Годы
Шрифт:
Наступив на ногу мужчине в углу, она уселась между двумя пожилыми женщинами. Она слегка запыхалась и покраснела от бега, прическа грозила вот-вот развалиться. Элинор посмотрела украдкой на других пассажиров. Все они выглядели немолодыми, солидными, как будто в их жизни все уже решено. В омнибусе ей почему-то всегда казалось, что она моложе всех, однако сегодня, сумев победить Джадда в споре, она чувствовала себя повзрослевшей. Омнибус ехал по Бэйзуотер-Роуд, серый ряд домов прыгал перед глазами Элинор вверх-вниз. Магазины сменялись жилыми домами. Здания были большие и маленькие, общественные и частные. А вот церковь вздымает свой точеный шпиль. Внизу же — трубы, провода, канавы… Губы Элинор зашевелились. Она говорила сама
Мужчина, которому она наступила на ногу, смерил ее взглядом. Распространенный тип женщины: с сумкой; филантропка; хорошо питается; старая дева; как все женщины ее сословия — холодна; страсть в ней ни разу не просыпалась; и все же не лишена привлекательности. Смеется… Тут Элинор обернулась и поймала его взгляд. Она вслух разговаривала сама с собой в омнибусе. Надо отучить себя от этой привычки. Такое следует откладывать до того времени, когда чистишь зубы. Но к счастью, омнибус остановился. Она вышла и быстрым шагом двинулась по Мелроуз-Плейс [22] . Она чувствовала себя молодой и полной сил. После Девоншира все казалось ей новым и свежим. Она посмотрела вдоль уходящей вдаль, украшенной множеством колонн перспективы Эберкорн-Террас. Дома с портиками и палисадниками выглядели очень респектабельно. Элинор представилось, что в каждой гостиной она видит снующую над столом руку горничной, которая накрывает его к обеду. В нескольких домах к обеду уже приступили: сквозь сужающиеся кверху промежутки между шторами Элинор видела сидящих за столами людей. Сама она на обед опоздала, думала она, взбегая по ступеням парадного и вставляя в дверь ключ. Тут ее внутренний голос напомнил: «Что-нибудь приятное на вид, чтобы она могла носить…» Элинор остановилась, так и не повернув ключ. День рождения Мэгги. Отцовский подарок. Забыла. Элинор помедлила, а затем повернулась и сбежала вниз. Надо зайти к Лэмли.
22
Мелроуз-Плейс — вымышленное название.
Миссис Лэмли, располневшая за последние годы, сидела в подсобной комнате своего магазина, пережевывая холодную баранину. Она увидела, что через стеклянную дверь вошла мисс Элинор.
— Доброе утро, мисс Элинор, — сказала лавочница, выходя навстречу.
— Что-нибудь приятное, чтобы носить, — тяжело дыша, проговорила Элинор. Миссис Лэмли заметила, что она очень хорошо выглядит и загорела на отдыхе. — Для моей племянницы, то есть, кузины. Для дочурки сэра Дигби, — добавила Элинор.
Миссис Лэмли посетовала, что ее товары слишком дешевы.
У нее есть игрушечные кораблики, куклы, золотые часики по два пенса — но ничего подходящего для дочурки сэра Дигби. Однако мисс Элинор спешит.
— Вот, — сказала Элинор, указав на коробку с бисерными ожерельями. — Это подойдет.
Скромновато, подумала миссис Лэмли, доставая синие бусы с золотыми крапинками, но мисс Элинор настолько спешила, что даже не дала завернуть их.
— Я и так опоздала, миссис Лэмли, — сказала она, приветливо помахав рукой, и убежала.
Миссис Лэмли она нравилась. Всегда такая доброжелательная. Очень жаль, что не вышла замуж, — все-таки неправильно позволять младшей сестре выходить замуж наперед старшей. Хотя — ей надо присматривать за полковником, а он стареет, заключила миссис Лэмли, возвращаясь в подсобную комнату к своей баранине.
