Гнёт ее заботы
Шрифт:
«Сад Девы Марии», - мысленно перевел он последнюю фразу. Месяц назад Байрон сказал ему, что эта церковь была посвящена Святому Кристофору, до тех пор, пока в 1377 году в прилегающем саду не нашли грубую статую, которая по общему признанию была Пресвятой Девой. Ни Байрон, ни Шелли не испытывали никакого желания посетить это место.
В течение нескольких минут Шелли ковырял занозы и волдыри, которыми его левая ладонь обзавелась перед рассветом этим утром; затем он устремил взгляд обратно к подножию холма, навстречу кучке людей.
Мэри и Клэр стояли поодаль, возле цветов, которые доставил английский консул, и даже отсюда Шелли видел, что Клэр с беспокойством смотрит на Мэри, которая невидящим взглядом уставилась в землю.
Он понимал, что вскоре им придется покинуть Венецию. Байрону было бы благоразумнее уехать тоже… но он этого конечно
Сегодня была пятница, и Шелли пришло на ум, что следующей ночью исполнится пять недель с тех пор, как они с Клэр прибыли в Венецию, чтобы встретиться с ребенком Клэр - Аллегре было теперь девятнадцать месяцев, из которых последние четыре она провела в Венеции с Байроном, своим отцом. Клэр отчаянно хотела увидеть дочку, и Шелли согласился ей помочь. Он как раз подыскивал предлог, чтобы посетить Байрона, повод, который будет выглядеть благовидно для любого из прислужников Австрийского правительства Италии, которые, вполне может статься, следят за сумасбродным английским лордом.
Их гондола прибыла в город с материка. Они, должно быть, двигались близко к этому острову, хотя из-за темноты и грозы они так этого и не увидели. И хотя цепочки огней там, где раскинулась Венеция, были почти невидимы сквозь ливень, хлеставший за испещренным дождевыми полосами окном гондолы, вода была также спокойна, как и сегодня, так как протяженные острова Лидо [201] на западе защищали лагуну от бушующей Адриатики.
201
Лидо (итал. Lido) - цепочка песчаных островов, отделяющих Венецианскую лагуну от Адриатики. Главный остров архипелага - Лидо.
Потащив из ладони длинную занозу, он кисло ухмыльнулся. «Лагуна всегда невозмутима, - подумал он.
– Даже несмотря на то, что город больше ритуально не обручен с морем, море, очевидно, все еще питает… нежные чувства к этому месту».
Они прибыли в гостиницу в полночь, и еще до того, как они успели удалиться в свои комнаты, толстая хозяйка гостиницы, прознавшая, что они англичане, сочла своим долгом поведать им о их диком соотечественнике, к тому же лорде, который проживает во дворце на Канал Гранде [202] посреди зверинца из собак, обезьян и лошадей, и всех шлюх, которых гондольеры успели к нему переправить.
202
Гранд-канал или Большой канал (итал. Canal Grande, анг. Grand Canal) - самый известный канал Венеции, при этом каналом в строгом понимании не является: это не искусственно прорытое сооружение, а бывшая мелкая протока между островами лагуны, одним из которых является Риальто. Канал проходит через весь город. Набережных у канала практически нет, их заменяют фасады домов, выходящих на канал. Эти дома, как правило, построены на сваях, при этом имеют два выхода - на сушу и на воду.
Клэр побледнела, вообразив свою малолетнюю дочку посреди этого вертепа, и Шелли некоторое время казалось, что придется послать за лауданумом, чтобы уложить ее в постель. Наконец она отправилась спать - но, прежде чем лечь самому, Шелли долго стоял у окна, наблюдая за темными клубящимися облаками.
Он знал Клэр столько же, сколько и Мэри, познакомились они, к слову говоря, за два года до того, как Клэр прибыла в Лондон в возрасте восемнадцати, чтобы соблазнить печально известного Лорда Байрона; он тогда помог ей в ее начинании, так как безотчетно не считал женщин своей собственностью… хотя Клэр вряд ли могла называться егоженщиной. Шелли всегда находил ее привлекательной, и часто во время их путешествий делил кровать вместе с нею и Мэри, но он до сих пор даже не пытался за ней ухаживать.
