Гончаров и убийца в поезде
Шрифт:
– Иди, иди, принеси мне штаны.
Сказал это Витек как-то уж очень с нажимом. Мне не понравилось. И когда Катя приволокла джинсы, буквально выдрав их у нее из рук, я извлек из кармана газовый пистолет.
– Ай-я-яй! Ребята, давайте жить дружно.
– Чего тебе надо?
– сорвался Витек.
– Пообщаться.
– Уже общнулись!
– Но ты-то не все мне сказал.
– Мать, иди. Свари кофе, позавтракаем.
– А он?
– пальчиком, как на рептилию, указала на меня неизвестно
– А я человек воспитанный, Катя. Я пяткой по уху бью, только разобравшись.
– Если хоть пальцем его тронете, звоню в милицию!
– И я отдаю им незарегистрированный газовый пистолет вашего сынишки, которым он хотел меня удушить.
– Докажите!
– Посмотрите напротив. Там давно сидит тетя Софа и все видит.
По обе стороны тети Софы уже сидели еще две костлявые товарки и с видимым удовольствием, стараясь не пропустить даже мелочи, наблюдали за нами.
– Идите и ничего не бойтесь.
– Я открыто улыбнулся Катерине, искренне желая успокоить ее и понравиться.
Нехотя она скрылась за дверью.
– Красивая у тебя мать, Витек.
– Ты это мне брось, без тебя знаю. А про маманю будешь вякать, я тебе там не только сварю, вообще оторву. Усек?
– Усек, усек, "черный пояс". Давай поговорим.
– Баксы верни, или мы тебя тут и закопаем. Ромка все отлично сделает. Больно, правда, но качественно, без брака. Ему только в руки попадись - и можешь быть спокоен. Замочит классно. Красиво и артистично. Тебе самому понравится.
– И как же?
– заинтересовался я.
– Пусть это будет для тебя маленьким сюрпризом.
– Ты уже успокоился?
– А что мне волноваться?
– Значит, все поймешь и все вспомнишь?
Чем больше я с ним говорил, тем сильнее убеждался, что психом он бывает только при удобных для него обстоятельствах. Группируясь, Витек попытался встать, но тут же, вскрикнув, шлепнулся на задницу
– Помоги хоть на дастархан сесть.
– Нет, не верю я тебе, ножом еще пырнешь. Ползи сам.
– Откуда нож?
– Может, в плавках.
– Очень остроумно, господин Гончаров.
На трех конечностях он поковылял к дастархану, угол которого торчал из-за дома, а когда вскарабкался, я повторил вопрос:
– Будем говорить?
– С парнями бы побазарить. Я позвоню?
– Не надо. Сначала я тебе рассказываю все, что знаю, что видел. Потом рассказываешь ты... Годится?
– Гони баксы.
– Ты что, идиот? Рассуди здраво. Если бы я вас нагрел, был бы у меня резон появляться здесь?
– А черт тебя знает!
– Не тебя, а вас. Ты мне начинаешь надоедать своей невоспитанностью и неуважением к старшим.
– Рассказывай... те!
В общих чертах, не вдаваясь в подробности, я нарисовал ему в хронологической
– Ты, козел, рога обломаю!
– Вне себя от злобы Витек крутился в углу дастархана.
– Куда глаза пялишь?
– Успокойся, малыш! Твоя очередь.
– А за воротник не хочешь?
– Оставь себе, может, еще сгодится. Рассказывай, зема.
– Я дружески хлопнул его по разбухшему багровому колену, и он заверещал, как краснокожий на тропе войны.
Тут же на веранде показалась Катерина. Угрожающе раздувая ноздри, она двинулась на меня.
– Все нормально, маман, канай в комнату. Мы тут почирикаем пока.
– Он как-то подозрительно подмигнул ей, и она, словно мгновенно усвоив все, тут же исчезла.
Гончарову, то бишь мне, как я понял, готовили а-та-та по голой попе. Виду я не подал, только уселся поудобнее, чтобы шире был обзор. Так что в поле зрения оказались вход во двор и веранда. Краем глаза я видел Витька. Он находился правее, чуть сзади. В доме громко заработал телевизор. Незаметно открыв кейс, я включил магнитофон, поставив приоткрытый чемоданчик между нами.
– Что рассказывать?
– сам вдруг предложил Витек.
– Все.
– Слушаюсь, товарищ майор!
– И после небольшой паузы: - Мы с Валеркой приторговываем.
– Чем?
– Барахлом.
– Врешь, но пока сойдет. Дальше?
– В этот раз сдали товар в столице. Сумма была приличная. Возвращались домой. Ну а дальше знаете сами.
– Нет, подробнее. Сколько валюты везли?
– Зачем вам?
– Говори. В том же поезде было еще одно ограбление. Как знать, может, что и прояснится.
– В пересчете на "деревянные" больше чем полста "лимонов".
– Сколько ж барахла нужно продать на такую сумму?
Он растерялся, поняв, что допустил оплошность, и, тут же взяв себя в руки, зло отрезал:
– Сколько надо, столько и везли. Это к делу отношения не имеет.
– Может быть, может быть, - примирительно согласился я.
– Дальше.
– Дальше яйца не пускают, господин майор. Жалко, что я тебе их не доварил.
– Какие твои годы, Витек?
Как бы устраиваясь поудобнее, я резко сел на его злосчастную ногу.
Я думал, что услышу рев раненого медведя, но он только пискнул и, закатив глаза, потерял сознание. Моя превентивная мера оказалась чересчур интенсивной.
Я почти искренне попросил извинения, когда он оправился.