Golden Age
Шрифт:
Как такое могло произойти? Ведь ничего же не предвещало беды в этот беззаботный вечер! Жизнь текла своим чередом, к которому Эдмунд начал привыкать. Кабы это была болезнь, окружающие наверняка бы заметили ее первые симптомы у мистера Тумнуса. Какой недуг способен так резко свалить здорового, в полном расцвете сил фавна с ног? Над Кэр-Паравалем словно нависла темная тень, заглушившая тот немаркий, теплый свет, что источали его белые стены. О Аслан, так много вопросов крутилось в голове, а ответов на них не находилось… Единственное сейчас важно – это мистер Тумнус. Только бы для него все обошлось – Эдмунд, как и остальные, очень его полюбил. Преданный товарищ, немало его выручавший, и просто добрый друг, которому без оглядки можно доверить свою жизнь, он был связан с младшим королем особой нитью. Ведь именно фавн простил то, что пострадал от предательства мальчика самым первым, – даже их знакомство состоялось в темнице Джадис, и печальная судьба его послужила точкой, начиная с которой Эдмунд начал осознавать, что же натворил. Тогда животворящее дыхание Великого Льва оживило каменную статую, протянувшую руки в безмолвном крике, и Тумнус спасся. Пусть же судьба будет к нему благосклонна и в этот раз…
Подросток приказывал себе успокоиться. У целителей в распоряжении имеется сок огнецвета, одна капля которого способна спасти умирающего и вернуть его к жизни. Сам Эдмунд испытал на себе его силу, вырвавшись из объятий смерти в битве при Беруне! Однако сердце подсказывало, что будь все так просто, лекари давно дали бы знак, что-нибудь сказали бы… Но из покоев до сих пор никто не выходил. Нужно набраться терпения и ждать. Терпения… Ощущения были схожими с засадой на войне: когда нужно затаиться в полутьме, а руки подрагивают от напряжения, и сердце бьется так, что слышит, кажется, весь ночной лес. Только вот тогда имелся смысл терпеть – от этого зависела победа в сражении. Сейчас же итог не был определен: это могло быть как величайшее из облегчений, так и… Нет, нельзя даже мысль такую допускать!
Тихий скрип дверей показался оглушительным. Из покоев выскользнул Питер – бледный, уставший. Люси вскочила на ноги, с мольбой, страхом и надеждой глядя на старшего брата. Эдмунд остался сидеть на подоконнике, сверля его взглядом. Верховный король глубоко вздохнул и произнес хрипло:
– Тумнус выживет. С ним все будет в порядке.
– Хвала Аслану! – выдохнула Люси и бросилась внутрь комнаты. Пожалуй, даже упомянутый Великий Лев был не в силах ее остановить. Не прошло и мгновения, как юная королева уже скрылась за дверями. Эдмунд шумно выдохнул. С души упал неподъемный груз. Друг будет жить. Только… Почему Питер не особо рад?
Эта деталь мигом погасила всю радость от услышанной новости. Младший король прищурился, одними глазами спрашивая его об этом. Брат мотнул головой, зовя за собой, и зашел в покои. Эдмунд последовал за ним. За прошедший час атмосфера в комнате изменилась до неузнаваемости. Там, где еще недавно царили веселье и безмятежность, сгустились мрачные, пугающие тени. Где только что звучала беззаботная болтовня, слышались тихие разговоры целителей, а на кровати, где ребята сидели, смеясь, спал изнуренный мистер Тумнус. Люси сидела рядом, сжимая его руку, и не могла наглядеться на его побледневшее, заострившееся лицо, белое, точно снег.
– У нас большие проблемы, Эд, - произнес Питер. Он в кои-то веки не знал, с чего начать. Последний час полностью выбил его из колеи. Собранность и четкость, с которой юноша действовал в ответственный момент, забрали все силы, а ведь сейчас они были так необходимы – то, что ему сообщили лекари, было поистине ужасным. И чтобы повторить это брату, потребовалось потратить последние крупицы. – Тумнус был отравлен.
– Что? – вытаращился на него младший король. В карих глазах промелькнуло недоверие в паре с ужасом. Теперь Питер видел, каким был его собственный взгляд в тот момент, когда целители высказали свою версию произошедшего. Эдмунд заморгал, пытаясь осознать этот страшный факт. – Но… Но как?
