Год 50-й: Расти из пепла
Шрифт:
– Конечно раньше, – твердо сказал старик.
– А почему?
– А тогда у меня хрен стоял, – простодушно добавил Изя.
– Знаешь, сынок, я даже во время катастрофы прорицателем сработал, было мне тогда, как тебе сейчас восемнадцать лет, отец мой был вдов, но содержал любовницу в загородном доме, к которой я не питал родственных чувств. Отец же пытался создать общий семейный очаг, и при случае таскал меня в семейное гнездышко. Вот едем мы по трассе на папашином Бентли, и посреди дороги меня такой срач разобрал, что я попросил отца остановиться. Он проворчал, что я готов на все, лишь бы не встречаться с мачехой, ну
Старик вздохнул горестно, и сказал:
– Будут свои дети, Степа, учи сразу же почитанию родителей, иначе несчастными всю жизнь проживут.
– А у тебя были дети?
– Постой, растревожил ты мне душу, сынок. Толь, принеси еще кувшинчик, – и, приняв на грудь еще полкружечки, Изя продолжил:
– Да, были у меня два сына, погодки, чуть старше тебя, гоняли по тракту, старший даже вожаком у возчиков был, все жениться не хотели, красавцы, все в меня (я испуганно посмотрел на Изю), в смысле похожи, на меня молодого, все говорили, а зачем жениться, нам и так любая девка даст. Так я и остался без внуков, привезли однажды моих сыновей, завернутыми в холстину, ну у жены сердце не выдержало, в одночасье скончалась, вот и остался совсем один.
Закончив свой рассказ, старик в сердцах залпом махнул все, что оставалось в кружке, и упал лицом в блюдо.
– Никак помер, – испугался я.
– Нет, он всегда по пьяни, рассказывая про сыновей, принимает лишнего и сразу вырубается, – пояснил Толик.
Ночью мне опять снился отец, в белой окровавленной рубахе, он стоял, прикованный к бетонной стене, ноги его были босы и изранены, беззубый рот открывался, но ни звука я не слышал, я плакал, сознавая свою беспомощность, а он стоял, и кажется, укоризненно смотрел на меня.
Утро застало нас в дороге. По нашей просьбе, еще до рассвета я был безжалостно разбужен помощницей Толика, ребята вяло плескались в бочке под навесом, а я, чтоб не терять времени, покормил лошадей, выехали мы не позавтракав, просто расплатились с подавальщицей солью, и она набила нам котомку снедью. И вот теперь Ворон, как всегда недовольный способом передвижения и выражающий свое недовольство частыми взмахами хвоста, (хотя от кого отмахиваться, слепней пока нет), все же бодро ступает по дороге. Ребята пока молчат, не отошли от вчерашней пьянки, но похоже ночь проводили одни, без женщин, верность, что ли своим подругам берегут? Впрочем, это меня не касается. Дорога стелилась неровным с крупными проплешинами асфальтом, кое-где проросшая зеленой травой и даже кустарником, по обе стороны дороги расстилался лес, подбираясь кустарником до самого покрытия. Ближе к вечеру проехали какое-то заброшенное селение с разрушенными домами, и чудом сохранившейся вышкой водонапорной башни.
– Там есть вода, – мимоходом заметил Юра.
– Зачем нам гнилая вода?
Воду из фляг мы по случаю похмелья, конечно, вылакали, да и Ворон свою на привале выдул, хотя спиртного накануне не употреблял.
– Ничего, до ночи найдем воду. И точно, в верстах десяти от заброшенного селения дорогу пересекал ручей. Мы свернули с дороги, и пока ребята устраивались на ночь, распрягли Ворона, собирали хворост для костра, я пошел вверх по ручью. Ключ с чистейшей водой обнаружился метрах в трехстах от дороги, я напился, вкусной, пахнувшей почему-то мятой водой, заполнил всю захваченную с собой тару, и, раздевшись по пояс, смыл с себя дорожную пыль.
Внезапно в вечерней тишине раздался звонкий девичий смех, почудилось, что ли? Или лесная девка балует, бывают такие, видел несколько раз в лесу, то ли одичавшие люди, может быть ДРУГИЕ, почти исчезнувшие до катастрофы, сохранившиеся только в сказках, а теперь довольно смело заявляющие о своем присутствии? Охотники (в том числе и я), обязательно оставляют что-то из добычи в лесу, ОНИ не найдут, так зверек хищный будет сыт, а иначе нельзя, пакостить будут.
Смех еще раз прозвучал, и в сгущающейся темноте смутно мелькнул женский силуэт, и скрылся в березовом редколесье. Я вытащил свой кошель, и, отрезав ножом кусок голубой шелковой ленты (купил, по случаю, моток у Изи), привязал к ветке березы…
Ночь, мы сидим у затухающего костра, Митька уже спит, ему караулить вторую половину ночи, а мы с Юрой беседуем на разные темы.
– Вот скажи мне химик, какое производство можно развернуть в наших селениях, ну кроме добычи соли. Вот вы в городе порох производили, а у нас это не возможно.
– Ну не то, что невозможно, но слишком неудобна доставка компонентов, там и сера и селитра потребны в больших количествах… Да и леса местные все на уголь быстро извести можно, да и сам подумай, у нас есть хранилище, с гигантскими запасами оружия, может даже в консервации оно стало частично негодным, но с производства пороха я бы точно не начинал.
– А как же в городе, туда тоже все компоненты доставлять надо?
– Ну, во-первых, в город ведет более приличная дорога, люди в Полис приезжают не только за порохом, но и за другими товарами, там центр торговли, допустим, приехал к тебе поставщик, ну расплатился ты с ним шкурами, так эти шкуры надо ему еще везти и продавать в Полис, не выгодно получается…
– А если расплачиваться деньгами?
– Это о которых говорил Изя? Что-то мне не верится, что без централизованной власти эта схема будет работать, – несколько неуверенно пробормотал Юра.
– Ладно, ты подумай, а я спать буду, завтра караулить мне.
К полудню на следующий день мы миновали еще два заброшенных селения. Впереди дорога делала крутой поворот, и тут я заметил отблеск металла в кустах справа от дороги.
– Стой! – заорал я, и тихо Митьке:
– Следи за дорогой слева от себя. Автомат взведи, но не показывай. Прикрой дерюжкой, – и громко сидевшим в засаде:
– Эй, мужики, выходи, поговорим.
– С левой стороны никакого движения, зато справа вылез пегобородый крепыш и неторопливо направился к нам, впрочем, остановившийся на расстоянии пятидесяти шагов.
– Ну что, селяне, платите за проезд.
– С чего бы это?
– Так нам все платят, что вы везете? – тут же поинтересовался мужик.
– Соль везем в Полис.
– Ага, а мешков у вас значит…
– Шесть, – покорно ответил я.
– Значит, один скидайте и езжайте дальше, – покивал головой пегобородый.
– Это что ж за пошлина такая? – деланно возмутился я.
– Все платят, а не хочешь платить разворачивайся назад.
– И возчики, обозом идущие, тоже платят? – язвительно спросил я.