Голубой Лабиринт
Шрифт:
Д'Агоста пошевелился.
— Да - как связаны эти два убийства?
— Это приводит к моему третьему пункту: человек, который напал на меня в Солтон-Си, и человек, которого вы ищете в связи с смертью Виктора Марсала, - этот потенциальный «приезжий ученый» - один и то же.
Д'Агоста почувствовал, что остывает.
— Что?
— Я сразу узнал его из твоей превосходной реконструкции лицевого образа.
— Но какая связь?
— И в самом деле? Когда мы это узнаем, мой дорогой Винсент, мы будем хорошо подготовлены к решению обоих случаев.
— Мне, конечно, нужно будет с ним поговорить в Индио, — сказал д'Агоста.
— Естественно. Возможно, вы будете более успешным, чем был я. — Пендергаст повернулся к Марго. — А теперь, может быть, вы могли бы заполнить для нас детали вашего собственного исследования?
— Вы в значительной степени покрыли его, — сказала Марго. — Я должна предположить, что куратор, человек по имени Паджетт, пробрался с трупом своей жены в музей, вымачил его в чанах Остеологии, а затем поместил его в коллекции с ложной этикеткой.
Через стол, дыхание Констанции Грин резко участилось. Все головы повернулись к ней.
— Констанция? — Спросил Пендергаст.
Но Констанс смотрела на Марго.
— Вы сказали, доктор Паджетт? — Это были первые слова, которые она сказала с начала разговора.
— Да. Эванс Паджетт. А что?
Мгновение Констанция не отвечала. Затем она провела рукой по кружевам на платье у себя на шее.
— Я проводила архивные исследования на заднем плане семьи Пендергастов, — сказала она своим глубоким, странным старинным голосом. — Я узнаю это имя. Он был одним из первых людей, которые публично обвинили Иезекию Пендергаста в торговле ядовитым патентованным лекарством.
Пендергаст казался пораженным.
— Подождите, — произнес д'Агоста. — Кто такой Иезекия Пендергаст? Я полностью запутался.
Комната затихла. Констанция продолжала смотреть на Пендергаста. Агент ФБР молчал, затем он почти неощутимо кивнул.
— Пожалуйста, продолжай, Констанция.
— Иезекия Пендергаст, — продолжала Констанция, — был прапрадедом Алоизиуса, — и первоклассным банкирам. Он начал свою карьеру как продавец змеиных масел для путешествий в медицине, и со временем разработал собственное «лекарство»: составной эликсир Иезекии был Железистый Укрепляющий. Он был проницательным торговцем, и в конце 1880-х годов продажи нострима быстро взорвались. Эликсир для вдыхания - не редкость в те дни - с помощью специального вида атомайзера он назвал Hydrokonium. Старомодный распылитель, действительно, но он запатентовал устройство и продал его вместе с эликсиром. Вместе они помогли восстановить богатство семьи Пендергастов, которое в то время находилось в упадке. Насколько я помню, эликсир был назван «приятным физиком для всех желчных жалоб», которые могли «сделать слабых — сильными, а неврастенические — спокойствием» и «душить сам воздух, которым дышат». Но по мере распространения эликсира Иезекии начали рости слухи: от безумия, убийственного насилия, и болезненным, тратя смерть. Одинокие голоса, такие как доктор Паджетт, поднялись в знак протеста, но их игнорировали. Некоторые врачи осуждали ядовитые эффекты эликсира. Но не было общественного протеста, пока проблема с журналом Кольера не открыла это соединение в качестве вызывающей зависимость и смертельной смеси хлороформа, кокаина, вредных растительных веществ и других токсичных ингредиентов. По иронии судьбы, одной из последних жертв была собственная жена Иезекии - по имени Констанс Ленг Пендергаст, она известна семье как Стэнза.
В комнате повисла тишина. Пальцы Пендергаста слегка постукивали по столу, его выражение лица не читалось.
