Golden Age
Шрифт:
Это была Теребинтия.
Остров встретил их неприветливой снежной крошкой, которую ветер швырнул прямо в лицо. Что тут скажешь, север – это не теплые Одинокие острова. Эдмунд невольно поежился. Темное, затянутое тучами небо не внушало оптимизма, а от вихря, взметнувшего их плащи в воздух, не спасала даже теплая одежда. Морозный воздух забирался под нее, обжигая кожу, покрывая ее мурашками. При дыхании изо рта вырывалось облачко пара. На берегу никого не было – Рассвет прибыл на день раньше положенного срока. Непогода, которой они так страшились, не задержала корабль. Потому никто и не собирался сегодня встречать нарнийскую делегацию.
Мальчик невольно замедлил шаг. К горлу подступил комок, а сердце сжала невидимая рука. Впилась в трепещущее средоточие жизни ногтями и тут же отступила, исчезла, оставив на душе неприятный осадок, а внутри – саднящие ссадины. Король сглотнул, передернул плечами. Негостеприимная Теребинтия живо напомнила ему то, что он с таким усердием старался забыть. То, что отступало в присутствии Люси и Питера, сейчас было так близко… Он чувствовал на себе внимательный, непроницаемый и в то же время надменный взгляд – кажется, смотрели из редкого, чернеющего невдалеке леса. Эдмунд прищурился, всматриваясь между голых стволов, но ничего не заметил. Однако чувство страха, липкое, вязнущее и мерзкое, не пропало. От него сердце билось реже, словно затаившись перед лицом опасности, и дышать становилось немного труднее. Тревога все нарастала, хотя источника ее мальчик никак не мог засечь. Возможно, потому что он лишь чудился?..
– Может, послать Освальду весть о нашем прибытии и подождать на берегу? – спросил Меар, впиваясь когтями в руку и вырывая этой несильной болью из туманных предчувствий и размышлений. Король чуть нахмурился, борясь с этими пугающими мыслями.
– Нет. Мы и сами доберемся до замка. Он должен быть недалеко.
– Но у нас нет коней, - возразил недовольно филин. Эдмунд фыркнул.
– Зато есть ноги, а у кого-то и крылья! Заодно и прогуляемся!
Резкое движение плечом, и птица поднялась в воздух. Сам ее силуэт, теряющийся на фоне унылого, затянутого тучами неба, выражал недовольство. Ветер был бессилен против могучих крыльев филина. Мальчик проводил Меара взглядом и кивнул воинам, что сопровождали его. Среди них был и Онур. Король не стал брать с собой всю команду корабля – во-первых, они не поместились бы в шлюпку, причалившую к берегу, а во-вторых, нет нужды в таком количестве бойцов. Это союзная Нарнии земля… В теории, но скоро уже будет и на практике!
Но король настаивал на пешем пути не только из-за желания подышать морозным воздухом, что резал легкие. Тревога, закрутившая внутренности противным комком, все сильнее захватывала его разум. В душе медленно, но верно поднималась паника, которую Эдмунд решил подавить самым действенным способом – убедившись в отсутствии угрозы. Дорога, ведущая в глубь острова, лежала как раз через лес. Присутствие рядом нарнийцев придавало мальчику уверенности. Каждый глубокий вдох давался с трудом – грудную клетку словно сжало железным обручем, долгое время пробывшим на холоде, и оттого сохранять спокойствие было все труднее. С нарастающим напряжением Эдмунд всматривался в сплетение черных стволов деревьев, оглядывал кроны из пожухлых, потемневших листьев. Вроде бы обычный лес, покорившийся зиме. И нет в нем ничего угрожающего, кроме тишины, но это же естественно – многие животные ушли в спячку, а другие затаились, заметив в чаще незваных гостей! Однако на сердце все равно было тяжело. Оно билось все быстрее, словно кровь в жилах подгонял холод, что становился все более ледяным и мертвым, подозрительно знакомым… Ветер вдруг утих, и с серого неба медленно опускался на промерзшую землю снег. Твердую, голую почву запорошила белая мелкая крошка. Король зачарованно проследил за одной из снежинок, и глаза его потемнели.