— Мисс Элинор будет с минуты на минуту, — сказал полковник, когда Кросби внесла блюда. — Не снимайте крышки. — Он стоял спиной к камину и ждал дочь. Да, подумал он, почему бы нет? — Почему бы нет? — повторил он вслух, глядя на блюдо под крышкой. На сцене опять появилась Майра. Очередной дружок оказался скотиной — полковник это предвидел. А что он может предоставить Майре? Что он вообще должен предпринять по этому поводу? Вдруг он понял, что желает обо всем рассказать Элинор. Почему бы нет, в конце концов? Она уже не дитя, подумал полковник, а ему совсем не по душе это… эта необходимость скрытничать. Однако мысль о том, как он откроется дочери, вызывала у него смущение. — Вот и она, — громко сказал он Кросби, молча стоявшей в ожидании рядом с ним.
Ни за что! — решил он про себя с внезапным убеждением, когда Элинор вошла. Не могу. Увидев ее, он отчего-то осознал, что не может открыться ей. В конце концов, подумал он, отмечая, как она румяна, как беззаботно выглядит, — у нее своя жизнь. Его пронизала ревность. Ей надо думать о своих сердечных делах, подумал он, когда она села за стол.
Элинор толкнула ожерелье, и оно переехало через стол к полковнику.
— Так, что это? — спросил он, посмотрев на вещицу отсутствующим взором.
— Подарок для Мэгги, папа. Лучше я не нашла. Боюсь, слишком дешевый.
— Замечательно, — сказал он, разглядывая ожерелье все так же безучастно. — Как раз то, что ей понравится. — Он отодвинул подарок в сторону и стал резать курицу.
Элинор была очень голодна и до сих пор еще не отдышалась. Она чувствовала, что немного «закрутилась», как она сама называла это состояние. Вокруг чего вообще что-то может крутиться? — задалась она вопросом, наливая себе хлебного соуса. Вокруг какого-то стержня? Сегодня утром сцены так быстро сменяли одна другую, и на каждую надо было по-особому настроиться — одно выставить вперед, другое запрятать вглубь. А сейчас она ничего не чувствует, она просто голодна, просто ест курицу, и все. Но постепенно ее стало охватывать ощущение близкого присутствия отца. Ей нравилась его солидность, методичность, с которой он пережевывал курятину, сидя напротив дочери. Чем он был занят сегодня, интересно? Продавал акции одной компании и покупал — другой? Полковник вышел из оцепенения.
— Ну, как в Комитете? — спросил он.
Элинор рассказала, преувеличив свою победу над Джаддом.
— Правильно. Не пасуй перед ними, Нелл. Не давай сесть себе на шею. — Полковник по-своему гордился дочерью, а ей нравилось быть предметом его гордости. Однако она не упомянула Даффуса и квартал Ригби-Коттеджез. Отец не питал сочувствия к людям, которые не умеют обращаться с деньгами, а Элинор не получала ни пенни прибыли — все уходило на ремонт. Она перевела разговор на Морриса и его дело, которое будет слушаться в Доме правосудия. Она опять посмотрела на часы. Невестка Силия будет ждать ее у Дома правосудия точно в полтретьего.
— Я должна спешить, — сказала Элинор.
— Брось, эти законники всегда тянут резину, — возразил полковник. — Кто судья?
— Сандерс Карри.
— Тогда это продлится до второго пришествия, — сказал полковник. — А в каком зале будет суд?
Элинор не знала.
— Кросби, подойдите… — позвал полковник.
Кросби было велено принести «Таймс». Пока Элинор глотала фруктовый пирог, полковник переворачивал неуклюжими пальцами большие газетные листы. К тому моменту, когда она разливала кофе, он уже выяснил, в каком зале будет слушаться дело.
— А ты — в Сити, папа? — спросила Элинор, ставя чашку на блюдце.
— Да, у меня встреча, — сказал он. Он любил бывать в Сити, независимо от того, были у него там дела или нет.
— Странно, что судьей будет Сандерс Карри, — сказала Элинор, вставая. — Что он любит, мореный дуб? — Карри коллекционировал сундуки.
— Скорее всего, у него там одни подделки, — предположил отец. — Не спеши, — попросил он. — Возьми извозчика, Нелл. Если тебе нужна мелочь… — Он стал шарить обрубками пальцев в кармане. Глядя на него, Элинор вспомнила свое детское ощущение, что его карманы — это бездонные серебряные копи, откуда можно добыть сколько угодно монет в полкроны.