Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
— Доказательств, что господин Лоу сбежал, пока нет, — добавил Ориоль.
— И что регента держат взаперти в Пале-Рояле — тоже! — добавил Монтобер с сокрушенным видом.
На несколько секунд воцарилось всеобщее остолбенение, после чего сад разразился тысячеголосым воплем.
— Молодой король похищен! Господин Лоу сбежал! Регент под стражей!
— Тридцать акций со скидкой в пятьдесят процентов!
— Девяносто голубеньких, скидка шестьдесят!
— Двойная скидка!
— Скидка с половиной!
— Господа, господа, — уговаривал Ориоль, — да не спешите вы так!
— Продаю все свои втрое дешевле номинала! — надрывался Навайль, у которого не было уже ни одной. — Берете?
Ориоль отрицательно покачал головой.
Вскоре голубые акции шли вчетверо ниже номинала. А Монтобер тем временем продолжал:
— За герцогом и герцогиней Мэнскими как следует не следили, а у них были сообщники. В деле замешаны канцлер д'Агессо, кардинал де Бисси, господин де Виллеруа и маршал де Виллар. Деньгами их снабжал принц Челламаре. Жюдикаэль де Малеструа, маркиз де Понкалек, самый богатый вельможа Бретани, отправился с молодым королем по Версальской дороге и увез его в Нант. А как раз сейчас испанский король с трехсоттысячной армией форсирует Пиренеи, это, увы, точно.
— Шестьдесят голубых впятеро дешевле номинала! — продолжали раздаваться выкрики в толпе, которая все росла.
— Господа, ну не надо так спешить! Чтобы провести армию от Пиренеев до Парижа, требуется время. Да и потом, это ведь все слухи, только слухи!
— Слюхи, слюхи, — повторил барон де Батц. — У меня остался еще отин акций, протаю его са пятьсот франк — фот!
Но акцией барона никто не заинтересовался. Предложения продолжали сыпаться со всех сторон.
— На худой конец, — проговорил Ориоль, — если господин Лоу не сбежал…
— Но кто же держит регента под замком? — спросил кто-то.
— Господи, — отозвался Монтобер, — не спрашивайте у меня того, чего я не знаю, мои милые. Я, слава Богу, не покупаю и не продаю. Мне показалось, что герцог де Бурбон недоволен. Поговаривают также насчет духовенства и церковного уложения. А кое-кто утверждает, что во все это замешан русский царь, который хочет провозгласить себя королем Франции.
Раздался крик ужаса. Барон де Батц предложил свою акцию за сто экю. В наивысший момент всеобщей паники Альбре, Таранн, Жиронн и Носе начали потихоньку покупать, и сразу обратили на себя внимание. На них указывали пальцами, как на круглых дураков — покупают, это ж надо додуматься! В мгновение ока вокруг них образовалась давка.
— Ничего им не говорите, — нашептывали дельцы на ухо Ориолю и Монтоберу.
Толстенький откупщик с трудом сдерживал смех.
— Бедненькие недоумки! — пробормотал он, указывая на сообщников жестом, полным жалости.
Подумав, он обратился к толпе:
— Я дворянин, друзья мои, и рассказывал вам все gratis pro Deo 128 , так что поступайте, как вам будет угодно, я умываю руки.
Монтобер пошел еще дальше и крикнул недотепам:
— Покупайте, друзья мои, покупайте! Если слухи не подтвердятся, вы будете в знатном барыше.
128
Даром, из любви к Богу (лат.).
На спине горбуна теперь уже расписывались по два человека сразу. Он едва успевал получать деньги, он уже не хотел больше золота. Вокруг слышалось лишь одно: «Продавать!» Так называемый курс голубых акций («внучек») составлял пять тысяч ливров, хотя их номинал был всего лишь тысяча. Через двадцать минут они упали до нескольких сотен франков. Таранн с приспешниками скупили все. Их портфели были раздуты не меньше, чем кожаная сума Эзопа II, который, посмеиваясь, подставлял спину возбужденным дельцам. Все было кончено. Ориоль и Монтобер исчезли.
Вскоре в саду стали появляться запыхавшиеся люди.
— Господин Лоу у себя дома.
— Молодой король в Тюильри.
— А господин регент преспокойно завтракает.
— Махинация! Махинация!
— Махинаций! Махинаций! — возмущенно твердил барон де Батц. — Я ше кофориль, што это махинаций!
Кое-кто из дельцов повесился.
Часа через два появился Альбре и продал все имевшиеся у него акции по курсу в пять тысяч пятьдесят франков. Если не считать повесившихся и банкротов, которые чуть не рвали на себе волосы, барыш был превосходным.
Подписывая документ о продаже на спине горбуна, Альбре сунул ему в руку кошель. Горбун крикнул:
— Эй, Кит, иди сюда!
Бывший гвардеец подошел, поскольку увидел кошель. Горбун швырнул его прямо в физиономию Киту.
Те из наших читателей, которые найдут хитрость Ориоля, Монтобера и компании слишком уж незамысловатой, могут почитать записки К. Берже относительно «Секретных мемуаров» аббата Шуази. Они увидят, что и более грубые махинации заканчивались полным успехом.
Рассказы о его мошенничествах забавляли завсегдатаев салонов. Он снискал себе репутацию остроумного человека, а его состояние между тем благодаря дерзким махинациям непрестанно росло. Над его проделками смеялся весь свет, включая тех, кто покончил с собой.
Пока наши пройдохи решали, где бы им поделить добычу, принц Гонзаго в сопровождении верного Пероля спустился с крыльца. Сюзерен наносил визит своим вассалам. Ажиотаж поднялся с новой силой. На бирже опять шла игра. Проносились новые слухи, более или менее достоверные. Золотой дом вполне оправился после недавней небольшой судороги.
В руке господин Гонзаго держал большой конверт, запечатанный тремя печатями, болтавшимися на шелковых шнурках. Когда горбун увидел конверт, глаза его расширились, кровь прихлынула к бледному лицу. Но он не шелохнулся и продолжал заниматься своим делом, не отводя глаз от Пероля и Гонзаго.
— Что поделывает принцесса? — осведомился Гонзаго.
— Принцесса всю ночь не сомкнула глаз, — ответил фактотум. — Камеристка слышала, как она все твердила: «Я переверну вверх дном весь Париж! Я ее найду!»
— О Боже! — тихо проговорил Гонзаго. — Если она увидит девушку с Певческой улицы, все пропало!
— А она похожа на отца? — поинтересовался Пероль.
— Сам увидишь: как две капли воды. Ты помнишь Невера?
— Да, он был красив, — ответил Пероль.
— Эта девушка явно его дочь и хороша, словно ангел. Тот же взгляд, что у Невера, та же улыбка.