Golden Age
Шрифт:
– Вы посол Нарнии, король Эдмунд Справедливый, - отрезал Освальд. – У Вас нет и не может быть личной позиции, ибо Вы – уста государя, посланник, несущий его волю и слово. Нарнии придется очень пожалеть об этом неосторожном вмешательстве, хотя я и сделаю скидку на Ваш юный возраст… И падкость на колдуний.
Эти слова прозвучали для мальчика набатом. Карие глаза потемнели от злости, которая едва не выплеснулась наружу волной огромной высоты, сметя все крепостные стены самоконтроля. Они с трудом выдержали удар подобной силы. Никто. Никогда. Не вспоминал о его предательстве, да еще в таком контексте! Да как он смеет?! Злость, обида и отчаяние Эдмунда было не описать словами. Они захлестнули его с головой, и он бы высказал Освальду все, что о нем думает, кабы не мысль, промелькнувшая на краю сознания. Нарния и так поставлена в неловкое положение его двусмысленной выходкой. Если он сейчас сорвется, дружбы с Теребинтией ей точно не видать… На кой черт она сдалась?! Король едва не зарычал, пытаясь обуздать себя. Эту борьбу можно было наблюдать невооруженным глазом, на что северянин, не отличающийся тактом, заметил:
– О. Кажется, я Вас задел. Правду никому не по нраву слышать.
«Тварь, сволочь, да как ты можешь?!» - шумела в ушах у мальчика кровь. Сердце разрывалось от злости, но не столько на Освальда, сколько на самого себя. Он думал, что никто не вспомнит о его проступке, о котором весь мир трезвонил и кричал? Что никто не ткнет его носом в совершенное низкое предательство? Сколько ни делай вид, что ничего не случилось, это пятно на его репутации никуда не денешь, не сотрешь. Только вот Эдмунд не был еще готов выдержать эту атаку спокойно, слишком свежей была рана, в которую так грубо ткнули пальцем, запачканным в соли. Только мысль о том, что нельзя действовать столь поспешно, что не стоит заводить сходу для Нарнии врагов, сдерживала неминуемую бурю. Неизвестно, как аукнется в будущем эта вражда. Довольно с юга Тархистана, только ненавистников с севера не хватало, и так Эттинсмур с великанами под боком… С шумом мальчик выдохнул воздух, усмиряя свою ярость, загоняя ее глубже под кожу, где она причиняла только больше боли. Но не Нарнии. Это главное.
– Это верно, - произнес он сквозь зубы. – Но и повторять ее сто раз не обязательно. Что Вы намереваетесь делать с этими… Обвиняемыми в колдовстве?
– Их отправят на костер, - пожал плечами Освальд. – Так что Вы зря подставили Нарнию под удар. В том не было ни единого смысла.
– А если Вы ошиблись? Если они вовсе не ведьмы? – процедил Эдмунд, впиваясь ногтями в ладони. – Или не все трое виноваты? Вы убьете невинные души?
– Господин, - тихо произнес Маркус, - это происшествие гремит на весь остров. Крестьяне взбудоражены. Селяне, что живут по соседству с пострадавшей деревней, откуда девочки родом, бунтуют. Его Величество поднял волну слухов, что каждый может оказаться на костре, даже если не виновен, а семьи казненных прежде снова возмущаются и мутят народ. Это происшествие может послужить расколом для страны…
– Дорого же мне обошлись гости с континента! – сверкнул глазами Освальд. – Нарнии придется очень постараться, чтобы замять этот скандал. Что же насчет бунтов…
– Эту проблему можно решить довольно просто, - произнес Эдмунд, расправляя плечи. все взгляды устремились на него. – Позвольте мне точно установить, кто из обвиняемых является колдуньей, а кто нет. Раз я поднял этот шум, то и усмирять его – моя задача. Тех, кого обвинили зазря, Вы отпустите и так погасите слухи и подтвердите свою мудрость.
– А тех, кто обладает колдовским даром? – приподнял брови мужчина. Мальчик нахмурился. Карие глаза потемнели, а с губ сорвались жесткие, холодные слова:
– Тех будет ждать смерть.
