Голубой Лабиринт
Шрифт:
Д'Агоста заглянул в открытую дверь. Он мог разобрать строку после ряда деревянных шкафов с рифлеными стеклянными дверями, внутри которых лежали несметные скользящие подносы, каждый с прикрепленной этикеткой.
После прохождения еще дюжину складских помещений, Сандовал показал д'Агосте лабораторию полную верстаками и мыльных-столиков. Вонь была здесь тусклее. Скелеты различных животных лежали на металлических рамах поверх скамеек, на различных стадиях завершения. Несколько столов были прижаты к дальней стене, компьютеры и различные инструменты, стояли на них.
— Это был письменный стол Марсала, — сказал Сандовал, указывая на один.
— Была ли у него девушка? — Спросила д'Агоста.
— Я не знаю.
— Чем он занимался в нерабочее время?
Сандовал пожал плечами:
— Он не говорил об этом. Он более или менее придерживался себя. Эта лаборатория была практически его домом — он много работал.
— Вы говорили, что он был колючим парнем, что трудно было с ним работать. Был ли какой-либо конкретный случай, ссоры?
— Он всегда попадал в короткие размолвки.
— Что-нибудь, что действительно выделилось?
Сандовал колебался. Д'Агоста ждал.
— Была одна вещь, — наконец ответил Сандовал. — Приблизительно два месяца назад, куратор маммологии вошел с набором чрезвычайно редких, почти вымерших летучих мышей, которых он собрал в Гималаях. Марсала поместил их в подносы с жуками кожоедами. Тогда он все испортил. Он не проверял их так часто, как должен, оставив их на слишком долгое время. Это не было похоже на Марсала, но в то время, у него, казалось, было что-то на уме. Так или иначе, если Вы не вынимаете экземпляры из подносов вовремя, они могут быть разрушены. Голодные жуки жуют через хрящ, и кости разъединяются, а затем они едят сами кости. Это произошло с экземплярами летучей мыши. Ученый который принес летучих мышей — он немного сумасшедший, как многие из кураторов — сошел с ума. Сказал некоторые ужасные вещи Марсала перед целым штатом Остеологии. Марсала действительно разолился, но он ничего не мог поделать с этим, потому что он совершил ошибку.
— Как зовут этого куратора маммологии?
— Брикстон. Ричард Брикстон.
Д'Агоста записала имя:
— Вы сказали, что у Марсалы было что-то на уме. У Вас есть идея, что это было?
Сандовал немного подумал:
— Ну, в то время он начал работать с приглашенным ученым над некоторым исследованием.
— Это такая большая редкость?
— Наоборот — это очень распространено. — Сандовал указал на комнату через зал. — Это зал, где приглашенные ученые исследуют кости. Они приходят сюда все время. Мы получаем ученых со всего мира. Марсала обычно не работал с ними. На самом деле это был первый ученый, на которого он работал почти год.
— Марсала заявлял, каким исследованием он занимался?
— Нет. Но в то время, он казался довольно доволен собой.
— Вы можете вспомнить имя этого ученого?
Сандовал почесал голову:
— Я думаю, что это был Уолтон. Но, возможно, это был и Уолдрон. Они должны были регистрироваться, чтобы стать дипломированными. У Фрисби есть список.
Д'Агоста осмотрел комнату:
— Что я должен еще знать о Марсале? Что нибудь необычное, странное, из его характера?
— Нет. — Сандовал сморкнулся с могущественным гудком.
— Его тело было найдено в зале Брюхоногих Альков, это недалеко от зала Морской Флоры и Фауны. Вы можете сказать по какой причине, он был в той части Музея?
— Он никогда не ходил туда. Кости — эта лаборатория — было всем, о чем он заботился.
Д'Агоста сделал ещё одну запись.
— Будут еще какие-либо вопросы? — Спросил Сандовал.
Д'Агоста поглядел на свои часы:
— Где я могу найти Фрисби?
— Я провожу Вас туда.
Сандовал вышел из лаборатории и пошел вниз по коридору - направляясь обратно в самую гнусную часть отдела.
Глава 8
Сгорбленный доктор Финистерр Паден отступил от машины дифракции рентгена, только чтобы отрикошетить от того, что, казалось, было столбом черной ткани. Он отскочил и смерил взглядом высокого человека, одетого в черный костюм, который так или иначе появился позади него и, должно быть, толпился недалеко, когда он работал.
— Какого черта? — Неистово произнес Паден, его маленькое, полное тело, покачивалось с оскорблением. — Кто впустил Вас сюда? Это - мой офис!
Человек не реагировал, и продолжал пристально глядеть на него глазами цвета белого топаза и лицом, настолько точно смоделированным, что оно могло бы быть вырезано Микеланджело.
— Послушайте, кто Вы? — Спросил Паден, возвратив свое кураторское равновесие. — Я пытаюсь сделать работу, и у меня здесь не могут находится люди!
— Я сожалею, — сказал человек успокоительным голосом, предприняв несколько шагов назад.
— Я тоже, — сказал Паден, немного успокоившись. — Это такое введение. И где Ваш пропуск?
Человек достал из своего костюма коричневый кожаный бумажник.
— Это не пропуск!
Бумажник открылся, показывая ослепительно синий и золотой цвет.
— О, — сказал Паден, вглядываясь внимательно. — ФБР? О Боже.
— Мое имя Пендергаст, специальный агент Пендергаст. Могу ли я сесть?
Паден сглотнул:
— Полагаю, что да.
С изящным росчерком, человек припарковался на единственном стуле в офисе, конечно кроме стула Падена, который стоял за рабочим столом, и скрестил ноги, как будто готовя себя для длительного пребывания.
— Это об убийстве? — Спросил Паден затаив дыхание. — Меня даже не было в Музее, когда это произошло. Я ничего не знаю об этом, никогда не встречал жертву. Вдобавок ко всему, у меня нет интереса к "брюхоногим". За двадцать лет работы здесь, я никогда не был в том зале. Таким образом, если это…
Его голос затих, поскольку человек медленно поднял тонкую руку.
— Это не об убийстве. Разве Вы не будете садиться, доктор Паден? Это - Ваш офис, в конце концов.
Паден сел за рабочий стол, сложил свои руки, и задался вопросом, интересно, о чем он хочет узнать, почему безопасность Музея не уведомила его, и если он должен ответить на вопросы, он возможно должен вызвать адвоката. Кроме того, у него не было адвоката.