Байроном.
Самоубийственный порыв исчез в тот же миг, как он оказался в воздухе.
Сквозь зажмуренные от страха глаза он увидел долину Лючина [181] раскинувшуюся под ним в оранжевом свете, неровный пик Клайне-Шайдег справа и Шильтхорн [182] далеко впереди по ту сторону долины, и спину Байрона, милосердно заслоняющую облака, клубящиеся внизу. Он, без сомнения, падал… но затем кто-то сграбастал его сзади и потащил назад, через все еще густой воздух.
181
Долина реки Лючина (Lutschin). Лючина - левый приток реки Аар. Впадает в Бриенцкое озеро. Течет по долине Лаутербруннен.
182
Шильтхорн (нем. Schilthorn) - гора в Берских Альпах, высота 2973 метра. На вершине этой горы снимался один из фильмов про агента 007 Джеймса Бонда.
Безотчетно он потянулся вниз и ухватил Байрона за воротник, а второй рукой начал молотить по воздуху. Затем Байрон поплыл самостоятельно, и теперь уже скорее он тащил за собой Кроуфорда.
Взглянув наверх, он увидел фигуру в платье, очерченную на фоне неба, и понял, что это Джозефина схватила его и тащит обратно. Она решительно и энергично плыла вверх, толкаясь ногами и свободной рукой, но воздух быстро редел и все их усилия лишь помогали им оставаться на месте, в то время как свет уже становился желтым.
– Нам не дотянуть наверх, - выдохнул Кроуфорд плывущим сверху товарищам по несчастью.
– Двигайтесь к склону - хотя бы будем возле скалы, когда сила тяжести вернется.
Байрон и Джозефина согласно кивнули. Они расцепились и остервенело заработали руками, направляясь к покрытому снегом каменному уступу слева и немного ниже от них.
– Цельтесь выше!
– крикнул Байрон.
Они были все еще в добрых четырех ярдах от края уступа, когда небо стало вновь голубым, и они внезапно полетели сквозь не оказывающий сопротивления воздух… но при этом они все еще продолжали по инерции двигаться вперед, и, вместо того, чтобы полететь прямо вниз, с искрами из глаз обрушились по параболе на вожделенный уступ.
Голова Кроуфорда с тошнотворным треском врезалась в каменную стену. Но сквозь застилающее глаза полуобморочное состояние он увидел, как Джозефина скользит к краю уступа, и в последнюю секунду успел ухватить ее мокрые волосы. Он, конечно, не смог бы ее удержать, но задержал на миг ее скольжение, и этого оказалось достаточно, чтобы она подобрала ноги и сумела отползти от края обрыва.
Байрон сидел слева от Кроуфорда, массируя колено и морщась от боли.
– Как видите, я уже был готов предстать пред творцом, - сказал он.
– Приземлился прямо на колени. Но, несмотря на шутливый тон, его лицо было бледным как грязный снег, и он избегал их взглядов.
Кроуфорд с опаской заглянул через край и вздрогнул, увидев окутанную облаками бездонную пропасть, в которую они чуть не упали, а затем посмотрел на Джозефину.
В вернувшем былую яркость свете она выглядела ужасно - на месте левого глаза зияла окровавленная дыра, из которой по лицу тянулись засохшие полосы крови. Волосы слиплись комками, а рука, была словно прострелена насквозь. Не понятно было, сможет ли она вообще выжить.
– Спасибо, - хрипло выдохнул он.
– Ты спасла… его и меня, обоих.
Она взирала на него широко раскрытым уцелевшим глазом. В этот миг она напоминала дикое животное, угодившее в капкан, тяжело раненое, но все еще опасное - он подался назад и покрепче вцепился в скалу, прикидывая, успеет ли столкнуть ее в пропасть, если она бросится на него - но затем, казалось что-то щелкнуло в ее голове, и она обнажила запятнанные кровью зубы, что в этих далеко не заурядных обстоятельствах вполне могло сойти за теплую улыбку.
– Майкл!
– сказала она.
– Ты просто негодяй. Я тебя ищу по всей Европе. И где же, скажите на милость, я тебя нахожу, на самой что ни на есть вершине Альп! Глаз крутанулся к Байрону.
– Здравствуйте, я жена мистера Кроуфорда, Джулия.
Байрон устало кивнул.
– Приятно познакомиться, - произнес он едва слышным шепотом.
– Кто это, мистер Кроуфорд?
– Это я, мое настоящее имя, - сказал Кроуфорд. Он подобрал под себя ноги, хотя от этого похолодело внутри, и, припадая к земле и цепляясь за стену, огляделся по сторонам. Нам нужно скорее спускаться - ее глазу срочно нужна медицинская помощь… да и мы тоже не в лучшей форме.
С правой стороны уступа скала была не особо крутой и имела достаточно выступов и трещин, чтобы обеспечить опору рукам и ногам, но он не знал, куда их может привести это восхождение. Да к тому же, вряд ли хоть у кого-нибудь из них достанет сейчас для этого сил. Слева уступ сужался и больше наклонялся к обрыву, хотя было похоже, что он тянулся вокруг горы на некоторое расстояние. Ни один из путей не внушал оптимизма.
– Думаю, стоит покричать, - сказал он. Может быть, Хобхаус сумеет спустить нам веревку.
Кроуфорд и Байрон, сменяя друг друга, начали взывать о помощи, и через каких-нибудь несколько минут помощь пришла. Вскоре по склону, извиваясь словно змея, рывками спустилась веревка, и, хотя она повисла в нескольких ярдах вправо от того места, где они находились, подъем до нее обещал быть слишком сложным. «А уж когда мы до нее доберемся, - подумал Кроуфорд, - проблем и вовсе не будет - никой силе не удастся оторватьот нее мои пальцы».
Он обернулся к смотрящему через плечо Байрону.
– Думаю, девушка пойдет первой. Мы можем обвязать веревку вокруг нее. Не знаю, как ей удалось продержаться в сознании так долго, и, безусловно… Он запнулся, так как взглянул мимо Байрона и увидел, что Джозефина исчезла.
– Боже мой, она что упала?
Байрон дернул головой влево.
– Нет, - сказал он, спустя мгновение.
– Смотри, здесь кровь и следы, с этой стороны. Она ушла этим путем.
– Джозефина,– крикнул Кроуфорд. Затем, бросив испуганный взгляд на вершину, - Джулия!Ответа не было.
Байрон присоединился, и они еще несколько раз позвали ее, так, впрочем, ничего и не добившись, только заставив нервничать Хобхауса, который окликал их сверху, призывая дышать глубоко и избегать смотреть вниз.
В конце концов, они бросили безнадежные попытки докричаться и позволили втянуть себя наверх, где дожидались остальные. Хобхаус изводился от беспокойства, и, нахмурившись, потребовал, чтобы ему немедленно объяснили, какого черта там произошло. В качестве первого объяснения Байрон скатал и запустил в него снежком.