Осознание того, что именно его так тревожит, пришло столь же плавно, как опустилась снежинка на подставленную ладонь. Вся Теребинтия, захваченная зимой пусть не столь живописной, как нарнийская, напоминала о той, в чьем присутствии мальчик испытывал такие же эмоции. Ужас, тревога, странное, безнадежное оцепенение и страх – все говорило о Джадис. О Колдунье, призрак которой отступал от теплого нарнийского солнца, от улыбок брата и сестер. Полное приключений и забот лето, затем осень, принесшая с собой нервные переговоры и немало испытаний, отвлекли Эдмунда от угрызений совести. Никто в Кэр-Паравале, да и в Нарнии, не напоминал ему о совершенном предательстве. Даже Питер, Люси и Сьюзен вели себя так, словно ничего не случилось, и король был им за это признателен. Благодаря их поддержке он мог двигаться вперед, не оглядываясь на прошлое, сколько бы боли оно ни причиняло. В их компании чувство вины ослабевало, и на его место вставало стремление жить по-новому, начать все с чистого листа, что мальчик и делал. Но здесь… В далекой Теребинтии сошлись два обстоятельства, повергающих Эдмунда в мелкую дрожь, которую он был не в силах побороть: зима и отсутствие рядом близких.
Он не думал, что простой снегопад может вызвать у него подобную реакцию. Однако, осознав, что с ним не так, король вдруг ощутил близость главного своего врага – и самого жуткого кошмара. Среди деревьев мелькнуло белое платье, но никто из нарнийцев его не заметил. За спиной раздался тихий звон, какой издавал жезл Джадис, а шею обожгло ледяное дыхание… И Эдмунд не мог заставить себя обернуться, чтобы понять: Колдуньи не может быть здесь. Она мертва, уничтожена Асланом, принесшим победу в битве на Беруне. Она умерла и больше никогда не причинит никому зла! Но как убедить в этом самого себя, если сердце лихорадочно бьется в груди, а тело не желает подчиняться, скованное смертельным холодом?
На плечо вдруг легла чья-то рука, и мальчик едва не вскрикнул в голос. Зато он схватился за рукоять меча, который после победы над Рабадашем всегда висел у него на поясе. Онур испуганно вздрогнул, но руки не убрал, и король вдруг осознал, что стоял все это время столбом посреди дороги, а нарнийцы с тревогой ждали позади. Это привело его в чувство, отрезвило. Невероятным усилием воли Эдмунд затолкал свои страхи глубоко-глубоко. Ему отчаянно хотелось повернуть назад, вернуться на Рассвет и уплыть в Нарнию, подальше от места, что было пропитано его проклятьем… Но нельзя. Нельзя вести себя как испуганный мальчишка, он король, имеющий определенные обязательства перед своими подчиненными. Это все глупости, дурацкие мысли, с которыми вполне можно бороться. Что о нем подумают подданные, если он продолжит себя так странно вести? Ведь для воинов в лесу нет ничего необычного и пугающего… Да и разве позволит младший король своим глупым страхам помешать ему в выполнении долга перед Нарнией? Через все Восточное море он добирался до Теребинтии, чтобы обеспечить Питеру дружеские отношения с севером! Эдмунд ни за что не повернет назад и не отступит перед неясными тенями!
– Мне почудился какой-то зверь в чаще, но глаза меня обманули. Продолжаем путь, - произнес он равнодушно и зашагал вперед. Онур приподнял брови, то ли поверив этой лжи, то ли нет. Меар ухнул с высоты и опустился на плечо королю тяжелым грузом. Как ни странно, мальчик был рад боли, причиненной его когтями. С таким опытным товарищем рядом Джадис не осмелится подкрасться со спины и захватить его врасплох. Если ее тень и захочет напасть, то ей придется выйти с Эдмундом лицом к лицу, а он однажды уже прошел через такое. Сделает это и снова… Наверное.
Обнадеживающая куча перьев на плече и верные нарнийцы позади позволили мальчику взять свою тревогу под контроль. Более ничто не задерживало его на пути к замку правителя Теребинтии, и развилку на дороге он миновал совершенно равнодушно. Благодаря картам Эдмунд примерно представлял устройство острова и знал, в какой стороне находится цель его скромного похода. Однако Меар вдруг встрепенулся, занервничал. Его чуткий слух уловил то, что мальчику и воинам не было доступно. С уханьем филин сорвался с места, и король едва не крикнул ему: «Не улетай!». Но тот поднялся в небо, и Эдмунд направился следом, внимательно следя за бреющим полетом Меара. «Я всего лишь хочу узнать, отчего он так всполошился!» - сказал себе мальчик. Признаться, что ему не хватает храбрости продолжать путь без филина, он не мог даже в мыслях – слишком был горд для этого.
Между деревьев, заросших кустарником, медленно начали вырисовываться утопшие в земле хижины и покосившиеся дома. Бревна, из которых они были выстроены, потемнели от времени. То была деревня, с противоположного конца которой доносились яростные крики. Будто целая толпа собралась в одном месте, чтобы вдоволь побушевать. Резкий порыв ветра донес до Эдмунда этот рев, и он невольно ускорил шаг. Теперь тревога от Джадис смешалась с другой, словно и первой было мало. Когда от криков начала болеть голова, король все же добрался до центра событий. Увиденное повергло его в шок и ужас.