Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

Мочалова Ольга Алексеевна

«Стыдно мне, что я в Бога верил. Горько мне, что не верю теперь» ^[417] .

Не за что держаться. Бесшабашная удаль, любовь к родине, но оторванная от жизни.

М. Цветаева заигралась на теме нечистой силы. Таков ее «Молодец» ^[418] , «Крысолов» ^[419] , Маринка-морока — ее героиня ^[420] . «Царь Давид» ^[421] — сюсюкающее сладострастие. Всё это могло быть интересно, как опыт, дерзание, но в наше время, время ополчения темных сил, распространившихся по всему земному шару, кокетство с дьявольщиной дважды порочно. Человеческий гений направлен на производство средств массового истребленья. Женщина, как хранительница границ, обесценена, моральные ценности существуют, как попутные рекламы, слова выветрились, правда играет смешную роль дрожащего овечьего хвостика, подвиг легко вменяется в преступленье, преступленье не встречает сопротивленья, от памяти отказываются. Правда, времена молодости М. Цветаевой совпали

с общим декадентским теченьем, когда был в ходу спиритизм, оккультизм, когда Сологуб увлекался новыми чарами ^[422] , а Бальмонт заявлял:

417

Есенин С. А. «Мне осталась одна забава…» (1923). — Впервые опубл.: Гостиница для путешествующих в прекрасном. 1924. № 1(3), с. 8.

418

Цветаева М. И. Молодец. Поэма-сказка. — Впервые отд. изд.: (Прага, 1924).

419

Цветаева М. И. Крысолов. Поэма. — Впервые по главам: Воля России. Прага, 1925, № 4–8, 12; 1926, № 1.

420

Вероятно, О. А. Мочалова имела в виду героиню (прототип) поэмы Цветаевой М. И. Переулочки. Поэма-сказка. — Впервые опубл. в кн.: Цветаева М. И. Ремесло. Книга стихов. Берлин, 1923.

Поэма написана по мотивам былины «Добрыня и Маринка». Героиня былины — Марина Игнатьевна — колдунья. Сжигая следы Добрыни, она пытается приворожить его, но в конечном итоге погибает от его руки. У Цветаевой герои безымянны. Герой пассивен. Героиня морочит, завораживает его земными и небесными соблазнами.

Можно также предположить, что речь идет о героине поэмы Цветаевой «Молодец», написанной по мотивам сказки «Упырь», в которой девушка по имени Маруся, под давшись чарам вампира, принявшего облик доброго молодца, губит своих близких и себя.

Здесь уместно вспомнить слова Цветаевой: «„Переулочки“ и „Молодец“ вот, досель, мое из меня любимое», а также: «Ведь я сама — Маруся» (Письмо М. И. Цветаевой Б. Л. Пастернаку от 22.05.1926. Цит. по кн.: Переписка Бориса Пастернака. М., 1990, с. 341).

421

Ошибка в тексте. Правильно: Цветаева М. И. Царь-девица. Поэма-сказка. — Впервые опубл. отд. изд.: (М., 1922).

422

Ошибка в тексте. Правильно: Сологуб Ф. Навьи чары. Роман. (1907). — Впервые опубл.: Шиповник. 1907, № 3; 1908, № 7; 1909, № 10.

В настоящее время роман рассматривается как первая редакция трилогии Ф. Сологуба «Творимая легенда» (1913).

«Я люблю тебя, Дьявол, я люблю тебя, Бог» ^[423] .

Но теперь уж не до игры, и мы жаждем не тяжелого дурманного хмеля, а освежительного источника. Поклонимся ей не за «Красный бык» ^[424] , а за ее великое страданье.

Творчество Б. П. — несомненное утвержденье, ветровой охват всего горизонта, одухотворенно-звериная влюбленность в бытие. Сила Пастернака — поток, рвущийся через нагроможденье камней. А уж он ли не страдал!

423

Бальмонт К. Д. Бог и дьявол. Стихотворение из цикла «Мировое кольцо». — Впервые опубл. в сб.: Бальмонт К. Д. Только любовь. М., 1903.

424

Ошибка в тексте. Правильно: Цветаева М. И. Красный бычок. Поэма. — Впервые опубл.: Воля России. Прага, 1928, № 12.

Поэма — отклик на смерть Владимира Завадского, брата подруги Цветаевой Веры Завадской.

«Душа моя, печальница О всех в кругу моем! Ты стала усыпальницей Замученных живьем» ^[425] .

