Год 50-й: Расти из пепла
Шрифт:
Ну, вот сидим, обсуждаем детали поездки, Ефимыч делится опытом рейдерских прогулок, а меня тоска забирает, к жене хочу, так ее оставлять жалко. Да вон и Юра смурной сидит, он на Митькиной сестре женился и похоже припал к бабе не на шутку. Самому Митьке вроде все нипочем, вон, лыбится, бодр и весел. Ефимыч меж тем поучал:
– До ярмарки на тракте вам пятьдесят верст идти, там и заночуете, потом около двухсот верст по тракту, и будет большое село прямо на берегу Волги. Там соль сдадите, ни к чему она степнякам, у них своих соленых источников хватает, что точно взять взамен у сельчан не знаю, на месте посмотрите. Пойдете по берегу, вниз по Волге, через каждые пятьдесят верст останавливайтесь на дневку и высылайте дозоры, так степняков быстрее обнаружите, да и от разбойников убережетесь.
Я уже не слушал тестя, все мысли были о Настене, ждет она меня сейчас бедная, а я здесь… Вот уже по обычаю кувшин распечатывают.
– На посошок! – торжественно сказал Ефимыч.
Знаю я этот посошок, один кувшин на семь рыл (себя я не включал), что медведю дробина, тут три нужно, выпьют еще стремянную, а затем на ход ноги, нет, я домой к Настене.
Тихонько войдя в сени, я разулся, не скрипнув дверью, вошел в комнату, Настена спорно хлопотала у печи, готовя, судя по запаху, что-то обалденно вкусное. Я неслышно подкрался сзади, крепко прижал ее к себе, ощущая каждый изгиб ее стройного тела. Настена замерла, а я уже шептал:
– Потом, все потом, поднял на руки, и сделал три шага к кровати…
Серое раннее утро, туман стелется по земле, скрывая пробивающуюся весеннюю травку. Лошади, неделю отдыхавшие после пахоты, бодро перебирают копытами, переходя иногда на легкую рысь. Я еду верхом на Вороне, остальные мои попутчики умостились на телегах. Сидят, насупившись, как я и предполагал, нажрались они вчера, и теперь мучаются с похмелья. Разговаривать не хотят, ну и ладно, за дорогой и лесом надо следить, после того, как мой поселок, прикрывавший дорогу, опустел, неизвестно какую бяку встретить на этой малозаметной дороге можно. Надоедливая сорока пристроилась сопровождать обоз, перелетает с ветки на ветку вдоль дороги, стрекочет падла, надо вперед выдвинутся, а то неровен час, засаду впереди предупредит, и, наддав каблуком в бок Ворона, я отделился от обоза метров на двести.
Весна уже вступила в свои права, и бурый фон лесного массива отдавал уже робкой зеленью молодой листвы. Мне нравился наш лес, выросший на месте выгоревшего во время катастрофы. В нем нет ничего мрачного, обычный лес с обычной лесной жизнью. Его надо уметь слушать, вот сорока отстала от обоза, значит, закончилась граница ее владений, ветки соседней со мной березы качнулись, слегка задев друг друга, издавая шелестящий звук, ну и понятно – куница разоряла птичьи гнезда, но испугавшись человека, спряталась за ствол. Так что неожиданного нападения в своем лесу я не боялся, и, увидев сидящего у костра молодого парня, знал, что засады нет. Иначе почуял бы, или звуками выдали, тем более парень был явно не деревенский. Поэтому можно предположить, что если засада все же была, то не из лесных жителей, а кто в лесу не живет, вряд ли сможет спрятаться в нем надежно.
– Здорово, странички – поприветствовал первым парень.
– Здоровей видали, – неприязненно оглядывая его щуплую фигуру, выдал я.
– Ты чего это в наш лес забрел?
– Дело у меня к Ефимычу – старосте Рябинового хутора.
– Говори, я его родственник.
– Ребята уже обступили костер со всех сторон, и щуплый невольно поежился.
– Да вроде ему передать велено, – неуверенно начал он.
– Ему привет Паук передает и говорит, что Васька Бык не умер, а у него, Паука, то есть, гостит уже больше года. Если Ефимыч в течение месяца не отдаст карту с указанием местоположения хранилища, то Ваську кончат, а потом всерьез примутся за вас.
– Ультиматум, значит, нам предъявляют? – усмехнулся Юра.
А я стоял, онемев, ведь под такой кличкой на тракте и во внешнем мире знали моего отца…
– Да, что-то тут не так, – слегка опомнившись, размышлял я.
Отец пропал чуть больше года, и они не могли все это время раскрутить его, ну насчет карты, и, понятно, требовать от него службы проводника не решились, боятся угодить в ловушку, но ведь и карту можно нарисовать фальшивую.
– Почему же послали именно тебя? – спросил я щуплого.
– Провинился я, у меня дочь с женой у Паука в заложниках, – хмуро пояснил парень.
– А почему целый год не могли выяснить у Васьки, у кого карта, или не знаешь?
– Почему не знаю, – опасливо поглядывая на нас сказал щуплый.
– Знаю, взяли их двоих, ну один сам сдался, когда остальных перебили в перестрелке, а Васька в голову ранен был, его в бессознательном состоянии захватили. Хотели сразу кончать их, но тот сдавшийся, рассказал про хранилище, а когда повел к нему, утоп в болоте, и половина нашего отряда в топи погибла, а Васька как пришел в сознание, так ничего и не помнил, уж его пытали, так все равно ни в какую… Потом доктор один объяснил, что Васька память потерял, амнезия называется, тогда его бросили в нашу тюрьму (надо же, даже тюрьма своя имеется), и периодически подсаживали к нему стукачей. Ну, с разговорами за жизнь, сначала он даже своего имени не помнил, но постепенно разговорили, и вот как-то в разговоре он упомянул хутор и Ефимыча.
Доктор, читающий отчеты стукачей, сказал, что Васька вполне созрел для допроса, там его и раскрутили, он даже сам стал набиваться в проводники, но дураков нет, положит отряд и сам утопнет…
– А ты откуда знаешь такие подробности?
– Я был тем стукачом, – скромно заметил он и торопливо продолжил:
– Но если я не вернусь, Паук все равно начнет вас вырезать, а так, если карту принесете, то отпустит Ваську.
– И в каком месте Паук предлагает забить стрелку?
– Да на ярмарке у тракта.
– Ладно, иди назад, скажи, что передал, – угрюмо смотря прямо в глаза щуплому, сказал я.
– Рябой, проводи его до поселка. Распрягайте лошадей, пускай пасутся, а мы перекусим и подумаем, как жить дальше…
– Знаю я этого Паука, – сказал Юра, задумчиво шевеля угли прогорающего костра.
– Опять дорожки пересеклись, это он нападал на наш пороховой заводик, уничтожал конкурентов, а потом и меня хотел определить в свою команду, это ж надо, убил моего отца, по сути, ограбил меня, и потом работай на него, поэтому из Полиса я и сбежал.
Юра помолчал, как бы взвешивая свои слова, и продолжил:
– Сильная у него команда, бойцов пятьсот постоянно под рукой держит, то, что вы двадцать пять человек положили, для него капля в море, он завтра с улицы еще наберет. Даже если уничтожить всю верхушку клана, хотя об этом даже думать смешно, структура останется. Необходимо разрушить материальную базу клана, а затем уже уничтожить главарей, но это все в теории, на практике я пока не вижу, как мы своими силами справимся с ними.
– А если натравить конкурентов? – спросил я.