Гнёт ее заботы
Шрифт:
По крайней мере, любовь к себе ей не мешала.
С прерывающими голос всхлипами, она начать произносить слова, которым он ее научил. Воздух перед ней закипел, уносясь прочь, словно эти слова оскверняли царящую здесь пустоту. Снова ей пришло на ум, что она делает все не так, как задумывал ее друг.
Не прекращая произносить заклинанье, она сдернула очки и со всей силы ударила ими по скале. Одна линза разбилась, и она поймала один из медленно разлетающихся осколков затемненного стекла, заставив его остановиться, а затем, нерешительно разрезая вязкий воздух, потащила его вверх, к лицу.
Ей потребовалась вся смелость и решимость, чтобы сделать это, но литания, вырывающаяся из ее уст, не прервалась ни на мгновенье, когда она вонзила осколок стекла в свой собственный глаз.
Кроуфорд повернулся к стрелявшему в него человеку - и сердце упало у него в груди, так как он узнал Джозефину, и спросил себя, не придется ли ему однажды убить ее. Затем он увидел темную полосу, спускающуюся по ее лицу, и понял, что она истекает кровью.
«Боже, - обессилено подумал он.
– Надеюсь, пистолет взорвался у нее в руке, и теперь она умирает».
Она, казалось, вытаскивала, что-то из своего глаза. Что бы это ни было, она вдавила его в камень, и он услышал ее всхлип: « Приди, будь ты проклят - прозри, как некогда он был зрячим».
На камне начали образовываться большие наплывы. Они вспучивались вверх, словно его вершина была мокрым пологом, рассматриваемым вверх ногами. Внутри выпуклостей начали проступать углы, а затем Кроуфорд различил шары с углублениями похожими на глазные впадины.
Байрон попытался идти сквозь загустевший воздух, затем изрыгнул проклятье и просто поплыл. Двигаться так было неудобно, и вначале он беспомощно трепыхался на месте, но, немного приноровившись, все же доплыл по-лягушачьи до того места, где стоял Кроуфорд.
– Кто это?
– спросил Байрон, взбивая воздух сбоку от Кроуфорда.
– И что, черт возьми, за дьявольские штуки вырастают вокруг нее?
Выпуклости лопались, высвобождая извивающиеся отростки рук и гримасничающие головы, которые мерзко блестели в пламенеющем свете… но они все срастались вместе, образуя отвратительное многоножчатое чудовище вместо отдельных фигур, и добрая их половина, похоже, была частично замурована в камне.
– Какая разница?
– ответил Кроуфорд, отталкиваясь от земли, и расставил руки, собираясь поплыть тоже.
– Давай выбираться отсюда. Он начал пробиваться через воздух, направляясь к месту, где они взобрались наверх.
Отвоевав несколько ярдов, он оглянулся на Байрона.
– Этот эффект замедления времени скорее всего кончается на краю - не вздумай заплывать дальше.
– Его, - завопила Джозефина позади Байрона.
– Вы должны схватить его!
Кроуфорд обернулся назад. Джозефина пыталась броситься вслед за ним, но далеко не убежала и теперь молотила руками в нескольких дюймах над землей. В этот миг сплавленные вместе существа схватили ее и начали неуклюже тащить вниз, словно хотели вдавить ее в камень и превратить в одного из них. Быть может, они были немощными призраками людей, что погибли на этой вершине?
«А может им просто по душе ее общество», - безжалостно подумал он, поворачиваясь назад.
Затем, к его ужасу, существа заговорили, - и он, против своей воли, обернулся снова.
– Думала, что можешь бросить свою мать, ты, шлюха?– прокаркала одна из оскальпированных голов, и ее голос сбивающим с толку образом не совпадал с движениями рта, в то время как несколько птичьих рук ощупывали лицо Джозефины.
– После того как убила меня! Какая мать не возненавидит дочь, что убила ее, пока она пыталась подарить ей жизнь?
– Мне пришлось выйти замуж за это ужасное жалкое ничтожество,– завизжала другая голова , - так как это был единственный способ сбежать от тебя! А затем он убил меня в брачную ночь! Все из-за тебя - это ты убила меня!
Несколько суставчатых конечностей влажно обвились вокруг ее лодыжек, и ближайшая голова добавила свой лающий голос к общему бормотанью: - Я была заперта в твоей голове, пока ты претворялась то Джулией, то механизмом, и гнила там заживо! Ты уничтожила меня, собственную личность, и я ненавижу тебя за это!
Джозефина рухнула на колени, сломленная этими нескладными нападками. Она запрокинула лицо к зарешеченному красному небу и безнадежно завыла … и на краткий миг она напомнила Кроуфорду о ком-то, о ком-то кого он любил - нет, не о Джулии - о его брате, которого поглотили яростные волны поблизости от Рэйм Хэд [179] .
Сложившись перочинным ножом, он судорожно рванулся назад, чувствуя, как от напряжения рвется рубаха. Неподатливый воздух с шумом выбил дыхание из груди. Переведя дух, он замолотил руками в обратном направлении.
179
Рэйм Хэд (англ. Rame Head - Реймская голова) - мыс расположенный к юго-западу от деревеньки Рэйм на южной оконечности полуострова Корнуолл. Этот прибрежный мыс вдается в океан, и если смотреть на него сверху и вправду напоминает голову тонкой шеей соединенную с туловищем полуострова. Райм Хэд известен среди моряков и рыбаков, отправляющихся из Плимута через залив Плимут Саунд. Как правило, этот мыс - последний клочок суши, который они видят, покидая Англию, и первый который встречает их, когда они возвращаются домой.
ГЛАВА 11
In the wind there is a voice
Shall forbid thee to rejoice;
And to thee shall Night deny
All the quiet of her sky;
And the day shall have a sun,
Which shall make thee wish it done.
— Lord Byron, Manfred
Голос по ветру летел
Скорбь отныне твой удел;
Ночь лишит тебя прохлады,
И спокойствия отрады;
Но едва из темноты
Встанет солнце над землей,
Будешь ночи жаждать ты.
— Лорд Байрон, Манфред
В лицо ему ударили оглушающие порывы ветра. Они отбрасывали его назад, отвертывая губы, в обнажающем зубы зверином оскале - и он возблагодарил бога, что очки все еще были на нем - но между порывами воздух был тих, словно стоячая вода, и сквозь собственное натужное дыхание он услышал, что пара голов принялась теперь за него.
– Пьянствовал в баре, пока я трахалась с другим мужиком. Не прервался, даже когда я сгорала живьем!
– окликнула его одна из голов.