Гончаров и криминальная милиция
Шрифт:
– Павлик, ты слышал!? Он наших телок прогоняет! Старый козел, ты меня достал!
– Сделав пару киношных вывертов, Пулатов устрашающе завертел зрачками и с диковинным визгом кинулся на меня.
– Ну вот, говорил же тебе: не зная броду, не суйся в воду, - окуная его мордой в снег, назидательно повторил я.
– Девки, я говорю вам вполне серьезно. Немедленно уходите отсюда, или вам придется провести в милиции несколько неприятных часов. Белоконь, а тебя это не касается, - подсек я рванувшего следом за ними Павлика.
– У меня с вами предстоит долгий и задушевный разговор.
– Какой еще разговор?
– выбираясь из снега, ошарашенно спросил он.
– Мужской
– Какое вы имеете право нас бить? Что мы такого сделали?
– Во-первых, сбежали с уроков. Во-вторых, за глаза оскорбляете своих учителей, в-третьих, пьете пиво. В-четвертых, обманываете старших. Ну а в-пятых, вы только что хотели меня покалечить. Достаточно?
– Достаточно, - отряхиваясь и поднимаясь на ноги, ответил Пулатов.
– И тебе сейчас будет достаточно, - грозно пообещал он, но и вторая его атака закончилась полной конфузней. Потирая локтевой сустав, он жалобно заскулил.
– Что вам от нас нужно? Мы будем на вас жаловаться родителям и учителям.
– Не возражаю, но думаю, что в данном случае это бесполезно. Ваши родители обязательно примут мою сторону. Ну а поговорить я с вами хотел о вашем товарище и однокашнике Александре Шаврине. Знаете о таком?
– Конечно знаем, - ухмыльнувшись, ответил Белоконь.
– Только с нами он последнее время не общался, нашел себе другую компанию, вот с нее и спрашивайте.
– Подождите, расскажите, когда и почему случился ваш разрыв?
– В начале июля мы с Русланом уехали из города. Он отправился к родственникам в Краснодарский край, а я в деревню к бабусе. Сашка оставался один. Когда мы вернулись назад, то от нашей былой дружбы не оставалось и следа. Нет, мы частенько встречались, как и прежде, проводили время, но той откровенности между нами уже не было. Он что-то таил и не хотел нам говорить. Больше того, в отличие от нас, у него появились деньги, а какая может быть дружба между нищим и богачом? У него и запросы стали совершенно другие. С нами и с нашими девчонками он начал разговаривать свысока, а первого ноября купил себе машину. Тут уж вообще он стал для нас недосягаемым. Встречались мы теперь только в школе и по дороге домой. А двенадцатого декабря он исчез, вот и все, что мы можем о нем сказать.
– Негусто, - про себя и вслух отметил я.
– А что вы можете сказать о его новых товарищах? Наверняка вы, хотя бы одним глазом, их видели.
– Ну, видели, - нехотя ответил Белоконь.
– Только не товарищей, а товарища. Мы в тот день, в первых числах октября, возвращались домой, а на скамейке возле подъезда его поджидал этот хмырь. Сашка мне его представил, какой-то Дима, а фамилию его я не запомнил. То ли Бурков, то ли Курков, что-то в этом духе.
– Как он выглядел и сколько ему лет?
– Где-то нашего возраста. Длинный такой, на бледную моль похожий. Они тогда с Сашкой базар устроили. Длинный требовал чего-то, угрожал. Дело до драки дошло. Мне показалось, что этот Дима обкуренный. Позже я спросил об этом Сашку. Он ответил, что ничего не хочет о нем слышать и что в ПТУ не только покуривают, но и ширяются.
– Хорошо, Павлик, чем кончилась та драка?
– Ясное дело, Саня его как следует обработал, так, что тот умылся красными соплями и бегом убрался прочь со двора. Больше я его не видел.
– Почему ты обо всем этом не рассказал Любови Иннокентьевне Шавриной?
