Гнёт ее заботы
Шрифт:
Шелли отложил письмо и посмотрел на Мэри, сидящую за столом напротив. Она единственная из всех смотрела на него, так как Клэр кормила детей. В пристальном взгляде Мэри читался испуг, так что он постарался придать голосу беспечный тон.
– Мне нужно завтра съездить в Падую, - сказал он.
– У Байрона есть новости по поводу доктора для Клэр. Это казалось прекрасным предлогом - Клэр былабольна, и лишь неделю назад он возил ее в Падую к доктору.
– И, похоже, этот врачможет вылечить и недомогание малышки Клары - будь готова приехать вместе с ней, когда я за вами пошлю. Он глянул в сторону задней части дома, а затем добавил: - и, конечно, захвати с собой юного Вильяма.
Мэри принесла
Доверчивая невинность ребенка ужасным укором терзала его сердце, словно в боку его засел зазубренный ржавый меч; она заслуживала нормальной жизни, нормальных родителей. «Разве может быть бог, - думал он, - если такой светлый ребенок, может родиться у такого человека как я».
Письмо Байрона было единственным, что он съел в этот вечер.
Последующее письмо Байрона дожидалось Шелли в Падуе, и после того как он его прочел, он тотчас же запихал Клэр в экипаж обратно до Эсте, так как Байрон писал, что гамбит [233] все еще былвозможен. Клэр, придя в замешательство, спросила его о докторе, которого они вроде бы прибыли увидеть, и Шелли не нашел ничего лучше, чем сказать, что они его упустили, но несомненно застанут, когда она вернется с Мэри и детьми.
233
Гамбит - продуманный шаг; хорошо спланированный ход.
Когда Клэр уехала, Шелли отправился в Палаццо делла Раджионе [234] и в одиночестве обошел его большой зал, отмечая, как его громадные размеры заставляют его самого чувствовать себя маленьким и незначительным; так как теперь он не мог найти никаких оправданий тем восемнадцати дням, которые бесцельно растратил на вилле в Эсте, и был бы действительно рад, если бы Перси Шелли и вправду оказался незначительной фигурой заднего плана, просто человеком из толпы, чьи ошибки не имели далеко идущих последствий.
234
Палаццо делла Раджионе (итал. Palazzo della Ragione) - зал заседаний городского суда Падуи в эпоху средневековых городских общин, остающийся одним из самых больших залов Европы (87 м. длины, 27 м. ширины, 24 м. высоты) с крышей, не поддерживаемой колоннами. Дворец располагается посреди падуанского рынка, разделяя его на Пьяцца дель Эрбе и Пьяцца делла Фрутта.
Через два дня, в восемь тридцать утра, Мэри, Клэр и дети прибыли в Падую.
Маленькой Кларе становилось все хуже, ее рот и глаза подергивались знакомым Шелли образом - его первый ребенок от Мэри, девочка которой они даже не успели дать имя, обнаруживала сходные симптомы прямо перед тем как умерла, четыре года назад.
Несмотря на возражения измученной Мэри, он настоял на том, что доктор в Падуе, как оказалось, был не слишком хорошим, и что им следует без промедлений отправиться в Венецию. Погода так и не прояснилась - они стояли на площади перед церковью Святого Антония, и дождь то скрывал за серой стеной, то выхватывал во вспышках молний выполненную Донателло конную статую Гаттамелата [235]– а дети плакали.
235
Эразмо да Нарни (итал. Erasmo da Narni; 1370-1443) по прозвищу Гаттамелата (итал. Gattamelata) - итальянский кондотьер (предводитель наемного отряда). Стал правителем Падуи в 1437 году. В Падуе установлена знаменитая конная статуя Гаттамелаты, созданная Донателло.
В течение часа они прождали под узким навесом экипаж, который должен был доставить их в прибрежный город Фузина [236] , откуда можно было взять лодку до Венеции; наконец, экипаж показался и, покачиваясь, направился к ним по мостовой, и, когда он со скрипом остановился, Мэри забралась внутрь, и Шелли взял Клару на руки, чтобы передать ее матери.
Когда он поднял дочку перед собой, он пригляделся и заметил две воспаленные отметины укуса на ее горле.
«Вот и разбилась вдребезги, - с горечью подумал он, - хрупкая фантазия Байрона, что эта освященная земля может послужить защитой от нефелимов - или, быть может, французы ее осквернили, когда разрушили стены монастыря Капуцинов». «Французы тоже, - вспомнил он, - были одержимы стремлением захватить Венецию».
236
Фузина (итал. Fusina) - город неподалеку от Венеции. Оттуда направляются лодки с туристами в Венецию.
В зловонных доках Фузины он обнаружил, что их дорожные пропуска отсутствовали среди багажа, хотя Мэри клялась, что она их упаковала. Таможенники сообщили Шелли, что не пропустят ни его, ни его семейство без документов, но Шелли выбрал одного из стражников и отвел его в сторону через покрытую грязными лужами мостовую. Там он поговорил с ним несколько минут в тени старого каменного пакгауза [237] и, когда они вернулись, неожиданно бледный страж угрюмо сказал, что они все же могут переправиться.
237
Warehouse - панкгауз - товарный склад (bonded warehouse — таможенный склад для хранения не оплаченных пошлиной товаров).
Шейная косынка, которой офицер утер лоб, когда они шагали мимо, была художественно запятнана старой, высохшей кровью.
Во время долгой поездки на гондоле судороги Клары становились все хуже и хуже, и худое лицо Шелли словно окаменело, пока он поочередно смотрел то вниз на ребенка, то вверх на садящееся солнце, видневшееся в просвете меж грозовых облаков, так как Байрон сказал ему, что ритуал должен проводиться ночью.
Когда гондольер, орудуя веслом, остановил лодку у омываемых волнами ступеней Венецианской гостиницы, Шелли сразу же забрался в другую гондолу и отправился, чтобы найти Байрона. Когда он сошел на берег, солнце уже было низко и красными отблесками пламенело на шляпках гвоздей, забитых в лица деревянных mazzes, венчающих расцвеченные голубыми и белыми полосами причальные столбы перед Палаццо Мочениго. Флэтчер поспешно провел его наверх в бильярдную, где его уже дожидался Байрон. Аллегра была вместе с ним, но Маргариты Когни видно не было.
– Возможно, я прождал слишком долго, - сказал Шелли, и голос его дрожал от сдерживаемых эмоций.
– Клара умирает…
– Еще не слишком поздно, - ответил Байрон.
– Они еще не успели… пожаловать глазГрайям. Он возбужденно махнул рукой в сторону окна.
– Встречаемся на закате на пьяцца - я захвачу с собой Аллегру, а ты привези хотя бы Клару; ее будет достаточно, если она единственная удостоилась особого внимания. А затем будь готов укрыться в какой-нибудь церкви, пока мы не найдем корабль, который возьмет нас всех в Америку.