Верховный король покосился на тарелку с пирожными, что до сих пор стояла на столике. Брат проследил за его взглядом и шумно сглотнул. С его лица разом сошли все краски. Питеру же хотелось просто вцепиться в волосы, сесть куда-нибудь и зажмуриться, а после открыть глаза и узнать, что все происходящее ему просто привиделось. Это ведь только кошмар, верно? Такого не может быть… Яд в его покоях, подмешанный в еду. Главная цель отравы была очевидна, но не то, что кто-то хотел его убить, больше всего потрясло Верховного короля. Он думал о том, что Эдмунд, зайдя к нему в гости, положил на вкусности глаз, но предпочел сперва помочь старшему брату закончить все дела, а после позабыл о сладостях, – только счастливая случайность спасла его от смерти. Перед глазами вставала Люси, искренне предлагающая братьям угоститься и держащая в руках смертельную отраву, - только то, что все они были увлечены разговором, не дало ей испробовать пропитанного ядом пирожного. Лишь по милости судьбы его родные избежали смерти… Только мистера Тумнуса эта печальная участь не миновала. Он один испробовал угощение и едва не умер из-за этого. Прогноз лекарей был благоприятным: сок огнецвета спас фавна от смерти, но вывести яд из крови был не способен, не для того предназначался. Путь к полному исцелению будет долог, но возможен и наверняка министр полностью оправится. Но сам факт…
Верховный король находился в шоке. Спокойная, вошедшая уже в привычку размеренная жизнь, в общем и целом радостная, в одно мгновение обернулась кошмаром. Осознать этот факт и принять его было очень нелегко. Питер никак не мог поверить, что это не сон, а вот Эдмунд поверил сразу. Несколько секунд постояв с открытым ртом, он судорожно вздохнул и зажмурился. Голос его немного дрожал, будто его владелец пытался взять себя в руки и как-то успокоиться.
– Так… Так. Отравлен, значит, - произнес младший король, тяжело дыша. – Яд в твоих покоях, правильно я понял? Так…
Питер кивнул. Он не знал, что делать, находясь в полной прострации. Тот прилив сил, который он испытал, помогая целителям спасать фавна, схлынул, и в душе был только страх. Его отражение Верховный король видел в глазах брата, который, тем не менее, пытался что-то придумать, лихорадочно соображая. Пару мгновений выдавая только нечленораздельные звуки, он каким-то чудом собрался и процедил, обращаясь к слуге:
– Всех, кто работал сегодня на кухне, ко мне в покои. Живо!
Последнее слово Эдмунд практически прокричал, заставив окружающих и Питера вздрогнуть. Государь понимал, что нужно что-то делать, но не мог себя пересилить, заставить сдвинуться с места. Осознание того, что его хотели убить, приходило мучительно медленно, захватывая душу и разум, лишая последних сил. Это невозможно, этого не может быть… Нарнии чужда такая подлость. Подобное коварство просто немыслимо!..
А на войне оно встречается часто. Младший король вернулся с нее относительно недавно, и сейчас в нескладном подростке, которого Питер видел перед собой, проявился жесткий, хладнокровный командир, что строил врагам засады и готовил ловушки. Эдмунду было страшно, несомненно, как и в военном походе, но как и там, он загонял свои чувства вглубь и действовал. И это побудило к действию самого Верховного короля. Он бросил последний взгляд на Люси и Тумнуса, решив их не тревожить, и вышел вслед за Эдмундом, который и этого не сделал. Подросток сжимал кулаки и гневно смотрел перед собой, ни на что не отвлекаясь, и пламя в его глазах сожгло страх в самом Питере. Этот огонь словно коснулся сухой ветки и распространился на него самого, ибо за семью свою государь Нарнии был готов рвать врагов на куски! А коварный отравитель мог настичь не его, а его родных, что было в сто крат хуже. И он заплатит! Жизнью своей и своих подельников искупит этот грех!
Если Питер в ярости напоминал разбуженного льва, то Эдмунд казался сапсаном, птенцов которого потревожил неведомый противник. Пусть он был не самым крупным хищником, а легким, небольшим летуном, он был готов разорвать обидчика на куски – но прежде следовало его найти, высмотреть с высоты птичьего полета. И младший король сосредоточился на этом, призвав все свое самообладание и хладнокровие, что так выручали его в походе. Ни злость, ни гнев, ни другие чувства не должны его отвлекать – этому уроку научила его Теребинтия. А Эдмунд Справедливый не нуждался в повторении пройденного материала.