Голос вражды
Шрифт:
– Это и послание, и ключ, – прошептал князь. – Текст откроется лишь обладателю второй половины камня. Не думал, что настанут времена, когда мы снова пустим в ход этот артефакт.
– Кому я должен передать это?
– Великому князю Филину Верутринце.
В опустившейся на комнату тишине фоекусто медленно завернул полу-диск обратно в ткань, аккуратно убрав за пазуху. Затем он встал, также как по приходу, коротко склонил голову и направился к выходу. Прикоснувшись к дверной ручке Илорем замер и, кашлянув в кулак, обернулся.
– Истинный царь велик не только своими делами, но и ответственностью за их вершение. Если бы ваше величество спросили, одобряю ли я такое решение, то услышали бы утвердительный ответ.
– Спаси нас Титаны, если это ошибка, – прошептал Сирегну, вернувшись к окну.
Постояв с минуту царь, тряхнул головой, и, похлопав себя по щекам, крикнул:
– Атасер!
Спустя мгновение, дверь в комнату отворилась, и на пороге предстал слуга, отвесив глубокий реверанс.
– Что угодно, вашему величеству?
– Вот бумаги, их нужно немедленно отправить всем домам. Это депеша о военном сборе. Сайер зовет нас на войну! Приступай немедленно, – отрывисто скомандовал князь, протягивая связку писем.
– Будет исполнено, ваше величество, – с достоинством ответил слуга и бросился прочь.
Скоро на улице послышались голоса конюхов и ржание лошадей. В свете факелов мелькали тени гонцов, собирающихся в дорогу. Чуть поодаль от главных ворот усадьбы, в кустистых ветвях бальзы едва различимая тень напряженно замерла, считая выезжающих. Когда последний из всадников растворился в ночи, шпион проворно спрыгнул на землю и направился к дому. Несколько раз обойдя строение кругом, он застыл напротив окна комнаты князя, вглядываясь в лучи света, выбивающиеся из-под запертых ставней. Немного погодя вендази вернулся на свой пост и, не смыкая глаз, следил за выездом из усадьбы до самого рассвета. Однако, ни одна душа больше не покидала царский дом.
Фоекусто Илорем слишком хорошо знал вендази, чтобы ожидать от них доверия. Известнейшие в мире интриганы, крылатые кочевники подмяли под себя львиную долю суши отнюдь не благодаря одной только военной мощи. Их кровь невероятно сильна, а дух завоевателей не склонен к каким-либо компромиссам. Там, где нельзя было взять числом, вендази платили монетой. Если и это не помогало, то в ход шли любые уловки, начиная от подковерных интриг с соседями, и заканчивая диверсиями и саботажем.
На территории Зоркундлат проживали народы с разной историей, бытом и даже наречиями, но всех их объединяла стая. Рождавшиеся от кровосмешения в неволе, были потомками многих разумных рас, некоторые из которых уже давно перестали существовать самостоятельно. Отголоски древних, давно канувших в небытие культур и цивилизаций, настолько забытых, что даже не имевших собственного названия, продолжали жить, став фундаментом Зоркундлат.
Возглавив такую чудовищную силу, вендази смогли целиком и полностью отказаться от земледелия и производства, всецело посвятив себя покорению мира. Раса искусных воинов больше не бралась за молот и плуг, находясь на обеспечении своими вассалами и рабами. В Зоркундлат только два народа, кроме самих вендази, имели право воспитывать воинов. Ими были мурхуны и тальгеды.
В это трудно поверить, но крылатые кочевники могли не только свергать, но и возвышать. Однако, если мурхуны, исконно жившие на севере Чанранских песков, и создавшие такие чудеса, как водопады Катакарва и озеро Асульфа, считались равноправными, насколько это было возможно, хозяевами в песках, то сыны Монара нет.
Илорем знал, что у него один единственный шанс на тысячу, но долг велел идти на риск. В противном случае, народ тальгедов мог ждать новой возможности еще одну сотню лет, если, конечно, окончательно не исчезнет.
