Гнёт ее заботы

Пауэрс Тим

– Ты писал, - нарушил он, наконец, молчание, - что в Венеции может существовать возможность освободить нас и наших детей от внимания нефелимов.

– Да, писал, - устало ответил Байрон. Он натянул вожжи, и Шелли последовал его примеру, и они направили своих лошадей вниз по холму к воде.

– Это… всего лишь возможность, - сказал Байрон, - что здесь, как и в Альпах, можно сбросить их смертельные объятья, их внимание - потерять их, так же как можно сбить со следа собак поднявшись по течению ручья. Прежде всего, нужно их ослепить, и сделать это можно только ночью. Он сплюнул в воду.
– Очевидно, можно даже вдохнуть жизнь в труп недавно погибшего человека, если солнце еще не коснулось его своими лучами; жертвы вампиров, конечно, никогда по настоящему не умирают,

но если все сделать правильно, человек не станет вампиром - он будет все тем же простым смертным, пробужденным от вечного сна или того, что гораздо хуже.

Байрон ухмыльнулся.
– И конечно после этого лучше сразу же сесть на корабль и отправиться куда-нибудь на край света, чтобы твоему демону не посчастливилось случайно наткнуться на тебя снова - пусть соленый океан разделяет вас во веки веков. Я в свое время серьезно подумывал о Южной Америке. Он вызывающе взглянул на Шелли.
– Думаю теперь мне это больше нужно.

Байрон, очевидно, чувствовал себя неуютно, обсуждая этот вопрос, поэтому Шелли попробовал подойти к нему со стороны.
– Мне показалось, что ты спросил того фокусника о каком-то глазе, - сказал он.
– Что-то вроде того, был ли он восстановлен.

– Глаз Грай, - сказал Байрон. Его лошадь остановилась и начала пощипывать заросли грубой травы.
– Помнишь про Грай?

– Э-э… это те самые три сестры, с которыми советовался Персей, перед тем как отправился убивать Медузу Горгону [217] ? Неожиданно, словно из ниоткуда, к нему пришла уверенность, что именно «Персей», а не «Перси» прокричал ему тот древний старик, встреченный ими на Пьяцетта.

– Они самые, - сказал Байрон.
– У них был только один глаз на троих, и они вынуждены были передавать его друг другу, чтобы обрести зрение, а Персей выхватил у них глаз, и не отдавал его обратно до тех пор, пока они не ответили на его вопросы. Когда я первый раз прибыл сюда, после того как покинул Швейцарию, я провел много времени в монастыре армянских священников и монахов на одном из местных островов. Я… переживал из-за одной метафизической бессмыслицы, что сказал мне тот доктор…

217

Горгона Медуза (греч. Медуса - «стражник, защитница, повелительница») - одна из трех сестер Горгон, чудовище с женским лицом и змеями вместо волос. Ее взгляд обращал человека в камень.

– Кто, Полидори? А! Нет, ты, должно быть, имеешь в виду того неффи - Айкмэна.

Байрон, казалось, был раздосадован, что Шелли вспомнил имя.
– Да, его самого. Мы с ним поднялись на гору Венгерн, после того, как ты возвратился в Англию, и это действительно изгнало из нас бесов, как я тебе и говорил - я физически чувствовал, как инфекция выходила из меня с потом, и я до сих пор не уверен, что мы на самом деле видели, и что нам привиделось на той вершине.

Он, прищурившись, посмотрел в сторону Адриатики.
– Странно, но раз уж мы заговорили о восстановлении глаза - думаю,я видел там женщину, которая вырезала собственный глаз. Как бы там ни было, этот парень, Айкмэн, пытался меня потом убедить, что эти… может быть нам стоит называть их ламии?… будут и после нашего освобождения по-прежнему за нами следить, так как видят в нас подходящие кандидатуры, людей, не имеющих… иммунитетак их редкой болезни.

Шелли подумал о женщине, которую видел во дворце Байрона.
– Что сейчас пишешь?
– спросил он.

