Грани миров
Шрифт:
Черноволосая положила руку ей на плечо:
— Не надо плакать. Наш Наби сидел в том грузовике рядом с водителем и погиб, но его мать Сабина, старшая жена моего мужа, не плачет, хотя Наби был ее любимым сыном. За рулем был Садык, и он тоже погиб, но Айгази, его мать, тоже не плачет. Они берегут слезы, чтобы заплакать в тот день, когда тела их сыновей вытащат из пропасти и приготовят к погребению. Тогда вместе с ними будут плакать все женщины нашего села. Мой муж — председатель сельсовета. Он и другие наши мужчины спустились в пропасть, чтобы вытащить тела погибших.
Она говорила очень просто и с
— Ладно, я пойду к Прокопу, а то он будет меня звать. Скажу ему, что вы очнулись, он обрадуется.
Проводив ее глазами, Сергей нетерпеливо спросил:
— Когда же приедут доктора? Ведь уже прошло три дня! Мальчик, кажется, серьезно повредил спину, без опытного хирурга он может остаться инвалидом на всю жизнь, а ведь ему только четырнадцать! Мужчина тоже — у него раздроблены обе ноги, без квалифицированной медицинской помощи наверняка начнется гангрена. Как ребенок?
Она спокойно пожала плечами:
— Не тревожься — Дагир, сын Мариям, второй жены моего мужа, ушел за помощью. Он доберется до Тлядала — там есть телефон — и все расскажет председателю сельсовета. Председатель позвонит в Кубани, а оттуда сообщат в Махачкалу. Правда, телефон в Тлядале плохо работает, когда звонят, ничего не слышно. Если Дагир до Кубани не дозвонится, то сам туда поедет, только путь неблизкий, через горы. Поэтому врачей скоро не жди, но не бойся — у нас аллах никого не оставляет своими милостями. У мальчика Юры спина уже не болит. Хуже боли тоска по матери, она сжигает его душу. Но мой сын Ильдерим и маленькая дочь Халида все время с ним — они стараются отвлечь его от горя.
— Его мать уже… похоронили? — сдавленно спросил Сергей.
Женщина торжественно и почтительно склонила голову:
— Ее похоронили два дня назад, и все женщины нашего села плакали вместе с мальчиком Юрой. Об остальных своих спутниках не тревожься. Прокоп хорошо себя чувствует, его ноги скоро заживут и будут ходить — он уже начал ими упираться. Ребенок сейчас в доме младшей жены моего мужа Лейлы — она кормит своим молоком его и нашего маленького Мурада. Но ты такой же, как мой муж — беспокоишься о других, но не думаешь о себе. А ведь тебе пришлось хуже всех!
— Хуже всех? — удивился он. — Да ведь после катастрофы я носился, как горный козел.
Она покачала головой:
— В мозг твой глубоко вошел осколок стекла и торчал оттуда. Мне с помощью Асият, нашей акушерки, пришлось извлекать его железными щипцами. Но, слава аллаху, ты пришел в себя, а значит, скоро будешь здоров.
Сергей недоверчиво усмехнулся и вновь потрогал свою голову. Ему не хотелось обижать женщину, но скрыть своего недоверия не удалось:
— Итак, вы хотите сказать, что у меня из мозга торчал осколок, и вы его вытащили с помощью этой… Асият? Что этот мужчина, — из глубины его подсознания неожиданно вынырнуло имя, — что Прокоп с размозженными нижними конечностями через три дня после травмы начал упираться ногами? Его тоже лечит эта… Асият?
Он внезапно замолчал, потрясенный до глубины души — сколько же совершенно незнакомых имен ему удалось с такой легкостью запомнить! Черноволосая женщина поняла его удивление по-своему и укоризненно возразила:
— Асият — мудрая женщина. Она сестра моей матери,
— Разве вы никогда не обращаетесь к докторам?
— Пять лет назад мой муж Рустэм обращался к докторам — он просил, их дать справку, чтобы мы могли продавать на базаре в Дербенте сыр из козьего молока — его делают наши женщины. Но доктора нашли в сыре, в молоке и в крови наших женщин какой-то микроб и не дали справку. С тех пор мы больше к докторам не обращаемся.
— Но ведь любой из вас может заболеть, — возразил Сергей, — есть болезни, которые может вылечить только врач. Бывают травмы, когда без хирурга никак не обойтись.
— Мы, хвала аллаху, не болеем такими болезнями, и хирурги нам тоже не нужны. Если человек повредил свое тело, то у него две дороги — или жить, или умереть. Мертвому хирург не поможет, а живые выздоравливают сами. Посмотри на Прокопа — три дня назад его ноги напоминали раздавленный помидор и болтались из стороны в сторону, как обломанные сучья деревьев, а лицо было белым, как известь. Мы с Асият обложили ему ноги горячим мхом с болот, и прошло только три дня, а лицо его порозовело, он уже не чувствует боли и шевелит пальцами на ногах.
«Черт возьми, каменный век какой-то — обложили травами! Надо их как-то убедить».
— Если кости срастутся неправильно, Прокоп не сможет ходить, понимаете? Обязательно нужен врач, иначе ему придется до конца жизни ездить в инвалидной коляске.
— Он будет ходить через неделю, — твердо сказала женщина, — ты и мальчик Юра тоже поправитесь раньше, чем доктора доберутся до нашего села. Поэтому доктора нам не нужны, и даже их справки не нужны — сыр и мясо мы теперь продаем рутульцам и лезгинам. Они не боятся нашего микроба, и он никогда не причинял им вреда. Мы сами договариваемся о ценах, и всем это выгодно. В Рутуле сейчас секретарь райкома партии празднует свадьбу дочери — он сделал нам большой заказ. Наби с Садыком как раз везли туда сыр и мясо, когда встретили автобус. Мой муж Рустэм сказал, что ваш шофер заблудился — поехал не прямо, а свернул направо.
— Заблудился? Но почему же на повороте не было указателей?
— Кому придет в голову свернуть с широкой дороги, где асфальт, на узкую тропу? Наши мужчины сами расчистили этот путь от моста до главной трассы, чтобы можно было везти товар в объезд. Через горы, конечно, ближе, но грузовик по скалам не проедет. Никто кроме нас тут не ездит, потому и Садык не ожидал вас встретить — растерялся, наверное, не успел затормозить.
Вздрогнув, Сергей закрыл глаза и мысленно вернулся к тому мгновению, когда тяжелый трейлер, вынырнув из-за поворота, помчался навстречу их автобусу.
— Садык не мог затормозить, мы были слишком близко, — сказал он, проглотив вставший в горле ком, — но он мог ехать прямо — трейлер смял бы автобус, как игрушку, и вряд ли сам получил бы серьезные повреждения. Во всяком случае, ваши Садык и Наби, скорей всего, остались бы живы. Садык же попытался спасти людей в автобусе и свернул в пропасть.
— Мы не знали этого, — сказала она, слегка наклонив голову, — Айгази будет счастлива — ее Садык поступил как мужчина!
— Счастлива? Но люди все равно погибли, — в голосе Сергея прозвучала горечь, — стоило ли им идти на эту жертву?