Что такое его доброта? Его доброта — та же жажда воли, свободы себе и другим, протест против стеснения, ограничения. Были у него и соблазны самоубийства, невозможность дышать сгустившимся воздухом. Он умер замученный, от разрыва сердца ^[426] . Не за счет благополучия его жизнерадостность. Музыкальная настроенность его души, не изменявшая никогда, сродни трем водопадным фортепьянным пьесам:

425

Пастернак Б. Л. Душа. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: Свиридов Ю. Снег идет. Кантата. Партитура. 1975.

426

Незадолго до смерти Б. Л. Пастернака кардиограмма показала инфаркт, а чуть позже, после рентгена, поставлен диагноз — рак легких. (См.: Пастернак Е. Б. Борис Пастернак. Материалы к биографии. М., 1989, с. 657–658)

Шуман — «Порыв»;

Шопен — Этюд ор. 10. № 12;

Скрябин — Этюд ор. 8. № 12.

Протест — напор — страсть — отчаянье — восхищение — взлет — безумие — вера. А вера была. Вера, которую так часто, наблюдая мировые потрясения, утрачиваем мы.

«Но и так, почти у гроба, Верю я, придет пора — Силу подлости и злобы Одолеет дух добра» ^[427] .

С одной из его последних карточек на нас смотрит голова обреченного гладиатора. Безвыходная скорбь и неуступчивость. Лицо, как бы выделанное из камня, памятник на века. Как трогательна соразмерная округленность головы, как изящно небольшое ухо. Фамилия Пастернак нерусская, но ведь нет национальности, которой было бы более [других] свойственно качество широты, а уже этим-то он обладал всемерно. И при этом южная горячность: «Араб горячил вороного коня» ^[428] .

427

Пастернак Б. Л. Нобелевская премия. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: В мире книг. 1978. № 5.

428

Строка из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Три пальмы» (1839).

Он с детства любил рояль. И рояль провожал его в последний путь. У гроба на даче в Переделкине играл Рихтер.

«Они тащили вверх рояль Над ширью городского моря. Как с заповедями скрижаль На

каменное плоскогорье» ^[429] .

Рояль влек к импровизациям:

«Раскат импровизаций нес Ночь, пламя, гром пожарных бочек, Бульвар под ливнем, стук колес, Жизнь улиц, участь одиночек» ^[430] .

429

Пастернак Б. Л. Музыка. Стихотворение из сборника «Когда разгуляется» (1956–1959). — Впервые опубл.: День поэзии. М., 1957, с. 89.

430

Там же.

Дорогой Борис Леонидович! Держась за Ваше крепкое рукопожатие, у многих хватит духу перешагнуть пропасть. Вы своими стремительными, решительными шагами поспешите на помощь Господу Богу — помогать Ему ворочать глыбы мирозданья.

9. Аделина Адалис

Адалис — Аделина Ефимовна Ефрон, собственно, не была моим литературным спутником, а только современницей, проходившей по тем же путям и перепутьям. Я ее встречала в литературных обществах, несколько раз беседовала, интересовалась ею и многое о ней слышала.

Она появилась в кафе «Домино» лет 24-х из Одессы ^[431] , стала там бывать постоянно. Говорили, что за ней являлся матрос и предъявлял супружеские права. Это не совсем достоверно. Во всяком случае, она уже была искушенной и переиспытанной. Адалис была тогда бедной и неустроенной. Насмешники подтрунивали, что она не носит бюстгальтера, и сие выглядит слишком откровенно.

У Адалис замечательные глаза с удлиненным разрезом. «Твои мемфисские глаза» ^[432] , как писал впоследствии В. Я. Брюсов. Лицо тонкое, но с большим носом, подчеркивающим национальность.

431

А. Е. Адалис приехала в Москву в 1920 году, чтобы продолжить образование. В это время ей было около 20 лет. Начало творчества поэтессы связано с Одессой. Там она сблизилась с группой литераторов: Э. Багрицким, которого считала своим «первым учителем стихосложения», В. Катаевым, Ю. Олешей и др., там стала членом литературных кружков «Зеленая лампа» и «Коллектив поэтов».

