Голубой Лабиринт

Престон Дуглас

Он поглядел ниже одной витрины, где мелом был нарисован контур трупа, наряду с длинным ручьем засохшей крови:

— Когда Вы нашли тело?

— В субботу ночью. Приблизительно в одиннадцать десять.

— В какое время Вы пришли на дежурство?

— В восемь.

— Этот зал был частью Вашей обычной смены?

Уиттакер кивнул.

— Во сколько Музей закрывается по субботам?

— В шесть.

— Как часто Вы патрулируете этот зал, после закрытия?

— Это число варьируется. Ротация может быть где угодно с получаса до каждых сорока пяти минут. У меня есть карточка, которую я должен прикладывать чтобы пройти вперед. Им не нравится, когда мы совершаем обход в четыре этапа по установленному

графику.

Д'Агоста вынул из своего кармана план здания Музея, который он захватил по пути:

— Вы можете здесь отметить свои этапы дежурства или как Вы это называете.

— Конечно. — Уиттакер вытащил ручку из своего кармана и протянул блуждающую линию на карте, охватив большую часть этажа. Затем, он вернул ее д'Агосте.

Д'Агоста тщательно исследовала ее:

— Не похоже, что Вы входите в эту часть ниши.

Уиттакер на мгновение сделал паузу, как будто это был вопрос с подвохом:

— Обычно нет. Я хочу сказать, это - тупик. Я прохожу мимо него.

— Таким образом, что заставило Вас изучить ее в одиннадцать часов, вчера вечером?

Уиттакер протер свой лоб:

— Кровь струилась в центре зала. Когда я посветил фонарем в... луч нашел тело.

Д'Агоста вспомнил всю кровь из фотографий отчетов. Реконструкция преступления указала, что жертву, старшего технического специалиста по имени Виктор Марсела, ударили по голове тупым инструментом, его тело засунули в витрину с чучелами, без часов, бумажника и карманных денег.

Д'Агоста провел консультацию в своем планшете:

— Какие-либо специальные мероприятия проходили вчера вечером?

— Нет.

— Никакие пижамные вечеринки, IMAX шоу, экскурсии после закрытия? Вещи такого рода?

— Ничего.

Д'Агоста уже знал большую часть этого, он любил на всякий случай проходить пройденный материал со свидетелями. Отчет коронера показал, что время смерти было приблизительно в десять тридцать:

— В сорока минутах, до момента Вашего обнаружения трупа, Вы не видели кого-нибудь или чего-нибудь необычного? Турист после закрытия, который утверждал что он потерялся? Сотрудники Музея, которые работали внеурочное время?

— Я не видел ничего странного. Просто обычные ученые и кураторы, работающие поздно.

— А этот зал?

— Был пуст.

Д'Агоста кивнул в сторону двери с красной надписью «ВЫХОД»:

— Куда она ведет?

Уиттакер пожал плечами:

— В подвал.

Д'Агоста осмотрелся. Южноамериканский золотой зал был недалеко, но он не был тронут, ничего не украли и не нарушили. Вполне возможно когда Марсела уходил закончив работу поздно ночью, он потревожил спящего бродягу в этом пустынном углу Музея, но д'Агоста сомневался, что история была настолько экзотична. Необычным в этом случае, было то, что убийце, по-видимому, удалось покинуть Музей незамеченным. Единственный выход в ночное время суток был тяжело охраняемый контрольно-пропускной пункт на нижнем уровне. Действительно ли убийца был сотрудником Музея? У него был список каждого, кто работал до поздна тем вечером, он был на удивление длинным. Впрочем, Музей был очень большой с несколькими тысячами сотрудников.

Д'Агоста задал Уиттакеру еще несколько вопросов, а затем поблагодарил его.

— Я собираюсь осмотреться, Вы можете вернуться обратно, — сказал он.

Следующие двадцать минут лейтенант разнюхивал все вокруг "Альков" и прилежащих к ним районов, регулярно обращаясь к фотографиям места преступления на своем планшете. Но ничего нового не было, нечего было искать, ничего такого, что было упущено.

