Год Быка
Шрифт:
Да! Видимо эта ягодка ищет стебелёк, на котором хочет перезреть! – понял прозорливый.
19 и 31 марта Платон тепло поздравил сына Владимира и невестку Александру, соответственно с тридцатитрёхлетием и двадцатишестилетием.
И последний выходной марта стал для него и последним походом на лыжах. В преддверии дачного сезона опять наступал период межсезонья.
В апреле Платону предстояло много дел. Он задумался. И сразу почему-то вспомнил Надежду. Та иногда удивляла его, периодически показывая себя недостаточно умелой руководительницей. Поэтому редкие дни всеобщего, даже полного безделья в их ООО «Де-ка» иногда чередовались с авралами. А ведь многие работы, приводившие к штурмовщине, вполне можно было сделать заблаговременно. К тому же Надежда продолжала «лизать яйца» Гудину, лишний раз боясь перегрузить старца курьерскими поездками, позволяя тому гонять шарики в компьютере до нового умопомрачения.
Так, например, в ожидании получения номера новой серии выпускаемого ими товара, Платон, не терпящий безделья, сделал значительный задел. Он поклеил коробки и нарезал этикетки из рулона. Он даже предложил Надежде озадачить Алексея заблаговременным подвозом банок. На этом можно было сэкономить целый рабочий день. А ещё дополнительную экономию рабочего времени можно было бы получить, если бы Надежда с Гудиным сами ставили штампиком на этикетки номера новой серии, а Платон начал бы сразу их наклеивать на банки. Но Надежда этой логистики не поняла и не приняла. А через день образовался завал.
К определённому сроку надо было подготовить большую партию коробок с банками, а тут ещё Надежда послала Платона вместо Гудина подписывать документы по одному адресу. Тогда Платон не успевал бы выполнить свою основную работу.
– «И что же мне теперь делать?!» – спросил он дуру.
– «А надо всё успеть! Те, куда ты едешь, начинают рано, а с банками – задержишься вечером!» – дала она вредный совет.
Платон вспомнил, что были случаи, когда Надежда торопила его, он оставался вечерами, а отправка груза надолго откладывалась по вине Алексея.
Щаз! Я должен теперь страдать из-за лени Гудина, вредности Алексея, и из-за твоей нерадивости и неумения руководить?! Хрен тебе! Как получиться, так и будет! Я, конечно, съезжу, а вечером… не-е! Сколько успею, столько и наклею! Не, ребята, так у нас дело не пойдёт! Ваш маразм меня достал! – молча возмущался он.
И теперь все его родственники и коллеги по работе показались ему такими смешными в своих бесполезных потугах. Одним словом, зрелый возраст!
Глава 4. Закадычные подруги
А тем временем за окном пришла весна! Солнце, капель, грачи прилетели; любовь, встрепенулась молодёжь, активизировались поэты и родились куплеты.
А в ООО «Де-ка» по-прежнему процветала Домодедовщина. И тон этому задавала Белостолбычиха Надежда Сергеевна, тоже испытывавшая на себе действие зрелого возраста. На работе она продолжала выдавать байки из хлева, в основном этим утомляя лишь одного старца Гудина.
Надежда была, безусловно, человеком, про которого говорят: она дурно воспитана! Потому она часто позволяла себе хамство. Особенно у неё было популярным, на некоторое время ею подзабытое, её любимое: ты, что? дурак!
Платон отвечал на это начальнице:
– «Я, например, не могу человеку в лицо сказать, что он дурак, хотя и хорошо знаю об этом! Мне воспитание не позволяет!».
Но иногда она и себя называла: «Какой я дурак!». Этим иносказанием как-то и воспользовался Платон:
– «Какой дурак голубям пряников накрошила?!» – просто восторженно однажды вскричал он своей… стилистической находке.
В один из свободных дней Платон удачно съездил в редакцию одного из известных журналов, после чего Надежда влезла со своим плебейством:
– «Ты теперь станешь знаменитым, нас узнавать не будешь!?».
– «Да, ну, что ты?! Я тебе не какой-нибудь там дипломированный… плебей! За мной глубокие исторические корни… аристократии!» – успокоил он начальницу.
– Но, вообще говоря, в каждой правде есть доля истины!» – позже добавил он.
Вторая декада апреля сразу начиналась несколькими праздниками. К Дням космонавтики и ПВО в вербное воскресение, и следующими за ним страстной неделе, и грядущей ранней Пасхи, добавился и юбилей подруги Ксении Марины Петровны Палевой. Ксения с Мариной были не только закадычными, но и заядлыми, а то, порой даже и заклятыми подругами.
Так, как только Ксения на свой юбилей получила в подарок от Марины, понравившуюся той картину из янтаря, как теперь и Марина на свой – получила, понравившуюся тоже ей, хлебопечку.
Да в придачу она получила ещё и резную полку под иконы и неподписанную Ксенией поздравительную открытку с двумя фотографиями Марины и стихотворением Платона.
В гости к Марине с Юрием на празднование пятидесятилетнего юбилея лучшей подруги Ксении супруги Кочет были приглашены заблаговременно.
В субботу 11 апреля Ксения с Платоном подъехали в Никольское к трём часам дня. Хозяева как всегда встретили их тепло и радушно, познакомив с рано приехавшей новой супружеской четой. Это были сорокачетырёхлетняя Татьяна – бывшая начальница Марины – со своим пятидесятитрёхлетним мужем Александром – бывшим лётчиком-вертолётчиком.
Пока Платон объяснял Юрию, как воспользоваться его подарком – диском и флэшкой с записями песен Жана Татляна, собрались и задержавшиеся. В начале шестнадцатого часа подошли соседи, уже хорошо известные Платону, Борис с Наталией.
Четыре пары сразу расселись за непродуманно сервированным столом, причём не парами, а мальчики на стульях напротив девочек на диванчике.
Лишь юбиляршу усадили в кресло с одного торца напротив Бориса с другого торца, по правую руку от которого, на длинной стороне, сели Юрий, Александр и Платон. Тот специально сел возле Марины, чтобы помогать её в подносе снарядов, и подальше от собутыльников, отгородившись от них ещё непроверенным Александром.
Пока гости мялись, примериваясь к закускам, и, по инициативе всегда всё лучше всех знающей начальницы, переставляли тарелки с яствами на столе, Платон шепнул Борису:
– «Борь! Начинай, как гость, по-старшинству!».
Тот, польщённый, согласился.
К удивлению и даже к некоторой досаде Платона, тут же сменившейся радостью за заранее продуманный дополнительный подарок юбилярше, Борис тоже достал двухстворчатую открытку с числом «50» на первой странице и объявил, что прочтёт посвящённые юбилярше стихи.