Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
— Вот простец! — пробормотала мадемуазель Нивель, проигрывая с бокалом шампанского.
— Сколько тебе он дал? — спросила Сидализа у Флери.
— Три, моя милочка.
— Голубых?
— Две голубых и одну белую.
— Ты будешь еще с ним встречаться?
— Зачем это? У него больше ничего нет!
— А вы знаете, — вмешалась Дебуа, — что крошка Майи желает, чтобы ее любили ради нее самое?
— Какой ужас! — хором воскликнула женская часть сотрапезников.
Услышав о таком кощунственном желании, все они охотно готовы были повторить слова барона де Барбаншуа: «Куда мы идем? Куда?»
Тем временем Шаверни вернулся на свое место.
— Если этот негодяй Эзоп очнется, я его свяжу, — пообещал он.
С этими словами он обвел залу помутневшим взором.
— Я что-то не вижу нашего олимпийского божества! — вскричал он. — Мне он нужен, чтобы объяснить свою позицию.
— Ради Бога, только никаких объяснений! — запротестовала Сидализа.
— Но мне нужно, — раскачиваясь в кресле, настаивал Шаверни, — поскольку дело весьма деликатное. Пятьдесят тысяч экю — это ж Перу, да и только! Не будь я влюблен…
— В кого? — перебил Навайль. — Ты же не знаешь, кто твоя невеста.
— А вот и нет! Я сейчас объясню…
— Нет! Да! Нет! — послышались возгласы.
— Восхитительная блондиночка, — рассказывал между тем Ориоль своему соседу Шуази, — которая все время спала. Она бегала за мною, как собачонка, никак было не отвязаться! Понимаете, я боялся, как бы Нивель не встретила нас с ней вместе. Ведь Нивель ревнивее любой тигрицы. Да и…
— Раз вы не даете мне сказать, — возопил Шаверни, — тогда отвечайте: где донья Крус? Я желаю, чтобы пришла донья Крус!
— Донья Крус! Донья Крус! — послышалось со всех сторон. — Шаверни прав, пускай придет донья Крус!
— Лучше бы вы называли ее мадемуазель де Невер, — сухо заметил Пероль.
Голос его потонул в хохоте, все принялись повторять:
— Мадемуазель де Невер! Правильно! Мадемуазель де Невер!
Поднялся невообразимый гам.
— Моя позиция… — снова начал Шаверни.
Все бросились от него врассыпную и направились к двери, за которой скрылась донья Крус.
— Ориоль! — окликнула мадемуазель Нивель. — А ну-ка, сюда, и немедленно!
Толстенькому откупщику повторять дважды не пришлось. Ему только очень хотелось, чтобы все заметили эту фамильярность.
— Садитесь рядом, — зевнув во весь рот, приказала Нивель, — и расскажите мне какую-нибудь сказку. Что-то меня тянет в сон.
— Жил-был… — покорно начал Ориоль.
— Ты сегодня играла? — осведомилась Сидализа у Дебуа.
— И не говори! Если бы не мой лакеи Лафлер, мне пришлось бы продать свои брильянты!
— Лафлер? Как это?
— Со вчерашнего дня он миллионер, а с сегодняшнего утра мой опекун.
— А я его видела! — воскликнула Флери. — Он, ей-же-ей, выглядит неплохо!
— Он купил экипажи сбежавшего маркиза Бельгарда.
— И дом виконта де Вильдье, который повесился.
— О нем уже идут разговоры?
— Да еще какие! Он стал очаровательно рассеян, ну прямо как де Бранкас! 140 Сегодня, когда он выходил из Золотого дома, карета поджидала его на улице, так он по привычке встал на запятки!
— Донья Крус! Донья Крус! — скандировали тем временем повесы.
140
Бранкас, Шарль де Виллао, граф (1618-1681) — французский вельможа, прославившийся своей рассеянностью.
Шаверни постучал в дверь будуара, куда удалилась обольстительная испанка.
— Если вы не выйдете, — пригрозил Шаверни, — мы возьмем дверь приступом!
— Вот именно! Приступом!
— Господа, господа… — попытался утихомирить весельчаков Пероль.
Шаверни схватил его за ворот и вскричал:
— Если ты, старый бирюк, не замочишь, мы пробьем тобой дверь, как тараном!
Но доньи Крус в будуаре, дверь которого она заперла за собой на ключ, не было. Он сообщался с помощью потайной лестницы с комнатой на первом этаже. Туда, к себе в спальню, и спустилась донья Крус.
Бедняжка Аврора сидела на диване вся дрожа, с глазами, красными от слез. В этом доме она находилась уже пятнадцать часов. Если бы не донья Крус, она умерла бы от страха и печали.
С начала ужина донья Крус уже дважды заходила к Авроре.
— Что нового? — чуть слышно спросила Аврора.
— Господина Гонзаго вызвали во дворец, — сообщила донья Крус. — Зря ты боишься, сестричка: там, наверху, ничего страшного нет, и если бы я не знала, что ты сидишь здесь одна в тревоге и унынии, то веселилась бы от души.
— Что они там делают? Шум слышен даже здесь.
— Дурачатся. Хохочут во все горло, шампанское льется рекой. Эти господа — люди забавные, остроумные, милые, особенно один, которого зовут Шаверни.
Аврора провела тыльной стороной ладони по лбу, словно пытаясь что-то вспомнить.
— Шаверни… — повторила она.
— Он молод и великолепен, не боится ни Бога, ни дьявола. Но мне запрещено обращать на него слишком большое внимание — он жених.
— Вот как, — рассеянно промолвила Аврора.
— Угадай чей, сестричка!
— Понятия не имею. Какое мне до этого дело?
— Тебе есть до этого дело, уж это точно. Молодой маркиз де Шаверни — твой жених.
Аврора медленно подняла голову, и на ее бледном лице появилась грустная улыбка.
— Я не шучу, — настаивала донья Крус.
— А о нем, — прошептала Аврора, — о нем, Флор, сестра, ты ничего не знаешь?
— Решительно ничего.
Хорошенькая головка Авроры поникла; девушка расплакалась и сказала:
— Вчера, когда на нас напали, кто-то из этих людей сказал: «Он мертв. Лагардер мертв».