Сделав глубокий вздох, Д'Агоста засунул IPad обратно в свой портфель и направился в сторону отдела по связям с общественностью.

Глава 6

Наблюдение за вскрытием трупа занимало одну из нижних позиций в списке любимых занятий лейтенанта Питера Англера. У него не было проблем с видом крови. За его пятнадцать лет службы в органах, он много чего видел — выстрелы, удары ножом, избиения, отравления, сбивания автомобилем, расплющенные трупы на тротуаре, разделенные части тела на путях в метро. Не говоря уже о своих собственных ранах. Он не был рохлей: он доставал свое оружие при исполнении служебных обязанностей и использовал его дюжину раз. Он мог иметь дело с насильственной смертью. Что и заставляло чувствовать себя неловко, так это клинический холод от трупа, который систематически демонтировался, орган за органом, их обрабатывали, фотографировали, прокомментировали, даже шутили. Это и конечно, запах. Но в течение нескольких лет, он научился жить с задачей и он приблизился к тому, чтобы с мужеством уйти в отставку.

Относительно этого вскрытия трупа было что-то странное, однако, это дало особенно жуткое чувство. Англер видел много вскрытий — но он никогда не видел такого, что отец жертвы пристально наблюдал за этим процессом.

В комнате присутствовало пять человек: Англер, один из его детективов, Милликин - судебный патологоанатом, отвечающий за вскрытие трупа, его помощник - короткий, сморщенный и горбатый, как Квазимодо, и специальный агент Алоизий Пендергаст.

Конечно, у Пендергаста не было здесь официального статуса. Когда Пендергаст обратился со своей причудливой просьбой, Англер счел отказать ему. В конце концов, агент не сотрудничал в расследовании до сегодняшнего дня. Но Англеру удалось проверить некоторые данные о Пендергасте и узнал, что — в то время как он был известен в Бюро своими неортодоксальными методами — он также вызывал страх за превосходные успехи. Англер никогда не видел досье, настолько полное благодарностей и осуждений. В конце концов он решил, что не стоило запрещать человеку присутствовать на вскрытии, тем более это был его сын. И кроме того, Пендергаст нашел бы способ присутствовать, независимо от того, чтобы он сказал.

Патологоанатом, доктор Константинеску, также, похоже, знал о Пендергасте. Константинеску походил больше на доброжелательного сельского доктора, чем на медицинского эксперта, и присутствие специального агента расстроило его. Он был так же напряжен и возбужден, как кот в новом доме. Раз за разом, поскольку он бормотал свои медицинские наблюдения в висящий микрофон, он останавливался, оборачивался через плечо, чтобы посмотреть на Пендергаста, а затем откашливаясь начинал снова. Ему потребовался почти час, чтобы закончить одну только внешнюю экспертизу — что считается весьма впечатляющим показателем, учитывая почти полное отсутствие доказательств, чтобы их обнаружить, собрать и маркировать. Удаление одежды, фотографии, рентгеновские снимки, взвешивание, тест на токсичность, замечания различных отметок и остальная часть этого процесса продолжалась бесконечно. Как будто бы патологоанатом боялся совершить ошибку, или имел странное нежелание продолжать работу. Помощник, который казалось был нетерпелив, покачиваясь с одной ноги на другую, перекладывал инструменты. На протяжении всего этого, Пендергаст стоял неподвижно позади других, халат подобно саванну окружал его, глаза перемещающиеся с Константинеску на тело его сына и обратно, ни говоря ни слова, ничего не выражали.

— Нет очевидных внешних ушибов, гематом, колотых ран, или других травм, — говорил патологоанатом в микрофон. — Первоначальный внешний осмотр, наряду с рентгеновским доказательством, указывает на то, что смерть наступила в результате сокрушительной травмы шейных позвонков С3 и С4, наряду с возможным боковым поворотом черепа, пересекающий позвоночник и спину, вызывая шок.

Доктор Константинеску отступил от микрофона, откашливаясь снова и снова:

— Мы... мы собираемся начать внутренний осмотр, агент Пендергаст.