Горацио Спаркинс (старая орфография)

— Послушай, душа моя, въ послднемъ собраніи въ клуб я замтила, что онъ очень внимателенъ къ Терез, говорила мистриссъ Малдертонъ, обращаясь къ своему супругу, который, посл дневныхъ трудовъ своихъ въ Сити, сидлъ со стаканомъ портвейна передъ каминомъ, положивъ ноги на ршотку и прикрывъ голову шолковымь носовымъ платкомъ: — даже очень былъ внимателенъ, и я опять-таки скажу, что къ нему нужно быть какъ можно снисходительне. Его непремнно должно пригласить сюда къ обду.

— Кого же это? спросилъ мистеръ Малдертонъ.

— Помилуй, другъ мой, неужели ты не знаешь, про кого я говорю? про молодого человка, съ черными бакенбардами и въ бломъ галстух, который только что вступилъ въ наше собраніе, и о которомъ теперь говорятъ вс двицы. Ну, вотъ такой

еще молодой…. Ахъ, Боже мой, какъ бишь его зовутъ? — Маріанна, какъ его зовутъ? продолжала мистриссъ Малдертонъ, обращаясь къ младшей дочери, которая вязала кошелекъ и старалась казаться сантиментальною.

— Мистеръ Гораціо Спаркинсъ, отвчала миссъ Маріанна, съ глубокимъ вздохомъ.

— Ахъ, да! теперь я помню: дйствительно, Гораціо Спаркинсъ, сказала мистриссъ Малдертонъ. — Признаюсь, я еще ни разу не встрчала такого молодого джентльмена. Въ прекрасномъ своемъ фрак онъ похожъ былъ на…. на….

— На принца Леопольда, ма! столько благородства, столько чувства! подсказала миссъ Маріанна, голосомъ, въ которомъ выражалось изступленное восхищеніе.

— Вспомни, мой другъ, сказала мистриссъ Малдертонъ: — вдь Терез теперь двадцать-восемь лтъ, — а это весьма важное обстоятельство; согласись, что нужно же наконецъ принимать какія нибудь мры.

Миссъ Тереза Малдертонъ была небольшая, довольно полная, съ розовыми щочками двица; она имла добрый нравъ, но, несмотря на то, судьба обходила ее, хотя надобно отдать ей справедливость, несчастіе происходило не отъ недостатка постоянства съ ея стороны. Тщотно старалась она кокетничать десять лтъ сряду; тщетно мистеръ и мистриссъ Малдертонъ старались поддерживать обширное знакомство между молодыми, выгодными холостяками Камбервелла и даже Вандсворта: счастіе, какъ будто въ насмшку, убгало отъ прекрасной миссъ Малдертонъ.

— Я вполн уврена, что ты полюбишь его, продолжала мистриссъ Малдертонъ. — Онъ такой милый, любезный, благородный человкъ!

— И какой умница! сказала миссъ Маріанна.

— И какъ говоритъ очаровательно! прибавила миссъ Тереза.

— Онъ очень уважаетъ тебя, мой другъ, сказала мистриссъ Малдертонъ своему супругу, самымъ откровеннымъ тономъ.

Мистеръ Малдертонъ прокашлялся и посмотрлъ на огонь.

— И мн кажется, что ему очень пріятно находиться въ обществ папа, сказала миссъ Маріанна.

— Безъ сомннія, отозвалась миссъ Тереза.

— Онъ самъ откровенно признался мн въ этомъ, замтила мистриссъ Малдертонъ.

— Ну, хорошо, хорошо, возразилъ мистеръ Малдертонъ, съ самодовольнымъ видомъ: — если увижу его завтра въ собраніи, то, можетъ быть, и приглашу къ себ. Вроятно, онъ знаетъ, что мы живемъ въ Дубовой Хижин, въ Камбервелл?

— Конечно, знаетъ! знаетъ такъ же, что ты держишь экипажъ.

— Посмотримъ, сказалъ мистеръ Малдертонъ, собираясь заснуть: — посмотримъ.

Мистеръ Малдертонъ былъ человкъ, котораго вс понятія ограничивались газетою «Ллойдъ», Биржей, Индйской Компаніей и Банкомъ. Нсколько удачныхъ спекуляцій возвысили его изъ неизвстности и бдности. Вмст съ увеличеніемъ средствъ къ существованію понятія о самомъ себ и о своемъ семейств принимали въ его ум весьма обширные размры, какъ и всегда кто бываетъ при подобныхъ случаяхъ. Въ подражаніе высшему кругу общества, они предавались требованіямъ моды, вкуса и другихъ дурачествъ и обнаруживали приличный ужасъ ко всему, что только имло хотя бы приблизительное сходство съ низкимъ. Онъ былъ гостепріименъ изъ тщеславія, непросвщенъ отъ невжества и глупъ отъ высокомрія. Эгоизмъ и желаніе выказать себя заставляли его держать превосходный столъ; а превосходный столъ привлекалъ къ нему множество гостей. За столомъ у себя онъ любилъ видть умныхъ людей, или людей, которыхъ он считалъ за умныхъ, но не терплъ такъ называемыхъ «острыхъ малыхъ». Вроятно, онъ питалъ къ острякамъ непріязненное чувство въ угоду двумъ своимъ сыновьямъ, который въ этомъ отношеніи не приводили въ затрудненіе своего почтеннаго родителя. Семейство его непремнно старалось длать знакомства и связи въ сфер высшей противъ

той, въ которой они сами обращались; и однимъ изъ неизбжныхъ слдствій этого желанія, а также и совершеннаго незнанія свта за предлами собственнаго ихъ маленькаго кружка, было то, что всякій, кто только имлъ хотя малйшее притязаніе на знакомство съ людьми высшаго сословія, имлъ врный доступъ къ столу въ Дубовой Хижин, въ Камбервелл.

