Golden Age
Шрифт:
Высший свет не прощает ошибок. Точно хищная птица в небесах, высматривает он малейшие проявления слабости, чтобы сплетнями взрастить из хилого семечка целое дерево, которое раздавит своими корнями допустившего эту оплошность. Здесь каждое движение, каждое слово оценивается строжайшим образом, хотя приятная музыка и улыбки собеседников создают обманчивое ощущение расслабленности. Ему нельзя верить. Все игроки на столь высоком уровне точно выверяют сказанное, и даже малейший жест просчитан до мелочей, пусть и кажется небрежным. В таком мире нужно уметь жить и крутиться. Эдмунд отныне умел.
Ему, полномочному представителю Питера Великолепного во всех дипломатических поездках, было жизненно необходимо научиться этому сложному искусству. Улыбаться, когда на душе скребутся кошки. Скрывать свою боль внутри, никому ее не показывая. Играть учтивыми словами, как ножами, нанося собеседнику слабые, но болезненные порезы, и сносить ответные с высоко поднятой головой. Замечать каждую мелочь и отслеживать те, что касаются его самого, ибо враги Нарнии не дремлют. Единственная оплошность, и интриганы сразу возьмутся за свое древнее ремесло, а Эдмунд как никто другой знал, насколько бесценна вовремя полученная информация. Не он ли шпионил за тварями Джадис, сражаясь с ними в лесах, строя ловушки на их пути? Теперь также пристально следили за самим младшим королем, и с этим приходилось считаться. Приходилось держать заявленную планку, и не только лишь ему. И Питеру. И Сьюзен.
Старшая королева, пожалуй, привыкла к высшему свету даже больше, чем Эдмунд. Характер у него был непростой, и спокойствие с хладнокровием в нем уживалось с пылкостью и жарким сердцем. Порой сдержаться было непросто. Сьюзен же ощущала себя как рыба в воде. С вызывающей зависть легкостью скользила она сквозь ряды разодетых орландок, невозмутимо вела светские беседы, гармонично вписывающаяся в это окружение… И резко выделяющаяся из числа прочих знатных дам.
Сьюзен Великодушную было также просто разглядеть в толпе, как и Питера Великолепного. Все они научились жить в этом мире политики, но слиться с вельможами так и не сумели. Да и надо ли было стараться? Ведь они нарнийцы и несут это в своих сердцах, выбиваясь из общего ряда. Простота среди вычурного великолепия, про которую никто не посмеет сказать «наивная», - как старшая королева, грациозной фигурой затмевающая всех своих собеседниц. Сила, что не нуждается в роскошных украшениях и бьющем в глаза блеске, ровная, спокойная, не кричащая, но могущественная, - как государь Нарнии. Да, старших правителей Эдмунд мог высмотреть в первое же мгновение, где бы они ни находились. Сьюзен играла на арфе, а Питер разговаривал о чем-то с лордом Эснеком, который сменил отвлекшегося на сына Лума. Корину было скучно среди взрослых, и его отправили спать.
Младший король отвел взгляд. Когда в круг знати выходил брат – а делал он это не так часто, предпочитая не покидать Нарнию надолго, юноша отходил на второй план, плавно и незаметно. Говорить одно и то же в два голоса было бессмысленно, а спорить с ним на публике Эдмунд считал неприемлемым. За границей, вдали от дома, лишь в единстве их сила – а в чужом замке даже у стен есть уши. Об этом никогда нельзя забывать, и потому младший король уподоблялся тени государя, что следует за ним неотрывно… И пользуется тем, что яркий солнечный свет Питера делает его самого менее заметным. Пока Верховный король говорил, младший внимательно оглядывал толпу, подмечая каждую мелочь. Кто с кем больше общается, кто кому более выказывает расположение и симпатию. Ему, командующему тайной полицией, раскинувшему сеть из соглядатаев по всему материку, любая деталь могла намекнуть на новый союз, готовящееся соглашение. Политика точно дождевая вода, что после ливня собирается в могучий поток. Неизвестно, куда она потечет… Но исследовав рельеф почвы на его пути, можно сделать догадки и подготовиться к ним. Иногда – даже вырыть в ключевом месте ямку или проложить колею, направив поток в нужном направлении… Знания – это сила, сопоставимая с мощью оружия, звенящего на поле боя. Знания были его, Эдмунда Справедливого, миром, в котором он царил и становился все более искусным.
Вот герцог Гальмы беседует с королем Лумом. Орландец хотя и ловкий притворщик, все же скучает. Юноша не так уж часто общался с ним, но приметил, когда тот не видит в беседе особого смысла. Герцог же рассыпается в комплиментах, хваля организацию турнира и восхищаясь богатством его хозяев. Гальма – маленький остров у берегов Нарнии, и войны они боятся точно смерти. Потому и подлизываются ко всем – на случай, если страна Аслана вдруг потеряет свою независимость.