– Знаете, король Эдмунд… – произнес с неприятной усмешкой король Освальд. Мальчик прищурился. – Я отчего-то знаю, чем закончится Ваше расследование. Все задержанные окажутся невиновными, белыми овечками…
– Присутствие колдуньи неоспоримо. Одна как минимум имеется, – вмешался Маркус, получив полный неудовольствия взгляд своего владыки. К чести воина, он не дрогнул и, склонив голову в знак уважения, все же продолжил: - В южном лесу крестьянами был обнаружен ведьмин круг, что и послужило началом охоты, которая привела к казни. Кто-то наверняка – приверженец черной магии.
По одному лицу Освальда было заметно, насколько он недоволен несвоевременным выступлением слуги. Очевидно, ему не хотелось соглашаться на предложение гостя, но отказать прямо, без объяснения причин было бы рискованно. Ведь Эдмунд предлагал вполне разумный выход. Тот, кто и замутил воду в древнем, спокойном прежде озере, и хотел подавить, утихомирить эту бурю. Благородное и похвальное стремление, показывающее умение признавать свои ошибки. Однако идти на поводу у Нарнии, давать ее послу большие полномочия северянину по-прежнему не хотелось, и он попробовал вывернуться, пойдя по пути резкости:
– Веры Вам и Вашей выдержке в таком деле нет. Зная предыдущий опыт…
– Вы забываете, - карие глаза сверкнули нехорошим огнем. Младший король Нарнии чуть покачал головой, сжав губы в тонкую линию и сверля собеседника взглядом, - что у меня причин ненавидеть ведьм больше, чем у кого бы то ни было. И покрывать виновных я никогда не стану. Ну так что скажете, король Освальд?..
Стоило Эдмунду покинуть холодные, негостеприимные покои правителя Теребинтии, как на уровне его лица завис взволнованный филин. Уж насколько Меар был невозмутим и флегматичен, настолько сейчас он был встревожен. Пожалуй, даже острейший слух, способный засечь мышь под слоем снега, ему не помог. Мальчик подставил руку, на которую птица тут же села.
– Что? О чем договорились? – спросил Меар, щелкнув клювом. Такой оживленности он еще не проявлял ни разу за время знакомства с королем. Эдмунд некоторое время помолчал, прежде чем ответить.
– Этот скандал удастся замять… При некоторых условиях.
– Как же не люблю я слово «некоторые», - проворчал филин. – Чего от нас хочет Освальд?
– Будет проведено обсуждение касательно некоторых, - Эдмунд чуть усмехнулся, когда Меар забил возмущенно крыльями, - поблажек для Теребинтии. Вряд ли он что-то серьезное выторгует. Еще… Мне доверили честь тушить пожар, что я невольно разжег, самостоятельно. Король Освальд согласился на мое предложение отыскать и покарать ведьму. Невиновных отпустят, а колдунью казнят.
– Ох, грязное это болото, Ваше Величество, - вздохнула птица с сомнением. – И Вас туда так коварно утягивают…
– Я сам вызвался, - отрезал мальчик. Меар едва с руки его не свалился, настолько был потрясен таким решением. Эдмунд же пребывал в мрачной уверенности того, что поступил правильно, проявив инициативу. Своим неосторожным вмешательством он, возможно, подверг остров страшной опасности. Если Джадис удалось покорить Нарнию, то разве набравшая силы ведьма не способна завоевать маленькую страну на севере, окруженную одним лишь морем? И это могут быть последствия его неосмотрительного шага, продиктованного чистым благородством, которому в политике не находится места. Ведь в ней не чураются давить на самое больное, ковыряться в свежих ранах и использовать слабости не только врагов, но и союзников… Бездействие короля в этой ситуации будет равно что предательство в прошлом. Он обязан, нет, он хочет отыскать и остановить эту проклятую ведьму, угрожающую Теребинтии! Эдмунд отлично запомнил полученный от Джадис урок и ни за что не допустит повторения ситуации.
Пока мальчик говорил с филином, в коридор вышел и Маркус, помощник Освальда. Мужчина едва подавил удивленное восклицание, услышав оживленную беседу с птицей, причем ведущуюся в совершенно обычном, привычном темпе. Воин никогда прежде не видел разумных животных и оттого некоторое время просто сверлил беседующих взглядом, пока Меар не уставился на него своими неподвижными желтыми глазами. Это привело Маркуса в чувство, и он чуть поклонился.
– Ваше Величество, в случае необходимости Вы можете прибегать к моей помощи. Я всегда буду рад посодействовать Вашим поискам, ибо имею некоторый опыт по этой части.