Байрон засмеялся снова и покачал головой, но Шелли показалось, что смех был натянутым.
– Нет, нет, у меня нет рецидива. Я пишу лучшее из всего, что у меня есть, э-э… своего рода эпическую поэму, называющуюся Дон Жуан, но это целиком и полностью моя заслуга, а ни каких-то там… вампиров. Он смотрел Шелли в глаза, когда говорил, словно бы убеждая его в своей искренности.

– О, я не сомневаюсь в тебе, - начал Шелли, - просто…

В любом случае, - прервал его Байрон, - не тебечитать мненотации. Он

все еще улыбался, но глаза были холодными.

– Ты прав, ты прав, - поспешно сказал Шелли.
– Э-э, возвращаясь к тому, что я сказал. Случайно не слухи об этом… возможном экзорцизме [218] … привели тебя тогда в Венецию?

– Я… не могу вспомнить.

218

Экзорцизм - изгнание нечистой силы.

Шелли кивнул.
– Ну хорошо. А что по поводу Грай и их глаза?

Байрон слегка пришпорил коня, пустив того медленным ходом. Он вздохнул, очевидно, утомленный этой темой.
– Армянские священники утверждают, что три сестры были представителями действительно живших ветхозаветных гигантов - нефелимов, и были захвачены в Египте бог весть знает сколько веков назад. Их привязали к столбу и оставили на солнце, где они превратились в камень. Затем их разделили, чтобы использовать в строительстве, а на их телах вырезали защитные узоры, призванные удерживать их в скованном состоянии. Их энергия истощилась, и они утратили сознание, заснули. Но у них все еще остается их глаз - хотя это и не совсем глаз, и используют они его не для того, чтобы видеть.

Шелли сделал рукой жест, приглашая его продолжать.

– Эх, был бы здесь Отец Паскуале, он бы враз тебе все объяснил. С этим глазом они могут не столько видеть, сколько знать. Они знали, с точностью до запятой, точнее даже чем Бог это изобразил, все, что их окружало; и, следовательно, они могли совершенно точно предсказать любое будущее событие - также просто, как ты мог сказать, в каком углу комнаты окажется один из тех бильярдных шаров, что вы сегодня катали с Аллегрой.

Он помолчал, задумчиво изучая морской горизонт.
– Сейчас мир уже не столь прозрачен,как был прежде. Его природа теперь гораздо подвижнее в своих мельчайших проявлениях, вот почему мы можем позволить себе делить людей на презренных и заслуживающих восхищения. Чтобы стало бы с этой привилегией, если бы траектории нашего движения были известны заранее как, скажем, парабола брошенного камня? Едва ли мы тогда могли бы… высказывать моральные суждения… по поводу тел, которые следуют предначертанным им курсам. Смысла в этом было бы не больше, чем винить камень упавший нам на голову. Гадалки - и Кальвинисты [219]– были бы рады жить поблизости от этих существ, когда они не спят и владеют глазом, потому что зрение Грай исключает любую хаотичность, любую свободу воли. Когда Грайи смотрят, они не только устанавливают положение вещей, но и устанавливаютего [220] .

219

Для кальвинизма характерна доктрина об абсолютном предопределении; человек не может изменить волю Бога, но должен быть уверен в собственной "богоизбранности" и доказательством этого является успех профессиональной деятельности; большое значение придавалось мирскому аскетизму, интенсивному труду и накоплению богатства, что послужило моральным оправданием зарождающемуся капитализму.

220

Not only check on things, but also check them - не только устанавливают положение вещей, но и устанавливают его.

– Но по словам того толстяка, у них его нет, глаз не был восстановлен, - сказал Шелли. На берег плеснула волна, с пенным шелестом кружась вокруг копыт его лошади.
– И вообще, как подбрасывание монет может помочь это выяснить?

– Ну, Карло - эксперт в бросании монет. Он настолько хорош в этом, что его мастерство граничит с невозможным. И если принять это как данность, то по точности его броска можно судить о границах возможного. Если бы глаз был восстановлен, его монета приземлилась бы значительно ближе к пятну крови; а если бы Грайи не спали и имели при себе глаз, она приземлилась бы точно на него.