Golden Age
Шрифт:
Гости незаметно покидали пиршественный зал. Эдмунд был бы не прочь последовать их примеру – за день он невероятно устал и вымотался, а светский прием выпил последние силы. Глазами младший король нашел Питера. Тот на пару со Сьюзен говорил с герцогом и герцогиней Гальмы и словно почувствовал на себе пристальный взгляд младшего брата, который без слов спрашивал, понадобится ли еще. Государь едва заметно качнул головой. Эдмунд, поняв намек, плавно двинулся к дверям. Перед тем, как уйти, он убедился, что воины, охраняющие Верховного короля, находятся на своих местах.
Юноша понятия не имел, догадывается ли Питер о масштабности мер безопасности, которые принимаются при покидании им Нарнии. Вряд ли они могли укрыться от его глаз, однако он никогда не заводил о том разговора, предоставляя Эдмунду возможность делать все, что тот считал нужным. А стремление его оградить государя от возможного покушения стирало все границы. Младший король подключал весь свой ум и смекалку, чтобы исключить малейшую возможность добраться до брата. Иногда он даже ставил себя на место коварного убийцы, выискивая возможные пути, чтобы после их перекрыть. До того, как нога Питера переступала порог отведенных ему покоев, те тщательно осматривались. Еда, подаваемая ему лично, проверялась прямо у дверей – имелся печальный опыт, который Эдмунд не желал повторять. Всюду, незаметно для окружающих, Верховного короля сопровождали верные воины, и юноша по возможности держался рядом. По его особой просьбе его покои находились по соседству с теми, что отвели Питеру – лорд Эснек лично за этим проследил. Что в Кэр-Паравале после покушения Эдмунд перебрался в комнаты, максимально близкие к брату, и остался там, что здесь стремился находиться под боком, чтобы если что подоспеть на помощь.
Очень хотелось спать, ведь сутки выдались тяжелые донельзя. С утра – турнир и обидное поражение, потом день, полный взывания к Аслану с просьбой дать ему терпения, а под конец еще и этот прием, за который он ни разу не присел… Младший король едва подавил стон, рухнув на кровать. Как же хорошо было в Нарнии – не нужно притворяться, строить из себя неведомо кого. Все же своя страна была родней Орландии и любой другой державы, сколько бы хозяева ни упражнялись в гостеприимстве. Жизнь там была беспечной и радостной, несмотря на все проблемы, что возникают при управлении государством. К ним правители уже привыкли и в поиске решения даже находили удовольствие, ведь видеть плоды своих трудов – что может быть более достойной наградой? Поскорее бы вернуться к Люси. Интересно, как она там, справляется? Судя по тому, что в окно не стучали птицы с дурными вестями, все было в порядке. Да и кто бы сомневался, это же Люси…
Словно в ответ его мыслям, в стекло кто-то настойчиво застучал. Эдмунд со вздохом сел, снял с головы серебряную корону. Венец в гостях он носил постоянно и его уже не замечал. А ведь когда-то обруч казался тяжелым и неудобным…
– Не успел подумать, как явился глашатай бед… – проворчал король, впуская Меара внутрь. – Что стряслось?
– Чем я заслужил такое лестное имя, Ваше Величество? – проворчал филин, плавно опускаясь на стол и царапая отполированное дерево когтями. Эдмунд подумал, что после его отъезда эти роскошно обставленные покои будут нуждаться в ремонте. – Далеко не всегда я приношу плохие новости. Да и сейчас просто хотел Вас проведать.
– Спасибо за заботу, но не стоило, - вздохнул юноша, потрепав его по перьям. – Ничего ужасного ведь со мной не случилось. Переживать не о чем.
– Однако…
– Меар, не раздражай меня. И так голова болит от выслушанных речей, полных сочувствия мне и моему горю, - поморщился Эдмунд. – Я не хочу более об этом говорить. Скажи мне лучше, как в Нарнии обстоят дела.
Филин подчинился и поведал все, что узнал от пернатых гонцов. Младший король не любил покидать Нарнию на долгий срок. Две роли, им исполняемые, противоречили друг другу: посол не вылезал из разъездов, а глава тайной полиции должен быть в курсе всего, что происходит в мире, что в пути сделать не так-то просто. Приходилось выкручиваться.
Выслушав Меара и отдав некоторые рекомендации, Эдмунд велел его не трогать до самого утра. Глаза смыкались, и он не стал противиться естественной усталости, заснул прямо так, не раздеваясь и не расправляя постель. Филин преданным стражем застыл на спинке кровати, будто вырезанный из дерева, неподвижный. Но стоило королю забыться сном, еще неглубоким, как в двери постучали. Он поморщился, не желая просыпаться, но стук повторился. Да что ж такое, ни минуты покоя нет… Эдмунд сел, взъерошенный и рассерженный, спросил, в чем дело. Внутрь ступил воин, дежуривший у дверей, и доложил, что явился слуга, ответственный за снаряжение.
– Как он посмел явиться, да еще и в такой час? – процедил юноша, протирая уставшие глаза. Этого фавна, не оправдавшего возложенных на него надежд, он велел понизить в должности. Еще бы, не уследить за качеством материалов, используемых для изготовления сбруи для Филлипа! Между прочим, упав вместе с седлом, Эдмунд мог и шею себе сломать. Что бы без него тогда все делали, а? Слезы лили бы и ныли, не иначе… Вина слуги, не уследившего за тем, что было ему вверено, велика, а король не отличался милосердием к тем, кто плохо выполнял свои обязанности. – Пусть уходит.
– Простите, Ваше Величество, но он говорит, что дело срочное, - возразил, низко опустив голову, страж.
Выслушивать причитания провинившегося у Эдмунда не было ни сил, ни настроения. Он старался быть справедливым к подданным, ведь никто не застрахован от ошибок, но некоторые стоили слишком дорого. Потому он велел передать слуге, что не расположен к разговору – по крайней мере, сейчас. Если тот так хочет, то может прийти утром. Однако страж доложил, что фавн настаивает на своем и не желает уходить, только повторяет, что это очень важно.
– Хорошо, пусть зайдет, - и если окажется, что повод неуважительный, то слуге придется сильно пожалеть о своем упрямстве. Терпение у юноши хоть и велико, но не безгранично. Особенно когда его будили посреди ночи. Потому он довольно холодно уставился на склонившего голову слугу и велел:
– Говори, что хотел, и уходи.
– Ваше Величество, прошу простить за беспокойство, но то, что я хочу сказать, действительно крайне важно, - пролепетал тот. – Уверяю, ни я, ни другие мастера не виновны в том, что произошло…
– Из-за этого ты меня разбудил? – воскликнул Эдмунд раздраженно. – Мы ведь это уже обсуждали! Разве не ты отвечал за сбрую Филлипа? Не ты ли нес за это ответственность? Отвечай!
– Я, но…
– И ты смеешь заявлять, что наказание, мною определенное, несправедливо? – карие глаза сверкнули гневом. Конечно, его вина тоже имеется, проглядел дефект, но не может же король следить за всем и вся! И если необходимо высматривать такие мелочи помимо государственных дел, то тогда для чего нужны слуги?! – Тебе было доверено тщательно за всем следить, но ты не выполнил свои обязанности, как полагается! Да еще и являешься ко мне с претензиями.