Этому вроде бы не было никакихпрепятствий - он, Мэри и Клэр имели соглашение по поводу неестественных законов, навязанных людям близнецами-угнетателями Церковью и Государством, касательно супружества и моногамии. К тому же теперь, в возрасте двадцати, Клэр казалась ему еще прекраснее - одна лишь мысль о том, как она заснула возле него в гондоле, черные локоны ее волос рассыпались по его плечу, а мягкая теплая грудь прижалась к его руке, заставила сердце снова учащенно забиться и почти уговорила его на цыпочках прокрасться в ее комнату.
Хотя он и был идеалистом, он достаточно хорошо разбирался в женщинах и знал, что ее не придется ни к чему принуждать.
Но это определенно сделало бы его положение еще более тяжелым. Жизненный опыт сделал ее трезвомыслящей, но она не смогла бы удержаться от того, чтобы принять такую - любовную связь? - как обещание сделать все возможное, чтобы вернуть обратно ее дочь Аллегру, а он совсем не был уверен, что сможет повернуть разговор с Байроном в это русло.
Становилось поздно. Запах стоялой воды начал просачиваться в коридор сквозь неясный силуэт окна, и он подумал, что каналы - когда все гондолы и лодки бакалейщиков удалились на ночь и больше не возбуждали на воде яркую зыбь, столь любимую художниками и туристами - испускали это полуночное свидетельство их почтенного возраста.
Это его отрезвило, и он тихо проследовал в свою комнату.
На следующий день после полудня Шелли плыл один в низкой открытой гондоле, направляясь к дворцу, который занимал Байрон. Он чувствовал неловкость, так как не известил Байрона о своем приезде, к тому же ему было хорошо известно, что Байрон не выносит Клэр и однажды даже сказал, что если она когда-нибудь прибудет в Венецию, он соберет вещи и уедет.
Шторм, бушевавший прошлым вечером, унесло прочь, оставив пронзительно синеющее небо позади украшенных колоннами и балконами, выложенных из зеленого и розового камня дворцов, что высокой стеной возвышались над широким водным путем, и Шелли щурился от солнечного света, тонкими иглами отражавшегося от позолоченной отделки и блестящих черных корпусов гондол, что словно тонкие кабриолеты выстроились в ряд перед фасадами византийских зданий.
Множество узких суденышек было пришвартовано к полосатым столбам, которые возвышались из воды в нескольких ярдах от стен дворца, и Шелли несколько раз заметил деревянные головы - mazzes [203] – что венчали столбы; один раз он даже был достаточно близко, чтобы заметить, как блеснула шляпка гвоздя в одном из грубо вырезанных лиц. Шелли доводилось слышать, что mazzesолицетворяли теперь сопротивление Австрийским правителям Италии. «Габсбургам все еще оказывается сопротивление», - подумал он.
203
Mazzes - палицы (итальянский).
Гондола проплыла под богато украшенным крытым мостом, именуемым Риальто [204] , и вскоре после этого гондольер начал править к арендуемому Байроном дворцу, приближающемуся по левую сторону.
Палаццо Мочениго [205] был в действительности несколькими большими постройками, которые когда-то были объединены одним длинным, неоклассическим фасадом серого камня. Никого не было видно на балконах или в громадных тройных окнах дворца, пока гондола скользила по воде к нему навстречу, и, когда гондольер, налегая на весло [206] , доставил их под тень огромного здания и умело остановил покачивающееся судно возле покрытых мутными лужами каменных ступеней, Шелли так никого и не увидел в полумраке, скрывающем арочные своды первого этажа.
204
Rialto - Риальто - мост в коммерческом районе средневековой Венеции (итальянский).
205
Palazzo Mocenigo - Палаццо Мочениго.
206
Гондола управляется с помощью одного длинного весла, которое является так же рулем.