Марго нарушила молчание.
— В одной из газетных статей мы обнаружили, что Паджетт возложил ответственность за болезнь своей жены на патентованное лекарство. Когда я сделала изотопный анализ ее костей, я получила некоторые аномальные химические показания.
Д'Агоста посмотрел на Констанцию.
— Итак, вы говорите, что жена Паджетта была жертвой этой патентной медицины - этот эликсир, разработанный и проданный предком Пендергаста, - и что он убил ее, чтобы положить конец ее боли и страданиям?
— Это моя догадка.
Пендергаст встал со стула. Все глаза повернулись к нему. Но он просто пригладил рубашку и снова сел, его пальцы слегка дрожали.
Д'Агоста хотел было что-то сказать, но остановился. Связь между всеми этими фактами начинала собираться у него в голове - настолько странная, настолько ужасная, что он не мог заставить себя серьезно обдумать это.
В этот момент дверь тихо открылась, и вошла миссис Трэск.
— Сэр, вам звонят, — сказала она Пендергасту.
— Пожалуйста, примите сообщение.
— Простите меня, но это из Индио, Калифорнии. Этот человек сказал, что не может ждать.
— Ах.
Пендергаст снова поднялся и направился к двери. В середине комнаты он остановился.
— Доктор Грин, — сказал он, обращаясь к Марго. — То, что мы обсуждали здесь, относится к наиболее чувствительной природе. Надеюсь, вы не посчитаете это ошибкой, если я попрошу вас пообещать не разглашать ее кому-либо еще.
— Как я уже сказала, вы можете положиться на меня. Вы уже попросили нас сегодня принести клятву секретности.
Пендергаст кивнул.
— Да, — сказал он. — Да, конечно. — И с кратким взглядом на каждого из троих, которые все еще сидели вокруг стола, он последовал за миссис Трэск, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Глава 31
Когда они приблизились к городу Индио из Межгосударственного 10 Восточного аэропорта, д'Агоста с любопытством посмотрел в окно машины Государственного департамента исправительных учреждений. Он был в Калифорнии только однажды, когда ему было девять лет, когда его родители отвезли его в Диснейленд. Он помнил только мимолетные образы пальм, скульптурные бассейны, чистые широкие бульвары, украшенные цветными плантаторами, Маттерхорн и Микки-Маус. Но это, задняя сторона государства, было откровением. Все было коричневым и высушенным, горячим, как ад, со странными кустами, чахлыми кактусами, деревьями и бесплодными холмами. Как кто-то мог жить в такой богом забытой пустыне.
Пендергаст повернулся к нему сзади.
— Вы однажды уже пытались заставить парня поговорить - есть свежие идеи? — спросил д'Агоста.
— Я узнал кое-что, ах, из телефонного звонка, который я получил прошлой ночью. Это был старший сотрудник исправительных учреждений в тюрьме Индио. Кажется, наш друг в тюрьме начал говорить.
— Не шутите. — Д'Агоста оглянулся назад. Типичный Пендергаст, удерживающий этот конкретный самородок информации до последней минуты. Или это было? По прошествии ночного полета и красных глаз, он казался тихим и раздражительным, что, по мнению Д'Агосты, объяснялось недостатком сна.
Калифорнийская государственная холдинговая компания в Индио была длинным, низким, тускло-выглядящим делом, которое - будь оно не для сторожевых башен и трех колец стен, увенчанных колючей проволокой, - было бы похоже на серию Косткос, натянутых вместе. Несколько скоплений пальмовых деревьев стояли за проволокой, хромые на неустанном солнце. Они проехали в главные ворота, штурмовались через ряд контрольно-пропускных пунктов и, наконец, прибыли к официальному входу. Там они вышли из машины. Д'Агоста моргнул от солнечного света. Он бодрствовал уже семь часов, и тот факт, что было только девять часов утра по Калифорнийскому времени, это было более чем дезориентирующим.