Наблюдая за сборами гонцов, застыв в тени крыльца, фоекусто с жадностью вдыхал ночь, пьянея от аромата расстилающейся над миром силы. По мере того, как кровь просыпалась, реагируя на отзвуки тьмы в его душе, колдун принялся сначала осторожно, а затем все настойчивее шептать старинные слова призыва ноктукатиса[5]. В отдалении послышался вой шакала, к которому спустя мгновение присоединились еще несколько голосов. Заунывной серенадой их песня разносилась над пустыней, приветствуя тварь из бездны.
Илорем поежился, когда его пальцев коснулось дыхание гончей, и нервозно отдернул руку. Ноктукатис равнодушно зыркнул на него ультрамариновыми глазами, и нырнул в ночь на поиски жертвы. Колдун между тем, поднял руку в направлении, куда исчезло порождение, нащупывая незримый поводок. Тварь нельзя было отпускать слишком далеко, ведь фоекусто не знал, скольких шпионов прислала стая. Если кто-то из них почувствует присутствие гончей из бездны, держать ответ придется самому царю.
Вендази не заставил себя долго ждать, и, вскоре, объявился, несколько раз скользнув вокруг дома. Пока шпион не успел вернуться в свое укрытие, Илорем атаковал. Ноктукатис прыгнул на плечи вендази, и хвост гончей, толщиной не более волоса, пронзил затылок жертвы. Со стороны, как будто ничего не произошло. Воин вендази остался стоять на том же самом месте, спокойно и безмятежно. Только подойдя к нему вплотную, можно было бы разглядеть, что его зрачки закатились, вендази спал.
Не желая испытывать судьбу, Илорем мысленно прикоснулся к сознанию гончей и начал читать мысли шпиона. Минуту спустя, фоекусто с облегчение выдохнул. Сегодня удача была на его стороне, следящий за домом, действовал в одиночку. Не медля более и секунды, колдун запрыгнул в седло и пришпорил коня. Ночные звезды освещали его путь, а сердце стучало от волнения, заставляя дышать все чаще и глубже.
Потускневшие очертания царской усадьбы остались позади, когда всадник, миновав оазис, направил коня на юго-запад. Там через много миль лежала Фатумкая, последняя пустыня стаи в Зоркундлат. Проскакав еще некоторое время, Илорем остановился и, обернувшись на спящую саванну, легонько щелкнул пальцами, разрывая мысленный контакт с ноктукатисом.
До восхода солнца еще оставалась пара часов, а значит можно было какую-то часть пути продвигаться без риска. Колдун понимал, что с наступлением дня вид тальгеда, скачущего не в объявленное сайером место сбора войск, а в противоположном направлении, вызовет известные подозрения, поэтому старался покрыть максимальное расстояние. Он не мог ориентироваться в песках, как вендази, зато имел не менее удобное для движения преимущество – глаза, которые видели даже ночью.
Каждое поколение детей Монара рождалось слабее предыдущего, и все реже появлялись на свет обладатели сильной искры. Илорему по-своему повезло, его дар был нечета сверстникам, но он же сделал тальгеда изгоем. Привыкшие жить на солнце собратья сторонились болезненно-бледного парнишку, который однажды разбудил в себе наследие царства Пепельных елей и принялся осваивать таинства некромантии и колдовство.
Известие о начале великого похода на империю разнеслось по всем старшим домам тальгедов той ночью. Не смотря на нахождение в составе стаи, дети Монара, до сих пор старались сохранить хотя бы часть своих традиций и обычаев, в частности родословную. Каждый род тальгедов, состоящий из пары, имеющей потомство образовывал «дом». Главным домом считался тот, в которым правили, то есть были живы, наиболее старшие представители этой семьи.
После изгнания из царства Пепельных елей, и последующего бегства из Корви, тальгеды растеряли практически все свои богатства и магические артефакты, созданные поколениями до них. В результате чего, силу семьи и дома стали представлять сами живущие в нем. Потерявшие все, отчаявшиеся и отверженные дети Монара сами стали единственной ценностью для собственного народа. Надо ли говорить, что новость о намечающемся кровопролитии была встречена в штыки?