А вот хихикают, жеманно обмахиваясь веерами, знатные орландские дамы. То и дело они восхищенно вздыхают, наблюдая за тем, как вылизывается бархатный кот. Это несносное существо привезли с собой тархистанцы. Небольшое, но удивительное животное с широко расставленными ушами и внимательным, каким-то высокомерным взглядом умиляло этих дамочек. Кот бродил где хотел и когда хотел. У Корина он вызвал бурный восторг, но погладить себя так и не дал – такую вольность он позволял только южанам, да и то нескольким избранным. С другими кот не стеснялся проявлять характер, подчиняясь лишь хозяевам…
– Скучаете, король Эдмунд? – юноша чуть вздрогнул, услышав за спиной мягкий голос лорда Догана. Только его сейчас не хватало… Но это мог бы быть Рабадаш, и тогда дела бы обстояли гораздо хуже. Приближенного Тисрока хотя бы не хотелось утопить в бокале с вином, который король держал в руках.
– Какая разница, если Вы уже развеяли мое одиночество, – ответил король спокойно.
– Надеюсь, я не отвлек Вас? – поинтересовался лорд Доган. От чего? От созерцания толпы и выискивания первых признаков зарождающихся союзов между странами? От фальши, скользящей в их разговоре, сводило скулы. Эдмунд незаметно выдохнул. Он прекрасно представлял, для чего наставник Рабадаша подошел к нему. И потому решил сломать его игру с самого начала.
– Что Вы, я и сам собирался подойти, - ответил король. – Должен же я поздравить Тархистан с блистательной победой на турнире? Царевич выступил просто превосходно. Увы, не могу высказать ее лично, ибо Рабадаш так подвижен сегодня – стремится выпить свой триумф до дна, однако Вы же поделитесь с ним услышанным, верно?
– Конечно. Очень приятно слышать похвалу от такого мастера, как Вы, - поклонился лорд Доган, пристально глядя на юношу. Эдмунд чуть прищурился, пытаясь выискать в ровном тоне намек на издевку, которая там просто обязана быть. Никто из Тархистана пока не давил на его поражение, следовало ожидать, что рано или поздно это случится. – Очень жаль, что Вы не встретились с Рабадашем в финале – думаю, это был бы славный бой!
– Кто знает, что случилось бы, - ответил Эдмунд равнодушно. Сколько он ни искал, не ощущал подвоха, и это как раз таки его и тревожило. Он слишком много общался с южанами, чтобы понять то, что они никогда не упустят случая ужалить. И приближенный Тисрока не заставил его долго томиться в ожидании.
– Вы ведь не расстроены? Не обижаетесь на нашего царевича? – лорд Доган чуть усмехнулся. – Все же победу пророчили Вам…
– Вы забываетесь, - ледяным тоном оборвал его Эдмунд. Глаза его сверкнули. – Каждый, кто вступает на ристалище, мечтает о победе. И разумеется, я не удовлетворен результатом и буду сражаться в поединках за звание лучшего с прежним пылом. Однако Рабадаш отлично показал себя. Как я могу злиться на того, кто победил заслуженно? Вы оскорбляете меня таким вопросом, а это Вам явно не по чину.
– Что Вы, как можно… Это мудрые слова, Ваше Величество, - лорд Доган едва заметно прищурился. Никому не понравится, когда его так резко осаждают и указывают ему его истинное место. Король смерил его долгим взглядом, чуть кивнул и отвернулся. Хотел бы он, чтобы и сердце его, что с такой неохотой подчинялось голосу разума, было столь же мудрым. Злость жгла, мучила, но скорее на самого себя – за то, что позволил себя победить, не ухватил удачу за хвост и та щелкнула его им прямо по носу. Однако выплескивать свою обиду будет так по-детски, недостойно короля Нарнии, что Эдмунд затолкал чувства поглубже и подметил с усмешкой:
– Так что Рабадашу не стоит расслабляться. Как все уже убедились, этот турнир полон неожиданностей.
– Я передам ему Ваши слова, - лорд Доган поклонился и растворился в толпе. Эдмунд проследил за ним взглядом и с неудовольствием увидел Рабадаша, светящегося торжествующей улыбкой. Тархистанцы покидали праздничный вечер в полном составе, да и остальной народ начал потихоньку расходиться. Да, битвы грядут нешуточные… Опростоволосившись на конной сшибке, он не имеет права на ошибку, иначе вся их миссия с Питером полетит к чертям. Они ведь хотели продемонстрировать всему миру, что Нарния как никогда сильна – а он так бездарно все профукал. Аслан, какой позор…