Появленіе мистера Гораціо Спаркинса въ клуб произвело величайшее удивленіе и любопытство между постоянными его постителями. «Кто бы онъ былъ такой? — Поведеніе его чрезвычайно скромное, и на лиц его отражается грусть. — Ужь не пасторъ ли онъ? Нтъ, онъ танцуетъ прекрасно. — Не адвокатъ ли? — Никто не называлъ его. Онъ любилъ много говорить, и при этомъ употреблялъ самыя отборныя слова. — Не знаменитый ли иностранецъ, который пріхалъ описывать Англію, ея нравы и обычаи, и который посщаетъ лондонскіе балы и обды, чтобъ познакомиться съ жизнью высшаго общества, съ просвщеннымъ этикетомъ и утонченностью англичанъ? Нтъ, произношеніе его не показываетъ въ немъ иностранца. — Не докторъ ли онъ? не сотрудникъ ли журналовъ? не-писатель ли модныхъ романовъ? не артистъ ли? Нтъ!» На каждую изъ этихъ догадокъ встрчалось какое нибудь опроверженіе. «Поэтому — говорилъ каждый — онъ долженъ быть нкто.» — «И я тоже думаю, что онъ долженъ быть нp3; кто — разсуждалъ самъ съ собою мистеръ Малдертонъ — потому что онъ замчаетъ наше превосходство надъ другими и чрезвычайно внимателенъ къ намъ.»

Слдующій посл описаннаго нами разговора вечеръ былъ «вечеръ собранія». Къ девяти часамъ къ дверямъ Дубовой Хижины приказано было явиться экипажу. Миссъ Малдертоны одты были въ атласъ небесно-голубого цвта, украшенныя искусственными цвтами; а мистриссъ Малдертонъ, одтая въ такое же платье и съ тми же орнаментами, при своей полнот, похожа была, выражаясь математически, на старшую дочь, умноженную на два. Мистеръ Фредерикъ Малдертонъ, старшій сынъ, въ полномъ парадномъ костюм, представлялъ изъ себя beau ideal расторопнаго лакея; а мистеръ Томасъ Малдертонъ, младшій, въ бломъ шелкомъ платк, въ синемъ фрак съ блестящими пуговицами, и съ красной цпочкой, имлъ удивительное сходство съ портретомъ интереснаго, хотя нсколько безумнаго молодого джентльмена, извстнаго въ Англіи подъ именемъ Джоржа Барнвелла. Каждый членъ семейства приготовился познакомиться съ Гораціо Спаркинсомъ. Миссъ Терез предстояло быть какъ можно любезне и интересне, — словомъ сказать, вести себя какъ слдуетъ барышн въ двадцать-восемь лтъ для пріобртенія себ супруга; мистриссъ Малдертонъ должна обратиться въ одобрительныя улыбки; миссъ Маріанн нужно будетъ попросить стиховъ для альбома; мистеръ Малдертонъ окажетъ снисхожденіе знаменитому незнакомцу, пригласивъ его къ обду; а Томъ намревался узнать, какъ далеко простираются свднія мистера Гораціо Спаркинса касательно самыхъ интересныхъ предметовъ разговора, а именно: сигаръ и нюхательнаго табаку. Даже самъ мистеръ Фредерикъ Малдертонъ — авторитетъ всего семейства, когда дло шло о мод, вкус и фэшіонэбльныхъ распоряженіяхъ, — который занималъ отдльную квартиру въ «Вестъ-Энд», который имлъ свободный входъ въ Коветнгарденскій театръ, который во время сезона здилъ въ загородныя мста два раза въ недлю, и который имлъ задушевнаго пріятеля, знакомаго съ джентльменомъ, проживавшимъ нкогда въ Албани, — даже мистеръ Фредерикъ Малдертонъ ршился быть для мистера Гораціо Спаркинса «до-нельзя славнымъ, малымъ», и оказать ему честь, вызвавъ его сразиться на бильярд.

При вход на балъ, первый предметъ, встртившій безпокойные взоры пожираемаго нетерпніемъ семейства, былъ интересный Гораціо. Онъ задумчиво сделъ на стул; волоса его были зачесаны на затылокъ, а глаза устремлены въ потолокъ.

— Посмотри, душа моя, вонъ онъ сидитъ, съ безпокойствомъ прошептала мистриссъ Малдертонъ мистеру Малдертону.

— Какъ онъ похожъ за лорда Байрона! пробормотала миссъ Тереза.

— Мн кажется, онъ боле похожъ на Монтгомери! прошептала миссъ Маріанна.

— Боле всего на портретъ капитана Росса! подсказалъ Томъ.