– А зачем? Говорю же вам, больше я этого Диму никогда не видел.
– Как ты думаешь, в каком ПТУ он может учиться?
– Да откуда ж мне знать?! У нас их вон сколько... Под сотню наберется. Вы лучше расспросите об этом Санькину
– Это которая его невеста?
– Нет, это продавщица магазина "Салют". Для невесты она старовата, а в качестве любовницы вполне годится. Последнее время он кувыркался только с ней.
Поблагодарив друзей за информацию, через полчаса я входил в торговый зал магазина "Салют". Вика Егорова оказалась полненькой двадцатипятилетней блондинкой с наивными голубыми глазами и повадками опытной хищницы. На мой вопрос о том, знает ли она, кто окружал Александра Шаврина последнее время, она ответила отрицательно.
– Неужели он вам не говорил о существовании Димы?
– задал я наводящий вопрос.
– Неужели вы думаете, что, кроме как обсуждать Диму, нам нечем было заняться?
– пошленько улыбнувшись, ответила она.
– Хотя подождите! Действительно, был какой-то Дима, о котором Санька и слышать не хотел. Кажется, его фамилия Гурко.
– Ну вот и прекрасно, - похвалил я собеседницу.
– У вас отличная память. А может быть, вы вспомните и о том, где он учился?
– Вот этого-то я точно не вспомню, хоть режьте меня на куски. Не вспомню, потому как просто этого не знала. А что, это так важно?
– Это очень важно. Мне просто необходимо его найти.
– А это может как-то помочь в поисках Сашки?
– Думаю, что да.
– Тогда слушайте. Один раз, еще до Сашкиного исчезновения, мы вечером случайно встретились с ним в баре ресторана "Фрегат". Тогда он подсел за наш столик и, похихикивая, начал требовать у Саньки какую-то половину. А когда Сашка наотрез ему отказал, он стал грозить какой-то расправой. Такого Шаврин стерпеть не мог, он схватил его за шиворот и выкинул из бара. Больше он не появлялся, а совсем недавно, когда Санька уже исчез, я увидела его снова, и в том же самом баре. Не подойти я не могла. Я отозвала его в сторонку и спросила, где мой Сашка. Он даже разговаривать со мной не захотел. Сказал, что не знает никакого Шаврина, а если я и впредь буду его доставать, то он примет такие меры, что мало мне не покажется. Вот и все, что я могу сказать по этому делу. Извините, но я бы не хотела, чтобы он узнал о нашем разговоре. Я одна воспитываю пятилетнего ребенка.
– Не волнуйтесь, - направляясь к выходу, успокоил я Вику.
– Это не в моих правилах.
* * *
До вечера еще далеко, а стало быть, и свидание с Дмитрием Гурко откладывается на несколько часов. За это время я могу познакомиться и даже подружиться с соседями и собутыльниками по гаражу Георгия, или Жоры, Костромского. Как их там? Слева дядя Леша, а справа Евгений Львович Губковский. Наибольший интерес представляет Губковский, а значит, знакомиться нужно с дядей Лешей. Но прежде всего следовало бы четко обозначить, чего я от него хочу и в чем его подозреваю. Начнем со шкатулки и с газеты, помеченной двадцать четвертым ноября. Кто мог схоронить ее в смотровой яме, если гараж куплен Шавриными первого ноября?
– Вообще-то устроить тайник мог сам Костромской, а что шкатулка обернута более поздней газетой, можно объяснить тем, что Шаврин случайно ее обнаружил и заменил упаковку. Как вам, Константин Иванович, такой расклад?
– Хреновый расклад и хреновая версия, которая разбивает сама себя. Ведь Шаврин с какого-то момента принялся сорить деньгами, купил машину и гараж. А кроме того, этот вариант не объясняет мотивов убийства Костромского.
– Почему же не объясняет? Очень даже объясняет. Допустим, Евгений Львович, случайно, одним глазком подсмотрев, где Жора прячет свое сокровище, решает им завладеть, для чего совершает убийство соседа.