432

Брюсовская строчка «Твои мемфисские глаза…» имеет свою историю. Она вошла в стихотворение «Я помню вечер бледно-скромный…» (1896), написанное В. Я. Брюсовым в Кисловодске и посвященное встреченной им там «барышне с египетскими глазами» по имени Мария. (Впервые опубл. в составе цикла «Ненужная любовь» в сб.: Брюсов В. Я. «Ме eum esse» («Это я»). Новая книга стихов. М., 1897) В год знакомства с Адалис Брюсов написал стихотворение «Египетский профиль» (1920). (Впервые опубл.: Художественное слово. Временник ЛИТО НКП. 1921, кн. 2, с.14, под заглавием «Мемфисский профиль».) В качестве эпиграфа к этому стихотворению была взята строка «Твои мемфисские глаза…».

Держалась Адалис учительно, с претензиями руководить другими. Затем — связь с Брюсовым, которая сделала ее притчей во языцех, но проложила литературную дорогу. Среди товарищей существовало мнение, что тетрадочки стихов не стоит показывать Адалис: она заимствует удачные образы и строчки. Стихи ее собственные тех времен были довольно неопределенны: смесь влияний.

О знакомстве с Брюсовым рассказывали так: она встретилась с Валерием Яковлевичем у общих знакомых на вечере. Брюсов сидел мрачный, вялый. Он говорил, что нездоров, плохо себя чувствует. Адалис приняла живое участие в его заболевании желудочно-кишечного характера, дала ряд советов, как справляться с неполадками обмена веществ. Брюсов был удивлен, что молодая женщина так просто, по-домашнему, говорит с ним, знаменитым поэтом, о низших проявлениях организма. Это задело его внимание. А затем был роман. Адалис сопротивлялась, но, по словам насмешников, «уступила под давлением президиума». Ходили и такие шуточки: «Адалис, Адалис, кому Вы отдались? Бр-р-р… Брюсову…» Адалис цинично-откровенно сообщала посторонним в Союзе поэтов: «Валерий пахнет финиками и козьим молоком…» Или что-то вроде.

Было совместное выступление Адалис с Брюсовым на эстраде кафе с чтением перевода идиллии Феокрита ^[433] (перевод диалога). Брюсов аплодировал своей партнерше, прекрасно усвоившей характерные особенности древнегреческой речи.

Затем следует глава «Адалис в Брюсовском институте». Брюсов устроил ей, бездомной, комнату во Дворце искусств (Поварская ул., 52). Он приезжал к своей подруге, когда хотел, привозил плитку шоколада. Она голодала. Некий художник, живший по соседству, был невольным слушателем их бесед. Он рассказывал, что Брюсов держался, как заурядный мужчина, которому прискучила любовница, а Адалис была трогательно-благородна в этом столкновении. К этому времени относятся ее строки:

433

Феокрит (кон. IV — 1-я пол. III в. до н. э.) — древнегреческий поэт, основатель жанра идиллии.

«Когда любовь пошла на убыль, Повеяв тысячью прохлад» ^[434] .

Адалис начала вести в институте курс лекций ^[435] . По отзыву Григория Алексеевича Рачинского ^[436] , ее первая лекция была блестяща. Очень эрудитно, изящно, остроумно. Но дальше Адалис не постаралась. Слушатели ее пушкинского семинара не удовольствовались высказываниями:

434

Адалис А. Е. «Ах, на глаза ль твои, на губы ль…». — Впервые опубл.: Художественное слово. Временник ЛИТО НКП. М., 1921, кн. 2, л. 12.

Любопытно отметить, что в указанном номере Временника ЛИТО НКП подборки стихотворений Брюсова и Адалис были помещены рядом и воспринимались читателями как обмен поэтическими обращениями, диалог двух поэтов. Среди стихов Брюсова — «Мемфисский профиль» (см.: Л В, гл. 9, примеч. № 2), «В такие дни», «Гимн Афродите», «Гимн ночи» и другие, впоследствии включенные автором в сборник «В такие дни» (1921).

435

Адалис поступила во ВЛХИ на правах студентки вскоре после его открытия (1922) и уже через полгода стала профессором института, а чуть позже (1924) работала в Кабинете поэтики в качестве товарища председателя (см.: РГАЛИ, ф. 596, on. 1, ед. хр. 66, л. 3). Она читала лекции по теории стиха, вела семинары — пушкинский и по футуризму.

436

Григорий Алексеевич Рачинский (1853–1939) — историк литературы, переводчик Бальзака, Гёте, Мопассана и др.; преподавал и занимал пост заместителя ректора ВЛХИ им. В. Я. Брюсова.